Вадим Давыдов | ARDET VERBUM

Иранский искусствовед считает, что Запад замалчивает переход титана Возрождения в ислам

О том, что из себя представляет т. н. «исламская наука», я уже говорил, и неоднократно [1], [2], [3], [4]. Если это не бесословие (что «правоверные» почему-то объявляют областью научного знания), то непременно глупость, хвастовство, враньё или покража. Я утверждаю со всей ответственностью: какого мусульманского уч0ного ни возьми (не путать с учёными и научными работниками — выходцами из мусульманских стран!) — это непременно вор, дурак или сволочь. А то и всё вместе и сразу.

В Иране опубликована книга «Рисунки Леонардо да Винчи», где иранский «писатель и искусствовед» (?!?) Мортеза Халадж Амирхосейни доказывает, что великий деятель Возрождения принял ислам, сообщает Ahlul Bayt News Agency.

Амирхосейни ссылается на неназванного французского автора XIX века, который якобы описал обращение великого художника Возрождения в ислам в трактате, запрещённом к публикации на Западе.

Вы смеётесь? А напрасно. Вообще-то подобные бредни не смешны, а опасны. [5] Их регулярное появление обусловлено вот чем:

Мы привыкли, что вещь, приобретённая нами тем или иным легитимным путём, становится «моя» и это её свойство от неё неотторжимо, как цвет или размер. Поэтому эта вещь, будучи у нас украденной или отнятой, остаётся «моя». Стать «его» она может только в результате продажи или дарения, то есть нашего добровольного решения расстаться с нею на тех или иных условиях. По идее, этот принцип регулируется т.н. «имущественным законодательством», которое мы себе изобрели и которое нам очень нравится. Благодаря ему мы можем спать спокойно, зная, что любой «мой» предмет проснётся утром вместе со мной, и даже если «кто-то кое-где у нас порой», то это «моё» ко мне все равно вернётся силой [закона].

Арабы лишены этого нашего предрассудка и сентиментальных иллюзий на этот счёт. Они знают, что вещь является «моя» только в силу того, что я готов её защищать. А это значит, что нежелание защищать равносильно согласию расстаться. Если вы не заперли дверь и не выставили цепную собаку, значит, вам не важно, заберут у вас что-то из дома или нет. А раз так, к вам можно войти и взять себе то, что нужно. Это не воровство, это называется «я взял, потому что мне было надо, а у него было открыто». И теперь, после того, как вещь «взята», в арабском понимании она становится «его», поскольку вы не предприняли усилий для её удержания. Но стоит вам обнаружить у него эту вещь, сказать: «она моя» и взять её в руки, вещь снова становится ваша. Вы проявили активность для её возвращения, — она ваше «моё». Как правило, этого довольно. Если же арабу и впрямь сильно нужна ваша вещь или он чувствует вашу неуверенность, его попытки будут направлены на то, как бы уломать вас от вещи «добровольно» избавиться. [6]

Распространяя меметический вирус «ислам», мусульмане вместе с ним распространяют и «понятия», свойственные криминальным сообществам. Кража чего угодно не является для «правоверного» кражей в нашем, человеческом, понимании. Согласно их дикарской вере,

«имущество неверных не считается их законным имуществом в нашем шариате по причине их неверия». [7]

Это относится к любой собственности, в т. ч. к историческим событиям и самому праву на историю [8]. С этим необходимо всемерно бороться, разоблачая исламский подлог всегда, когда это возможно [9], [10].

Запись опубликована Вадим Давыдов | Dixi. You can comment here or there.