о черных квадратах и полярниках духа
Читая комменты ко вчерашнему "мыслительному эпизоду" о черных квадратах я придумал новый термин: полярники духа.

Полярник духа это человек, который достаточно умен, чтобы ориентироваться в происходящем, но у которого, в силу некоторых исторических причин, напрочь отсутстсвует способность выражать свое отношение к происходящему. Человек этот как бы находится в вечной полярной мерзлоте, примерз намертво и не может пошевелиться. При этом изначально этот человек одарен страстной натурой (у русских-то!) и поэтому он отнюдь не живой труп. Он как бы консервируется, как бы все откладывает на будущее. (Ну, сейчас чего дергаться. Ведь ясно, что бесполезно. Вон, Сашка с первого подъезда пошел за хлебом вчера, ему и дали по башке кирпичом. Уж лучше чуток поголодать.)

Для полярника духа поэтому (мерзлота и страстность) характерны взрывы активности. Он (или она) копит. Это весь смысл жизни. Но вода, замерзая, расширяется и колет стекло, и когда внутренние резервы перестают вмещать, происходит детонация. При этом разрушается все вокруг, под раздачу идут и враги и друзья (старуху топором тяпнуть - я же столько терпел-терпела!), а затем эмоциональная яма. Топор падает из рук. Что же я наделал (наделала). Как теперь людям в глаза смотреть. Выхода вроде нет, но становится зябко. Это срабатывает исторический условный рефлекс: сделал - откажись от себя и своего дела, и через короткое время человек еще глубже погружается всю в ту же, знакомую и ставшую уютной, мерзлоту.

Все новое хорошо забытое старое. Тип этот старательно описывал Достоевский, начиная с первых романов. (Откуда бы он так хорошо его знал в столь юные годы?) Возник он даже не в XIX, а в XVIII веке, что хорошо видно на целом ряде уродов, восхвалявших Петруху и всячески глядевших ему в рот, в то время как верховный уродец, конечное же, ничего кроме отвращения у тогдашних русских вызвать не мог (да и европейцы его считали за экспонат, вот курфюрстины сразу же припечатали дергающегося гиганта, при первой же попытке куртуазно покушать с ними). Однако же при дворе хвалили, прожектировали: а давайте... и далее следовало либо простоумие от сохи, которое хуже воровства, либо туман, за которым уже настоящий воришка сладко потирал руки: то-то я нагреюсь. Такова была историческая реальность, куда было деваться. Наступил прогиб личности, потом прогиб правящего класса, а потом и прогиб всего народа. Ну, почти всего. Все-таки остались аввакумы и после этого сталепрокатного императоришки и его высокопоставленных последователей.

С тех пор тип духовного полярника окончательно сформировался. Заморозка достигла абсолютного нуля, были изобретены особые, удивляющие своей изобретательностью, формы жизнедеятельности при низких температурах. (При полярных морозах ведь и поссать не просто - на лету мерзнет и примерзает.)

Надо ли говорить, как это кстати тем, кто решил управлять этой страной. Чуть-чуть подогрел в одном месте, и полярники, прихлопывая себя по бокам и вертя ушанками, стекаются к теплу. Сами они его произвести не могут, но погреться-то, кто же не хочет, ёпт. Но как только они чуть прогрелись - сразу следует ату. Команда в холодильник. Неприлично свои чувства выражать. И полярник боится хозяйского голоса. Какой такой черный квадрат. А вдруг, а если!! Нельзя. Он спешно запаковывается, лезет в морозилку с головой, укладывает ноги и захлопывает за собой дверцу. Померзнем!

До следующего взрыва.