Спасибо за внимательное прочтение текста, но мне хотелось бы внести ясность. В статье стоит ссылка на издание «Die Zeit». Цитирую дословно: Ethiker von der Pennsylvania School of Medicine gingen der Frage nach, was mit Wissenschaftlern geschieht, nachdem ihnen Fehlverhalten nachgewiesen wurde (….школа Пенсильвании провела опрос (иные значения: вопрос, пытка, испытание), что случалось с деятелями науки после того как было документально подтверждено совершение ошибки. Sie befragten 43 überführte Forscher über ihr Leben nach der Tat – Они опросили 43 уличённых исследователя об их жизни после поступка. Das Ergebnis: So schlecht war es den Ertappten nicht ergangen – Результат: разоблачение не было опубликовано (дела оказались не так плохи – иносказ.) 37 hatten weiter publiziert… 37 публиковались дальше Может, в англоязычном варианте речь идет вообще о какой-то другой ситуации, потому что у меня есть только такие данные (цифр, которые приводятся в англ. варианте, там вообще нет). Еще раз обращаю внимание, что в основе материала – статья немецких коллег, она не о том, что происходит в Америке, а об этической стороне проблемы: заблуждение– фальсификация, и попыткам решить эту проблему. Это что касается формальной стороны вопроса.

Теперь по существу. Лично мне кажется интересным сам подход немцев – произошел один или два случая, или вообще не в Германии, и они считают, что это уже проблема. Думают, обсуждают, как сделать так, чтобы этого не повторялось с одной стороны, а с другой стороны, чтобы ответными мерами не сделать еще хуже. И что происходит у нас. Недавно я лично столкнулась с таким случаем: в массовом издании был опубликован материал, в котором говорилось о сенсационных в мировом масштабе результатах исследования молодого ученого, который, кстати, работает в одном из российских государственных институтов. Более того, этот проект уже привлёк инвестиции бизнеса и вообще по всем параметрам представлялся как победа российской науки.

Разумеется, я связалась с автором проекта, и он мне подробно изложил результаты своего «революционного» эксперимента и сказал, что правомерность его выводов может подтвердить такой-то и такой-то академик (эти академики безо всяких оговорок признаны лучшими специалистами в своих областях). Эти академики ответили, да, мельком смотрели работу мальчика, но не углублялись и ничего конкретного сказать не можем. А вообще-то практические результаты здесь вряд ли получишь, потому что вот когда я работал в этом направлении и т.д. и т.п. Отмечу, что научная статья того парня уже была опубликована в журнале аспирантов и докторантов, входящим в список рекомендованных изданий ВАК («Корчеватель» появился немногим позже). Я попросила ознакомиться с этой статьей Константина Северинова (потом она еще попала к Гельфанду), и они мне написали, что данная сенсация - наукообразие и изобретение терминов, не имеющие ничего общего с научной работой. Примерно то же сказал и наш научный консультант. Возникает вопрос: неужели всем именитым академикам, да и руководству института (еще есть начальник лаборатории, наверняка в курсе и научный руководитель, т.к. парень защищается), в котором рождается подобная сенсация, все равно, что молодой и возможно очень талантливый ученый элементарно заблуждается или намеренно вводит прессу, бизнес и всех своих коллег в заблуждение? Сколько публикуется таких научных статей, кандидатских и докторских, может, менее сенсационных, но столь же наукообразных и бессмысленных? Кто и что может сделать в этой и подобных ситуациях?

С уважением, Наталья Быкова,
журналист издания "Наука и технология России"
www.strf.ru
+7(495)930 87 07

> Может, в англоязычном варианте речь идет вообще о какой-то другой ситуации,

Не может, и Вы это прекрасно знаете.