Человек из Огайо


Знающие люди знают давно, а я только недавно был приведён к изумлённому созерцанию
http://kayser.narod.ru/

Слушайте: речь наших самых потрясающих знатоков английского языка, говорящих в совершенстве и принимающих дань восхищения от американцев и англичан - она для англичан звучит примерно так:

"Я родился в городе Баффало, шт. Нью-Йорк в 1952 году. Этот город известен и своими лютыми пургами, ибо расположен он в сердцевине одной из самых буйно-снежных полос США, и своею непосредственной близостью от величественных Ниагарских водопадов. В 1959 году папу Ричарда, инженера-химика, перевели с повышением в должности в небольшой городок Систерсвилль, шт. Западная Виргиния. Однако, родители решили обосноваться не в Западной Виргинии, а по ту сторону многоводной реки Огайо, в живописном городке Мэриэтта, шт. Огайо. Тут в слабовсхолмленной юговосточной части штата и проходит, словно несбыточный сон, баснословное детство будущего ревнителя живого великорусского языка. Каждодневное лазанье по деревьям, сумеречные игры вроде 'пхни жестянку' и 'захват вражеского знамени', бейсбол, баскетбол и учеба с грехом пополам.

...В 1964 году, когда я учился в седьмом классе у точащей на меня зуб монахини с кликухой 'Персиковый пушок', благо ее подбородок украшала белесая щетинка, папу снова перевели, на сей раз в штаб-квартиру компании в городе Нью-Йорке. Мы поселились в одном из пригородов к северу от чудо-города Уайт Плэйнс -- Белые Равнины. В 1966 году я поступил в католическую среднюю школу, где, посерьезнев, мертвой хваткой вцепился в занятия. Преуспел в латыни.

...По мне, ясный взгляд и ядреное рукопожатие неизмеримо выше и красноречивее любых широкоформатных компьютерных распечаток, но это только мое мнение. Бывший работодатель процветает, а я переколачиваюсь с выти на выть и не знаю, как быть. Следственно, на протяжении 15 лет я плутал вдалеке от русскоязычного мира, лишь в кои-то веки имея возможность лясы поточить на русском. Впрочем, взамен сумеречных игр испарившегося детства я затеял свои собственные одиночные посиделки-супрядки, на которые я приглашал лучших своих друзей -- Пушкина, Лермонтова, Баратынского, Тютчева, Тургенева, Чехова, Достоевского, Толстого, Есенина, Замятина, Сашу Черного, Лескова, Шмелева... и неразливного моего Владимира Ивановича Даля. Вот это круг общения, который я не променял бы на несметные богатства Билла Гэйтса...

...В 93-ем году я вновь причастился к русскому мирку, сдав испытание в Госдепартаменте на 'догоночного' (то бишь, синхронного) переводчика. На положении договорника я стал встречаться с русскоязычными делегациями, приезжающими в Америку по приглашению Информационного агенства США. Тут я безотпятно убедился в том, что на Руси далеко еще не перевелись честняги-киты, на коих незыблемо зиждется добро, то Добро, без которого зло восторжествует и жизнь выеденного яйца не будет стоить.

Я не русский. Я просто люблю русский язык, русское дело, неистребимый русский дух, которым от аза до ижицы, до обнажения потрохов распирает словарь Даля. Этот очерк -- нижайший поклон величайшему моему другу за его вдохновенный подвиг, мое ему набрякшее до лопнутья спасибо за дивную, четырехвесельную лодку, сотканную из волокон самобытной, смертокрепкой русской души...

http://kayser.narod.ru/vp/nb.htm
"Вниманию достопочтенного читателя предлагается "Великорусская псалтырь". Труд назван великорусским по той же причине, по коей недооцененный словарь Даля назван словарем живого великорусского языка. Что же касается сути сего произведения, то можно говорить о переработке и чисто личной оценке библейской псалтыри.

Отклики на псалмы называются надымами. Надым -- "сугроб" от - слов надмевать, надувать. Это слово я выбрал по двум причинам: во-первых, оно указывает на языковое направление всего труда и, во-вторых, оно своею образностью выявляет суть моих высказываний. Это не какие-нибудь сверхлегкие веяния, а полновесные наметы, в которых есть что разгребать. Предупреждаю, читателю-разгребщику содержание сувоев* не всегда будет приходиться по нутру. В "Великорусской псалтыри" обинякам не место. "