Поскольку рациональное преобразование служит интересам большей части общества, кроме той мизерной прослойки, которая выигрывает от естественного хода вещей (скажем, наиболее богатых граждан или людей, попавших в мафиозно-политические обоймы, монополизирующие доступ к ресурсам для своих), то, по логике вещей, левым стоило бы опираться на это самое большинство.

Но тут возникает небольшое противоречие. Большинство людей плохо осознаёт свои подлинные интересы и находится во власти самых разнообразных предрассудков, основанных на традициях, выработанных в периоды многовекового владычества консерваторов и реакционеров. Для того, чтобы сделать их своими сторонниками, с этими людьми надо долго и кропотливо работать, причём в условиях потока контрпропаганды со стороны тех, кто заинтересован в сохранении порядков бабуиньего стада. Контрпропаганды, разумеется, не гнушающейся применением приёмов, описанных в статье Педивикии о демагогии (см. прямо на сайте). То есть, это трудно и занимает очень долгое время.

К сожалению, срезание углов и следование по пути наименьшего сопротивления — это очень по-человечески. И левые, вместо того, чтобы работать со средним классом в частности и с широкими массами наёмных работников в целом, обращаются к маргиналам, которые априорно поддерживают слом существующего порядка. Это могут быть мигранты, легальные и не очень, экологические фашисты (что такое экофашизм, см. в той же Педивикии), радикальные феминистки (не путать со сторонницами равноправия женщин в доступе к работе и к равной оплате труда, это поддерживают практически все конвенциональные политики), этнические меньшинства и т.п. Но если удаётся прийти к власти с такой опорой, то левые деятели сталкиваются с тем, что повестка дня этих сторонников существенно отличается от левой идеи, более того, она антагонистична ей в большей степени, чем повестка дня непосредственных оппонентов. Они хотят разрушить систему не для того, чтобы заменить её устроенной более рационально и человечно, а для замены традиционного бреда, свойственного данной территории, собственным аутентичным бредом, нередко ещё более иррациональным и архаичным.

Исламисты намного дальше от идей прогресса, чем консерваторша баронесса Тэтчер, при этом с Тэтчер о компромиссе договориться можно, хотя это и непросто, а вот шейха Душманбабая Обрыгай-Углы устраивает только формула «Всё или ничего», шариат или смерть, ибо компромиссы, если это не обман неверных, «унизительны» с точки зрения обычной восточной ментальности.

Вечного студента факультета животворящего аборта Межгалактического университета медитативной информатизации и квантовой духовности возмущает не спекулятивный финансовый капитал как таковой, а лишь непропорциональное — по его мнению — присутствие среди получающих от него выгоду обладателей неправильной (опять же, по его мнению) формы черепа и носа.

И миз (продавленное феминистками обращение к женщине, исключающее упоминание её семейного положения) Даун Уиз Бра (в переводе на русский — «долой бюстгальтер») не удовлетворит ничто меньшее, чем официальное поражение мужчин в правах с кастрацией бараньими ножницами тех из них, у которых возникают всякие желания при виде симпатичной девушки.

А цыганского барона Бодулая де Чавеллу интересует не страховочная сетка для работающих людей, лишившихся работы из-за очередного кризиса, и не оплата переквалификации при изменении структуры рынка труда, а возможность неограниченно получать социальные пособия, вообще никогда не работая, безнаказанность мелкого воровства и торговли наркотиками, плюс отмена ограничений по возрасту для вступления в брак, особенно для девочек.