Господа мои, я расскажу вам две совершенно реальные истории. Не сказки никакие, несмешные и ненародные, а напротив того просто саму правду как она есть в своем неглиже. После того, как я отдам должное штормливому житейскому морю, я под катом скажу мораль, уже, напротив того, принадлежащую не народной стихии, а мне, и потому сомнительную. А теперь истории:

История первая. Дура

Многоэтажный дом. Внизу, как положено, лавочка у подъезда и сидят три старухи, коротая время - в центре сидит центровая, могучая старуха, по бокам две поменьше размером. По дорожке в подъезд и тем самым мимо них идет еще одна старуха, с сумкой, возвращаясь из магазина. Эта прохожая старуха, проходя мимо, не меняясь в лице и не показывая каких-либо эмоций, говорит трем старухам: Сидите? Все вы дуры.
И с тем она уходит в подъезд.
Старухи некоторое время не оказывают реакции на раздражитель, но затем центровая начинает медленно закипать. Она надувается и говорит:
- Дуры? Вот я - дура. Слыхали? Вот ты, Машка (обращается она к левой полуцентровой) - дура. И ты, Дашка (обращается к правой полуцентровой) - дура.
Центровая старуха несколько багровеет, распаляется и продолжает с ажитацией:
- Я полудурок. Так. Машка, ты тоже полудурок. И ты, Дашка - полудурок. Придурок даже. Я - придурок. И ты, Машка - придурок.
Переведя дыхание, она разъяряется еще сильнее.
- Помнишь, Машка, тебя сумасшедшей назвали? Я - психованная. И ты, Машка - психованная. И ты, Дашка - психованная.
- Я идиотка. Ты, Машка - тоже идиотка. И ты, Дашка - идиотка.
- Тварью назвала. Я - тварь. И ты, Машка - тварь. И ты, Дашка - тоже тварь, слышишь? ... - Я... Ты...

История вторая. Карьера

Жил человек. Сын его, как подрос и из школьного возраста вышел, в небольшом том городе пошел на рынок и стал там рубить мясо. Самая простая такая работа мужская на рынке - мясо рубить. И стал он там рубить мясо. Но не как иные рубят, а - хорошо. Ничего он там такого, нигде не лизал, не говорил ничего - а только хорошо рубил мясо. И заметили его, что он хорошо рубит мясо, и выделили, и там есть такая сеть магазинов местных - ну, как в Москве, скажем, Пятерочка - вот такая вот сеть, и в такой магазин его взяли в местный городской, и он стал там рубить мясо. Хорошо рубил. И через некоторое время его заметили, и не просто так, а отобрали и послали в дальний большой центр, в областной город, и он там рубил мясо. И рубил он хорошо, ничего не говорил, ничего там никому чтобы выставляться, а только рубил мясо. И через некоторое время там был отбор, и искали людей, которые рубят мясо, и выделяли лучших,и его отобрали и послали в Канаду. И он поехал в Канаду и рубил там мясо, снимал квартиру, жил и рубил. Он прожил там год, рубил мясо, и ему возобновили контракт, потому что он хорошо рубил мясо. Он вернулся в свой маленький город, женился на своей невесте и сказал родителям, что не вернется и останется жить в Канаде. И он уехал в Канаду вместе с женой, они там вдвоем снимают квартиру, а он рубит мясо, но не просто так - он хорошо рубит мясо...

Я бы обратил внимание на симптом. Примерно в первой половине ХХ века изощренные умы отметили, что российская жизнь складывается по Достоевскому. И не в салонах каких, а самые обычные судьбы, самые житейские обстоятельства стали заворачиваться так, что как из романов Федора нашего Михайловича, царство ему небесное. Это так литература сделала жизнь - она в себе сварила, а потом вынесла в народ, и народ стал жить, не зная сам, потому что это проявлялось в биографиях, в смертях и свадьбах, в характерах и мучениях.
А сейчас жизнь складывается по Хармсу. сама собой, без выдумок, не подлаживаясь, ничего никому не говоря и не доказывая - она просто так, честно становится хармсовой.