Раймонд Крумгольд - Между Сциллой и Харибдой

Именно в этом, как мне кажется, и лежит корень принципиальных противоречий между постсоветским и западным подходами к проблеме ЛГБТ. Первый подход подразумевает отсутствие демонстрации сексуальных предпочтений в публичном пространстве. Поскольку с того момента, как эти предпочтения продемонстрированы, у многих людей, находящихся под влиянием уголовной культуры, не остаётся другого выхода кроме как активно продемонстрировать в ответ своё отношение. Это, буквально, ритуал, связанный с тем, что положительное или даже нейтральное отношение к ЛГБТ вполне может, теоретически, быть воспринято как нарушение табу. Каждый ЛГБТ по умолчанию является грубым нарушителем всех возможных табу, возможным исключением был бы, разве-что, гомосексуальный насильник и садист, действующий из чистой похоти и даже не прикасающийся к презираемому партнёру.

И как бы не изменялась реальная ситуация на зоне, связанный с ней культурный код и кодекс поведения ещё долго будет оказывать влияние на определённый процент населения. Естественно, не на всех, нельзя преувеличивать значение одного произвольного фактора. Но и преуменьшать его тоже не стоит. Уже благодаря ему защита прав ЛГБТ на постсоветском пространстве чем-то напоминает защиту прав шудр в индийской деревне. И главное, иногда один из этих факторов путают с вторым, лично видел комментарии, под новостью про изнасилования в латвиской школе интернате старшими воспитанниками младших, обвинявшие в случившемся западную ЛГБТ пропаганду и правозащитные организации.

Запад, в свою очередь, в данный момент совершенно не признаёт саму идею того, что ЛГБТ тема должна быть скрыта от публики. Освобождение западных ЛГБТ происходило путём массового камингаута и навязчивой демонстрации своего отличия от большинства. Именно этот подход, как доказавший свою эффективность, и экспортируется в Восточную Европу. Причём экспортируется в действительно навязчивом формате. Отсюда, собственно, и взаимная истерика, связанная с российским законом про пропаганду нетрадиционных ценностей детям. Ясно, что этот закон был принят как ловушка для либеральной оппозиции. Но он же исполняет реальное желание огромного процента, если не большинства, населения России. Он не криминализирует сами отношения, но является первым шагом к исключению любой демонстрации своей ориентации в публичном пространстве. Именно это неприемлемо на Западе. Более того, хотя на Западе нет никакой гомосексуальной диктатуры, но диктат политкорректности никто не отменял. Многие речи, произносимые российскими публичными персонами в оправдание закона воспринимаются на Западе как чудовищное нарушение всех возможных приличий. И требуют, соответственно, такого же публичного, показного возмущения. Разумеется это лицемерие, ведь никто пока не возмущается предстоящим чемпионатом мира по футболу в Катаре, хотя там гомосексуализм прямо криминализирован. Но борьба с российской гомофобией сейчас позволяет показать себя хорошим и правильным без особого риска. В итоге ситуация стала напоминать театр абсурда. Со стороны кажется, будто и Россия и Запад вглядываются друг в друга как в кривое зеркало, в поисках поводов для публичной истерики. Ясно, что прагматичные политики остаются прагматичными, но на публике они это не демонстрируют.