ivanov_petrov: Непонимание про науку

Непонимание про науку
(получился не иначе как крик души. Может, приснилось ей чего... кричит как оглашенная и понимать ничего не хочет)
Всё чаще приходится слышать от очень умных людей, что не существует никакого научного мировоззрения - это некая метафизика, науке не необходимая и к науке не относящаяся. Не существует научного метода, единого для всех наук - используются все возможные методы доказательства, используются при изучении реальности, а какого-то особенного и общего для всех научного метода нет. И также нет науки - нет никакого общего знания, нет общей теории всего - а существуют лишь разнообразные науки, изучающие реальность разными методами с разных сторон.

Мне трудно понять. Когда это произносят - имеется в виду, что слово "наука" ничего не значит? Ведь вроде бы так должно получаться. Тогда следовало б добавлять, что наука - ложное, пустое понятие, применяемое для надувания щёк и не означающее ничего, кроме претензий. Но - как мне кажется - говорящие так не считают, напротив, к науке они испытывают немалое уважение.

Может быть, легче будет мне понять, если то же самое переложить на людей. Несомненно, в мире не существует такого человека, который был бы "самым человеком", вбирал бы себя всех. Тем не менее применение слова "человек" к каждому в отдельности весьма оправдано. Подразумевает наличие чего-то общего - может быть, общих свойств, может быть, других каких-то отношений, но это отнесение к классу не бессмысленно. Почему же с наукой ситуация иная? Почему физика и психология - никак не "науки", а что же они тогда? Ведь синонимами тут отделываться стыдно - если их называть "способами познания реальности", но это просто жеманность какая-то - бояться назвать науку способом познания реальности и называть так науки по одной, чтобы не было страшно. Как бы ни говорили, вроде бы будет общее значение, стоящее за словом "наука" - почему же оно с таким большим желанием отторгается?

Видимо, вопрос мой такой, почему очень многим людям нравится высказывать тезис, будто "общей науки" не существует (в указанных выше смыслах)?

У меня есть предварительный ответ. Не существует в нашей культуре никакого внятного положительного знания о том, чем является культура в целом, чем является наука, какие у неё закономерности, что такое научный метод и пр. И вот имеются высокие профессионалы - в разных областях - которые по любым критериям хорошо разбираются "вот в этом самом деле". Они могут с любой степенью подробности изложить "это самое" - но у них нет слова, чтобы указать, что же это такое. Только специальный язык и мычание - вот ежели учиться в правильном месте, делать правильные работы и правильно публиковаться, то в конце будешь мычать осмысленно для вот той стайки. Если же признать наличие "науки" - как общего понятия - окажется, что эти профессионалы безвинно виновны в незнании. Спроси любого - что такое научный метод? что такое наука? - простейшие вопросы, самые общие, а он не знает. Ну, то есть он думает, что знает, и говорит обычно то, что стыдно слушать от взрослого человека - лепечет что-то про практику критерий истины и прочуие такие дела. Плетет лыко про бритву Оккама... Короче, не в теме. Это ведь нестерпимая ситуация, чтобы лучшие профессионалы не могли двух слов связать по самым основам того, в чем они профессионалы, и потому гораздо успокоительнее считать, что ничего "такого" нету.

Почему так получилось и когда - очень понятно. Ещё сотню лет назад это было иначе, а две сотни лет назад каждый дюжинный профессионал из любой области для себя занимался класификацией наук и предвидел области возможного знания. Но наука с тех пор изменилась - прошло примерно две научных революции, начала ХХ века и конца его же, науковедение и всякая такая культурология отошли к гуманитарным занятиям, прогресс естественных наук сделал даже неудобным признавать гуманитариев... Это вообще прекрасный факт. Естественник будет плакать над шимпанзе и уверять, что та - ну вот прямо почти человек, только паспорта пока нет - и он же будет уверен, что гуманитарии - не ученые, о чем ему подсказал великий и могучий английский язык, который врать ну ни в каком случае не будет.

И вот, всякая философия, методология, история науки и прочая штука, в самом деле не озарив себя достойными свершениями - настолько оторвались от естественных наук, что на них то же самое слово тратить зазорно и знать там практически нечего приличному естественнику. В результате естественники остались без самоназвания - но это же не так и страшно, лучше без названия, чем без гранта. Ну и в самом деле, что же делать - если б было, но какие-то реакционеры не признавали. А так - ну в самом деле, нет же никакой единой и внятной теории научного знания, научного открытия, научного доказательства и научного метода. Последние серьезные попытки всё это изобресть остались в 19 столетии. А раз ничего этого нет - то и смысла называть набор разнородных методов, приносящих практическую пользу и изредка друг с другом немного согласованных - каким-то общим словом - нету. Так что слово обыденного языка по привычке произносится, но больше ничего не обозначает.

Отсюда должны быть следствия. Это из 19 века идёт представление, будто есть ученые и наука. В современном обществе - нет. Общество пронизано умершими понятиями - из 19 века идёт наименование множества политических и экономических понятий, которые давно ничему не соответствуют, пишутся только в отчетности. Можно взглянуть на современную экономику - она просто бурлит новой терминологией, старые понятия там и присобачить особенно некуда. Можно взглянуть на маргинальные края политологии, где делаются попытки не обсуждать термины, а описывать реальность - там каждому явлению по 20 синонимов, политическая жизнь давно не вмещается в узкий юридический мундир покроя 19 века. И так во множестве областей. Мы привычно разговариваем - и язык скрывает от нас пропасть. Мы пользуемся мертвыми словами без смысла. Почти никто не знает, что же подразумевают под словом "деньги" или "экономика". С самого начала любой популярной книги приходится слушателей переучивать - нет, мол, деньги - это не "зарплата". В политике те же игры с "суверенитетом", "легальностью", "нацией" и прочей шушерой. И в культуре - то же самое, влиятельнейшее понятие науки - пусто.

И хорошо бы взять тогда и - раз уж так сложилось - честно описать: что же есть на самом деле. Слова - ладно, нет удобного слова - не надо, сознание наше отстает - но хотя бы показать контуры - вот что имеется в социальной реальности, посмотрите.

---------------
PPS Помню, кто-то меня спрашивал - нет ли Шванвича в электронной форме. Я забыл, кто. - И Шванвич, и многое другое есть в библиотеке http://herba.msu.ru/shipunov/school/sch-ru.htm Библиотека «Флора и фауна»

(Читать комментарии) - (Добавить комментарий)

sergius_v_k@lj
2009-12-06 17:43 (ссылка)

Буду отвечать наивно, надеясь, что можно уловить. Сначала несколько полемических реплик.
1. идеалисты ставят вопросы, материалисты их решают - это в смысле: конструктор придумал трактор, а работяга его собрал? Или: полководец разработал операцию, а пехота на 9/10 полегла? Если речь идет о познании, то такая логика про мираж.
2. То, что ты говоришь об эффективности и специализации реальная проблема, но она все же о другом. Если науки нет, то и эффективен будет другой процесс. Он может быть очень эффективен.
3. Формальные различия. Я был однажды поражен, услышав от Лидии Чуковской, что Ахматова говорила: "Хороший ли поэт Есенин? Не было такого поэта, он просто не поэт". Потом понял, что и сам так давно думал, но не решался сформулировать. Чем же отличаются стихи поэта от стихов графомана? Внимание это очень важно: внешне ровно ничем. Критерий может быть только содержательным, только «внутренним». Нельзя задать программу механизма, который бы различал одного от другого, нужен сам различающий разум (по меньшей мере разум – не буду вдаваться в сферу эмоций). Если мы придумали мир, где нет разума, а есть стихи, то эта мысль и этот мир вздор. Не нужно думать о красках без зрячего, о знании без знающего. Тут сразу подступает страх субъективизма, но это другой вопрос. никаких формальных различений между думанием-о-задачах и думанием-о-мире - нет – формальных нет, они есть только для умственно зрячих.
4. никогда нельзя сказать: вот, вот ошибка, за руку схватили Незрячих не убедят «призывы так не делать», но их не убедит вообще ничего и никогда, в том числе, если создать в хорошем смысле слова научную эффективность их не убедит и она. Это важно.
5. Науки-мостики Уже ответил: те специальные науки, о которых речь, не науки, там нет знания. Если не ошибаюсь, ты говоришь о том же: «большие ученые» утверждают, что наука не ищет истину. Назовите науку по-другому. Думаю, доживем – назовут, уже начинают называть.
---------------
Твое исходное "недоумение" заключалось в проблеме "что такое наука?". Мне кажется именно это верно и с ответа на этот наивный и трудный вопрос надо начинать рассуждение на подобную тему. Потому я стал говорить о том, что науку заменил метод решения задачи. Не думал, что эту мысль нелегко уловить, но вижу, что это так. Попробую как-то объясниться.
После того, как установили, что между звуком и волнами сжатия воздуха есть непонятная нам связь, стали утверждать, что звука не существует. Эффективно изучают свойства давления. Связь остается непонятной, о природе звука мы знаем, не больше древних. Ты сам приведешь много таких примеров. Но из них и надо делать какие-то выводы, что, конечно, трудно. Например.
Первое. Мы должны мыслить беззвучный мир, бесцветный, безжизненный, бездушный и т. д. На этом, как ты знаешь, рухнул Ницше – он хотел думать честно. Либо мы должны пересмотреть понятие науки = познания.
Второе. Либо мы глубоко не понимаем древних (Платона и Аристотеля), либо у них тоже не было ни науки, ни познания. Допустим, если мы доказали свойство медиан треугольника, то мы узнали нуль, знания действительно нет ни о чем.
Третье. Как пересматривать понятие познания? Мое понимание ты знаешь: феноменологический подход гётевского типа полностью отменяет все лжеобъекты типа «звук есть колебание воздуха» или «гены программируют форму» и начинает познание с чистого листа, что не удалось Декарту. Ответ – в создании нового типа объектов.
Четвертое. Вопрос о грантах – вопрос социальный.
Пятое. Тенденции, которые тебе не нравятся будут только усиливаться. Можно и нужно надеяться на появление наряду с ними, а затем на усиление других тенденций.
Шестое. Разум настолько силен, что может решить эти проблемы уже сейчас, хотя не для всех.

(Ответить) (Уровень выше) (Ветвь дискуссии)

ivanov_petrov@lj
2009-12-07 03:12 (ссылка)

Что при такой позиции происходит с доказательством? То, что выговаривается - не имеет критериев и доказательности. Знающие поймут, незрячие не поймут. Мне казалось, что наука именно тем и отличается от прочих способов понимания - через живопись, стихи и пр. - что она может быть установлена не как интуитивное поэтическое чувство стиха (я чувствую, что N не поэт, только это нельзя внятно выразить) - а тем, что в науке имеются убедительные рассуждения. Настолько сильные, что даже незнающего способны провести к знанию - если он соглашается проявляять некий минимальный интерес и усилия.

То есь6 если знание от не-знания отличается как стихи от не-стихов: внешне ничем, то чем знания отличаются от стихов?

(Ответить) (Уровень выше) (Ветвь дискуссии)

sergius_v_k@lj
2009-12-08 19:37 (ссылка)

Правильный и важный вопрос. Если верно понимать природу доказательства, то с ним все хорошо. Представление о том, что доказательство принуждает, ложно. Его сила только в нашем понимании, хочешь следуй, не хочешь – до свидания. Именно так, как ты говоришь: «если он соглашается» – но, как ты часто показывал: мало, кто соглашается. В мышлении мы свободны (если проникли в мышление, а не заменили его словами или автопилотом).

Вспомни, как доказывали в Древней Греции. Рисовали на песке чертеж и говорили: смотри. Человек смотрел, думал, сравнивал, находил связи, делал выводы. Всего этого содержания нет на чертеже, даже если его высказать по шагам, его источник не в чертеже. Мы пропитываем чертеж произведенными нами понятиями. Тем самым объект получил «внутреннее» содержание (термин условный), хотя оно есть свойство этого объекта, а не свойство ума субъекта. Напоминаю известный тебе пример. На листе нарисованы два треугольника – остро- и тупоугольный. Что между ними общего? Ничего. Размеры сторон, углы, положение – все элементы разные. В мире восприятия. Общее – только понятие, которого нет в чувственном мире и которое видит не глаз. Понятие находится в другом мире. В этом смысле правильное доказательство и знание внешне не будет отличаться от неправильного и от псевдознания об объекте-призраке. Отличия не формальные, а содержательные. Доказательство в виде последовательности знаков – фикция. Если доказательство отчетливо («операционально») выражено, то разница будет, но в содержании, для умственного зрения.

Более того, это же верно для фактов. Ньютон говорит: лучи падают на призму. Гёте говорит: мы не видим лучей, а видим световое воздушное тело, лучи – домысел, т. е. деформированный, уже погубленный, факт. Ньютон: белый свет призмой разлагается – это факт, ставим проблему: как его объяснить? Гёте: нет такого факта, это уже домысел, факт другой – новообразование цветов после призмы (как в случае с преформизмом и эпигенезом – новообразование).

Я не имел в виду смутных, нестрогих рассуждений и наития. Пример с Ахматовой просто эмоционально хорош. Разумеется, все богатство наблюдений и примененной к ним, например, математики – очень ценная вещь. Вопрос, как всегда в том, что именно мы считаем. Собственно говоря, стихи, как и живые существа, просто более богатый объект. Чтобы понять живые объекты надо иметь тоже строгое, но более сильное мышление, чем для объектов простых или абстрактных, мыслить живые объекты гораздо труднее, потому и наблюдать труднее. Если говорить о понимании познания, то разница не принципиальная, а второстепенная.

Вопрос об убедительности для людей, готовых разбираться, как ты прекрасно знаешь, не формален. Не все готовы бороться с собственным разумом.

(Ответить) (Уровень выше) (Ветвь дискуссии)

	ivanov_petrov@lj 2009-12-09 15:59 (ссылка)
	Очень интересный разговор получился. Если не против, я бы его процитировал... Мне кажется, тут ответы на вопросы, которые случаются у многих (Ответить) (Уровень выше) (Ветвь дискуссии)

	sergius_v_k@lj 2009-12-09 20:00 (ссылка)
	Конечно, стоит продолжить. (Ответить) (Уровень выше) (Ветвь дискуссии)

ivanov_petrov@lj
2009-12-10 07:33 (ссылка)

Насколько я понимаю, тем самым говорится: не существует каких-то особенных доказательств в науке, как-то особенно принудительных - в отличие от рассуждений и показов в искусстве. правильнее сказать, что в искусстве (обычно) вообще нет доказательств - если же что-то появляется, то это столь же убедительно, как и научные доказательства.

Мне несколько странно думать, что, например, математические доказательства в точности такие, как и "делай как я" в искусстве. Ведь это подражание - тоже определенного сорта доказательство: если "так" делать, получится некое произведение определенного жанра. Операционально.

И другая сторона. Опять же, насколько я понимаю, этот взгляд будет работать только на интерналистские концепции истины. То есть никакая степень внешней убедительности - не идет в счет. Важно внутреннее понимание дела по собственным критериям - что говорят другие, имеет очень малое отношение к истине.

Наука в этом понимании (опять же - как я понял) сближается с религией и искусством, становится некоторым глубоким видом понимания - но теряет в общеобязательности. Это, в самом деле, не то, что сейчас называют наукой.
И ладно. Уже вроде понятно, что - не то. Но почему это вообще следует называть наукой? Если доказательство с такой точки зрения будет лишь способом убедить того, кто убеждается - приложил некие внутренние усилия и смог понять, а большего и быть не может - если это так, то выделена ли вообще наука среди других способов познания - и чем?

Не знаю, хороший ли это вопрос. Может быть, я пропустил какой-то очень важный поворот.

(Ответить) (Уровень выше) (Ветвь дискуссии)

sergius_v_k@lj
2009-12-10 17:43 (ссылка)

Значит, я плохо объяснил. Я не имел в виду ни искусство, ни религию — только науку. Попробую высказать пару соображений с другого конца, может быть, предыдущие будут яснее.
Привычные нам виды доказательства, возьмем для простоты математику, не имеют внешней убедительности, то, что в них убеждает, идет из нашего понимания. При отсутствии этого последнего аргументы не убеждают. Это справедливо для любого общеобязательного вывода. Если я не понял, почему именно 6 х 8 = 48, то эту мысль я могу только запомнить — никакие доводы не убедят меня в ее верности. Вот почему распространенное представление о том, что можно принудить к какому-либо убеждению неверно (хотя ощущение, что что-то заставляет меня принимать ту или другую мысль есть, но в указанном смысле оно обманчиво).
О переосмыслении науки я говорил с учетом и в контексте твоих нередких размышлений о том, что, условно говоря, «правильно» и что «неправильно» в ней. Годится ли нам, — если хочешь, тебе — представление Куна или Лакатоса о том, что такое наука? Вряд ли. Щедровицкого? Вряд ли. Гуссерля? Канта?
Говоря о науке после Галилея, ты ставишь на одну доску, например, Галилея и Ньютона (математизация естествознания, модели). Мне кажется, надо понимать это иначе. Ньютон действительно один из китов той науки, которая строит, как я раньше выразился, объекты-призраки (модели). А Галилей – нет. Его математизация другая (конечно в основном, у него есть элементы и ньютонианского направления). Знание о том, что тело падает по параболе — пример прафеномена в смысле Гёте. Т. е. как Гёте — Галилей органики, так Галилей — Гёте неорганики. У него совсем другое представление об объекте знания, чем у того же Канта.

(Ответить) (Уровень выше) (Ветвь дискуссии)

ivanov_petrov@lj
2009-12-10 17:52 (ссылка)

Я понял, что речь шла только о науке. Это моя добавка - вопрос, так в чем же отличия. Потому что мне казалось, что искусство - это обучение по типу "делай как я" и отсутствие формализаций, а наука - наличие формализаций, делающих возможными доказательства. Я принимаю тезис, что принудительной доказательности в науке нет - и пытаюсь понять, что же это тогда будет, почему это не назвать как-то иначе, какие будут отличия от искусства или религии. Это нелогично?

Про Галилея было бы очень хорошо подробнее. Меня, как я не раз говорил, смущает создание этой вот схемы, которая заменяет реальность. Видимо, я не вижу отличий от Ньютона и Локка.

(Ответить) (Уровень выше) (Ветвь дискуссии)

sergius_v_k@lj
2009-12-10 19:17 (ссылка)

1. Т. о., ты принимаешь, что в геометрии Евклида принудительных доказательств нет. что же это тогда будет - геометрия пример науки (правда не о природе, но суть та же), лучше не называть ее иначе. Если ты поточнее скажешь, какой смысл вкладываешь здесь в слово «формализация», я пойму противопоставление лучше.

2. Искусство не направлено на знание. Овладение наукой ведь тоже требует своеобразного искусства и наития, но тут главное не это. Религия бывает разной. Банальное понимание заключается в том, что она есть вера, как псевдоубежденность в неведомом, но это мне неинтересно, наверное, тебе тоже. Мне интереснее та вера, которая следует за пониманием и более связана с волей и реализацией убеждений и совести. Как ты понимаешь саму проблему этого отличия, что здесь тебе важно?

3. С Галилеем хорошо тебя понимаю, это очень запутанный вопрос и его трудно правильно осмыслить. У Галилея схема не заменяет реальность. У него есть некоторый их аналог, но их как таковых нет. Для краткости буду говорить упрощенно и не вполне аккуратно в смысле хронологии терминов. Когда схема заменяет реальность? Когда мы: 1) верим в объект в виде «вещи в себе», 2) мир восприятий считаем иллюзорным, 3) создаем нереальную схему, позволяющую замечать связь выделенных явлений, 4) заменяем схемой фрагмент восприятий, 5) верим, что схема замещает вещь в себе и позволяет относить найденные сведения к вещи в себе. Так возникают объекты-призраки, начиная с силы тяготения, которую нельзя измерить во время падения (и Эйнштейн считал, что ее нет) и далее. Рискну шепотом сказать ересь, но разбирать этого не буду: атомы – такие призраки. Причем эти призраки считаются строго материальными (с различными оговорками, что второстепенно) и это очень важно, тут нужно вникать в понятие материи. Хотя Кант пишет, что о вещи в себе мы ничего не знаем, но он мыслит ее материальной.

У Галилея вещей в себе нет. Его объекты знания устроены иначе. Смотря на падение камня, мы видим его положения в разные моменты времени – и это все. Затем мы добавляем мысленную кривую, объединяющую эти факты. Так получился составной идеально-чувственный объект. Причем эта идеальная составляющая находится в самой природе. Правда она существует не как вещь, а как процесс, т. е. во времени - нематериально. Это сам объект в чистом виде, он ничего не замещает, вещь в себе не нужна и она не мыслится. Так же как мы не мыслим вещи в себе, когда образуем знания о треугольнике: это знания о самом треугольнике, он не модель. (Проблему частного и общего я пока оставляю в стороне.)

Когда же мы рисуем отрезки или параболы на бумаге, то делаем это для подсчета каких-то величин процесса движения, эти фигуры не схемы, замещающие объект в смысле существования, а вспомогательный инструмент счета, как можно пересчитать полк солдат, раздав каждому бирки, а затем собрав и пересчитав их.
В этом смысле объекты у Галилея - то же самое, что прафеномены у Гёте, у которого эти последние и есть объекты знания.

(Ответить) (Уровень выше) (Ветвь дискуссии)

ivanov_petrov@lj
2009-12-11 04:28 (ссылка)

2. Понятно. Вроде бы. Мне казалось, что искусство тоже стремится к познанию - иными путями, преимущественно иных объектов, но... Теперь я могу понять так, что к знаниям стремится только наука - искусство к красоте, религия работает с волей, а со знанием имеет дело наука, но она непринудительна, свободна. Хорошо. Конечно, придется сказать, что элементы науки - то есть стремления к знанию - есть и в религии, и в искусстве, но главной их целью как деятельностей будет нечто иное, не знания сами по себе.

3. Насчет Галилея я вроде бы понял сказанное. У меня было в самом деле иное впечатление. Оно возникло при разборе мест о Галилее в нескольких источниках, последним, помню, был Ахутин. Да, возможно, я его перетолковал - он доводил рассуждение до места о создании математическогой идеи, а условия, в которых эта математическая идея начинает не просто быть рядом с реальностью, а уже замещает её и оказывается вместо реальности... Кажется, меня смутил пункт 2) - если не ошибаюсь, именно Галилей был тем человеком, который отчетливо сказал про то, что Локк потом назвал первичными и вторичными качествами, то есть для математизации Галилею потребовалось произнести нечто близкое к признанию реальности иллюзорной - что нет цвета и пр. Но, конечно, я в точности сейчас не помню.

Хорошо, я подумаю. То есть семнадцатый век оказывается ещё ничего, а беда началась в восемнадцатом.

(Ответить) (Уровень выше) (Ветвь дискуссии)

sergius_v_k@lj
2009-12-11 09:08 (ссылка)

А) Возможно, я уловил, что ты имел в виду. Согласен, что в данном вопросе хорошо и правильно держаться трех величайшх идеалов: истины (мудрости), красоты (любви) и добра – если мы умеем их трезво понимать (опасность в подчинении диктату традиции – (псевдо) религиозной или (псевдо) эзотерической). Выражаясь тривиально, они соответствуют уму, чувству и воле (душевный аспект) или духу, душе и телу (антропологически, т.е. на метафорическом языке Парацельса микрокосмически).
Как мне кажется, думая об этом, нужно учесть два обманчивых момента – мироощутительный и методический.
Первое, так сказать, метафизическое мироощущение. Тут нужен хороший пример. Возьмем атомизм. Когда школьников (уже в начальной школе!) заставляют думать о невидимых атомах, причем регулярно, по расписанию, это своего рода медитация об оккультных сущностях. Ощущение вырабатывается чисто религиозное (размыто-пантеистическое) и оно подкрепляется оценками, страхом, авторитетом, гипнозом и т. д. Это наука или религия? Во-первых, магия (а раз гипноз, то черная), во-вторых религия (оккульно-материалистическая) и только, в-третьих, рудименты науки в виде «грязного» и абстрактного рационализма. Мироощущение природы может быть другим (пример: Гёте и не только).
Второе, метод. Чтобы разобраться в том, что такое познание нужно найти прием, подобный приему Галилея при исследовании падения. Восприятие падения несоразмерно нашему зрению, т. е. по нескольким причинам усыпляет его. Галилей замедлил явление – ввел наклонную плоскость. Об этом уже можно думать по шагам, рационально. Чтобы «замедлить» процесс и деятельность познания надо взять не познание ребенка, или древнего египтянина, или грека, а довольно абстрактные акты познания современного взрослого: исследование движения, геометрические задачи, метаморфоз растений. На этих примерах выработать важнейшие понятия, а затем переходить к другим объектам и проблемам. Например, к проблеме восприятия (скажем наблюдения психологов-гештальтистов). Тогда можно понять, что имел в виду Аристотель, иначе – нет.
Наконец, есть вопрос о познании низшего и высшего, а также о высшем и низшем познании. Тут тоже надо понимать вопросы искусства и религии.
Б) Ахутин делает интерсные и тонкие наблюдения. Иногда говорит, что он на стороне Гегеля, но, как я его понимаю, в описанном смысле он не выходит за пределы метафизического мироощущения Канта, значит в предложенном русле он понять Галилея (тем более Аристотеля) не может.
Галилей говорил разное, в т. ч. и вещи похожие на позицию Локка. Проанализировать это все большая работа и она никем не сделана. Мир менялся, сознание менялось, способности людей – тоже. Галилей, конечно, важный рубеж. С него начинается наука, которая была смешанной (условно говоря, галилевско-гётеанской и ньтоновской). Тут сразу два русла, но одно ведет к буду шей науке, а другое – к будущей (и уже современной) магии.
До Галилея была схоластика, которая построила инструменты разума (номиналистические и реалистические), но не смотрела на природу, смотрела во "внутренний" (точнее в бесплотный) мир. И был, например, Парацельс, который обладал психических атавизмом – архаичным ясновидением. Я присоединяюсь к тем, кто считает, что его ясновидение было правильным (в отличие от других – ведьм, некоторых магов и т. д.). Поэтому он смог и правильно мыслить о высшем опыте относительно природного мира (ведь в целом его древненаучная картина мира была аристотелевской). Но это ясновидение не могло и не должно было развиваться дальше. Как говорит история, познание должно было начаться с чистого листа, опираясь на низший опыт и мышление.
Такой могу дать отчет в своих мнениях.

(Ответить) (Уровень выше)

	sergius_v_k@lj 2009-12-10 19:12 (ссылка)
	Конечно, делай, что считаешь нужным. (Ответить) (Уровень выше)

(Читать комментарии) -