Про практичность образования и специализацию
В правилах иезуитского образования - лучшего в мире в 17 веке - есть удивительное место. Там весь дух такой, предписывающий - все по порядку, главное - форма, порядок, исполнение, для учеников логики самое страшное - нарушение формальных правил ведения диспута, привнесение какого-либо беспорядка в формальные процедуры, и все в таком духе. И вот говорится - мол, совершенно не важно, что ученикам никогда в жизни не придется использовать полученные знания. Ученики должны знать, что в школе они принимают на себя труд во имя Божие, они создают себя этим трудом - а вовсе не получают знания для полезной деятельности.

Удивительное по четкости расхождение с практическим духом последующих времен. Одно время считает само собой разумеющимся, что образование - это прежде всего воспитание человека, и знания есть оселок, которым выправляется характер, а самих тех знаний может и вовсе не остаться, они могут никогда не пригодиться - зачем оселок, если лезвие уже отточено. Создается характер и умственная способность - всё, образование закончено.

И наше время, когда кажется непостижимым обучение непригождающемуся. Зачем учиться писать красиво и чисто, если люди не пишут, а набивают на клавиатуре? Зачем учить мертвые языки? Зачем география или физика, зачем биология или математика - если не для нужды какой или специализации.
И этот дух практики имеет продолжение. Логичнейший вывод - если нечто используется, надо этому учить. Oтсюда идеи про всякие идеологические дисциплины, воспитание любви к родине и гражданского повиновения. Ведь это надо? Ну, есть люди, которые знают, что надо. И они отсюда заключают - значит, этому надо учить.

Надеюсь, понятно - я не пытаюсь лишний раз пнуть не очень актуальное иезуитское образование и не пытаюсь покритиковать современную практичность. Мне интереснее сама картина. Эта черта - знания не для дела, а для воспитания - она у иезуитов не новация, а фон, унаследованная из прошлого педагогика. Новым у них была как раз целенаправленность педагогического действия - они же всё делали не просто так, а чтобы воспитать хороших христиан... с иезуитской точки зрения хороших - то есть послушных и верных. Тут как раз занятен контраст унаследованного фона непрактичности и вновь создаваемого чрезвычайно целеустремленного педагогического процесса, который должен был привести к созданию человека нового типа - такого, которого по мнению Ордена был бы более христианским. Эта практическая складка образования тоже не уникальная особенность иезуитов, а дань времени - протестантская педагогика в еще большей мере ориентирвоана на практичность и эффективность.

Эта описываемая траектория - от формально даваемого камня наук, который служит лишь изменению человека (вполне алхимическая задача) - к практицизму и эффективности, с последующим выводом, что учить надо всему, что потом понадобится - а откуда же потом взять? И ясное, как солнце, наивное убеждение, что надо всему учить, что потом будут спрашивать. Стройное общество, готовое вопросить своих граждан о том, что они обязаны знать. Ведь если не учили, иной так и скажет - знать не знаю, меня не учили. А тут - на тебе, вот предмет в школе.

Вспомнил объяснение одно. В сталинские годы в разных вполне обыденных анкетках люди подписывались под фразой - признаю генеральную линию партии, не уклоняюсь. Смотрелось дико - десятиклассница, ищучи место помощника развесчика, подписывает таковы слова. Совершенно рабочие люди, простые, как полено - вдруг должны заявить, что поддерживают какие-то весьма хитрые вопросы партийного строительства. Зачем? А чтобы подпись была. Одно дело, когда человек говорит: я думаю иначе. Его придется наказывать за свободное мышление, а это неудобно. Другое дело, когда подпись есть, и тогда он не самостоятельно мыслящий человек, а двурушник, изменивший взглядам, которые сам же признавал и подписью заверил.

Есть такая форма ясной и незамутненной верности идеалам. Всё просто, учим тому, что пригодится, и не учим тому, чего не надо. Между прочим, очень распространено мнение, что практичность и эффективность - это синонимы рациональности. А как иначе? Какой критерий? То-то. Кстати, еще одна сквозная черта этого иезуитского образования 17 века - демократичность. Там в десятках мест повторяется: наставник должен следить за собой, чтобы одинаково относиться к знатному ученику и к бедному, богатому и простого звания - равенство, равенство - там повторяется это множество раз. Кстати, буду признателен за хороший текст на тему общности абсолютистской монархии и современной демократии. Мне кажется, есть такие монографии и статьи, но как-то всё вскользь, то ли это давняя банальность для профессионалов, и потому ее стесняются отчетливо повторять, то ли и в самом деле недоосознано. Собственно, Токвиль практически всё сказал, но мало ли.

Так вот, тут две картины образования. Одна: даем общий фундамент, который нужен для воспитания характера и умственных способностей, а также чтобы люди имели общую поверхность мышления - а то ведь все будут такие разные, что и словом не перемолвиться - тут же в зубы. А специализации надстраиваются по мере надобности потом - поздняя специализация, умный и умеющий человек всегда может выучить что-то там специальное. Потому что подразумевается: главное - это умеющий человек, а специальные знания - это ведь всего лишь небольшая нагрузка на память, мыслительные ходы везде примерно одни и те же, так что просто подзубрить - и готов.

Другая теория: самая рання по возможности специализация, учим только тому, что людям надо, они свободно в три годика решают, как сложится их дальнейшая карьера, и отправляются учиться всему для нее необходимому - и учат, учат всякие специальные знания для эффективного их использования. Подразумевается: человек умеет только то, чему его учили, и создавать послушные инструменты для специализированных работ надо сызмальства, выучивая специальные знания, а других и нету - все знания специальные, все для чего-то, а никчемные знания нам не нужны.

Вопрос у меня - есть ли у народушки иные представления, не сводимые к этим гротескно и без сочувствия (прошу меня извинить) изложенным концепциям?