тятя, тятя, тенета
притащили мертвеца
он живой лежит, не дышит
и слова руками пишет

отвечает им отец
я вот знаю про пиздец
ну а вы, мальцы, пойдите
и ещё тенет найдите

изорвалися вконец
тенета наши, отец
а другие, а другие
превратились в холодец

подлецы вы, подлецы
что вы мне про холодцы
я - кузнец, зовусь я дворник
тенета наши пусты

Пропали связи с внешним миром изнутри
Снаружи детская площадка и песок
У арматуры и бетона впереди
Ещё так много бесконечных слов

Рассвет испачкан сновиденьем безвозвратно
Дрожит росой беззвучно тёмный лес
Зелёный ангел поманил испанским платьем
Монетой чёрной в кошельке исчез

Еловой веткой горло прочищает
Египетский ушастый серый кот
Встречает утро милый, он встречает
Принявших день как сон наоборот

Поднявший камень на дороге тихо плачет
Продавший воду у колодца погрустит
У насекомых и растений всё иначе
Им незнакомый страх повальный стыд

Подвальный запах на поверхности металла
На вкус язык знакомый и холодный
В употребленьи бывший и негодный
Как таковой был признан славный малый

Он скоро будет вызревать соломой
Чернеет лапками под розой соловей
Упились боги, заигравшиеся сомой
Под пеплом стынет огненный ручей

текели ли, текели ли
мы добрались, мы доплыли
до нижней прелести Земли
текели ли текели ли

кругом цвели цвели цветы
внутри меня подснежники
из-под воды таращили
сомы и карпы вешние
глаза свои глаза мои
клевали птицы снежные
текели ли текели ли
и пальцы твои нежные

девчонке в чресло я засунул мясо
а масло положил в мучное кресло
влюблённым быть вполне небезопасно
как записал известный физик Тесла

сомнением и похотью гонимый
он брёл от Рима до Ерусалима
играл в кресало и квадратное огниво
немало преуспев на этой ниве

теперь не то: закончилось всё мясо
куда ни глянешь - всюду пидарасы
никто девчонке не засунет кресло в чресло
конец мечте и грустному рассказу

Небесные хляби исторгнули воды,
Разверзлась пред ними земля
И что-то случилось с моим асколотом
Он не ел со вчерашнего дня

Я понял, любимая любит кого-то,
Хотя говорит, что меня,
И что-то случилось с моим асколотом,
Он не ел со вчерашнего дня

Пехота уходит, за ротою рота
В поля, что черны от огня
И что-то случилось с моим асколотом
Он не ел со вчерашнего дня

Ничто не заменит нам нашей свободы,
Красивым самим для себя
И что-то случилось с моим асколотом
Он не ел со вчерашнего дня

Все люди двуноги и многих уродов
Материя лепит шутя
Так что же случилось с моим асколотом
Он не ел со вчерашнего дня

Люди люди люди люди
Люди людоньки мои
Вам бы по самые груди
Оторваться от земли

От заботливые длани
По красивые резцы
Люди люди люди люди
Ах какие молодцы!

Где резные пятки светят
От которых все глаза
Как сплошные помидоры
И для чая блюдца для

Оторвавшихся рассветов
Неописанных картин
Из-за зеркала приветов
И нечёсаных осин

Люди люди дорогие
Для железного рубля
Для дороги и слепые
От красивой боли для

Незаметных и усталых
Обворованных собой
Ни за чем не опоздалых
И отмеченных судьбой

Люди люди дорогие
Не простые, не простые
Вот такая вот хуйня

Я весь как есть как весть из Эдинбурга
Гонец устал узнал сырое утро
Отец ребёнку преподал немую сутру
А третий ждал свой прелый сыр сию минуту

От первой точки город засыпает
Трамваем вырванный комок да не растает!
Корону перхотью иль лысиной примерив
Достать - и чем-нибудь когда-нибудь измерить
Свой новый сыр зовёт ребёночка папаша
И, знатно сытый, приговаривает: нашим
Уж непременно быть Бородино
Хотя и это, впрочем, не оно

Ботинок белый кровью рассветает
И смысл от жертвы чёрное условность
Ты знал о том, что Генрих не доедет
Ни до воды, ни до еды, конец рассказа.

человек в образе вопросительного знака
человек в образе восклицательного знака
уходящий ногами вперёд в равнодушное небо
персонаж старинных романов, военных рассказов
я прощаюсь с тобой, осторожно сжимая руку,
прощаюсь с тобой, птицелов на картине Шагала
нам известны условия этого бледного утра
в нём присутствуют рельсы, а в них поперёк шпалы
от которых ни взгляд отвести, ни хотя бы проснуться
и которых от скорости нет, не становится мало
горизонт, набивающий ноздри сахарной пудрой
и таинственный остров пустого как снег вокзала

лес ночной ты крути головой всё одно и то же
лунный лес головой крути не одно и то же
ветви видно, но еле-еле, как раз чтобы
уберечь глаза и успеть не поранить кожу
происходит вывих пространства ломаются рамки
«наконец пустота!» вылетает из рта, обрастает ложью
прилипает внутри как к конверту ненужная марка
написать и отправить письмо посчитать возможным
невозможным считать нахожденье в живых адресата
он не умер, его просто нет, а мотив несложный
не хотел для сюжета легенды убить брата
(по легенде последний был человеком хорошим)

средневековье камнем болтается в голове
отсюда не видно, что будет в последней главе
красноглазый безбровый встретит тебя в порту
и покажет дорогу в листьях и синей траве
где деревья свернувшись как ржавые трубы стоят
на такой же свернувшейся кошкой дымящей земле
и несётся неслышный и серый гравюрный отряд
подчинённый огромной мышиной железной звезде
с весами, мечами, плащами и другими предметами
удобренные кровью мостовые, матрос в петле
он дёргается, красные кометы
готовят город к будущей весне

сюда идёт корабль, везёт табак и порох
шуршит по пристани газетный птичий ворох
мертвец не вспомнит, а живой не замечает
свет огоньков на мачтах невесёлых

от Витта пляска, а огни, значит, от Эльма
матрос уходит, сплюнув, напоследок
достанется ещё и тем, и этим
я ненавижу мёртвые планеты

Он жил в современном городе в средние века
и всегда ходил только в тех местах,
куда не ступала ничья нога.

Тихим свистом сзывая знакомых крыс,
он водил их к реке и с набережной
они подолгу смотрели вниз.

Там плавали утки в тёмно-зелёной воде
и ондатры сидели на острове металлические
от того, что мокрые
пока крысы и человек молились теперь уже неизвестной звезде
которая была очень древней, потому что допотопная.

Потом они, молчаливые и сосредоточенные на ходьбе,
щли обратно мощёной дорогой:
человек подставлял лицо полной луне,
крысы гроздьями ссыпались в свои норы.

Обычно это происходило ранним летом.