Эволюционная экономика
Благодаря любезности bowin, приславшего мне фрагмент своего обзора, я познакомился с этим направлением экономической мысли. Конечно, очень поверхностно… Насколько понял – основные монографии на русском – это Нельсон, Винтер «Эволюционная теория экономических изменений» и Ходжсон. Направление в целом – ветвь институциализма.

Направление взросло на критике «смитовского» воззрения, что воспроизводство социума обеспечивается экономической системой автоматически, что влечет за собой развитие равновесных моделей экономики. На том, как это критикуется, я останавливаться не буду – несогласные всё равно будут при своих, а со стороны очевидно, что подход «от равновесия» узок. Интереснее не критиковать всякую постсмитовскую неоклассику, а посмотреть, что дают сами эволэкономисты.

Я еще много лет назад был неприятно изумлен – пришел в магазин «Академкнига», узрел том по чему-то макролингвистическому и укупил. Каково же было разочарование – автор, грамотный лингвист, придумал, что надо передрать школьный уровень эволюционной биологии, отыскал в языке аналог генов и начал сыпать плохо переваренными законами из синтетической теории эволюции и генетики, нанизывая на выступающие зубцы рассуждений примеры из родной ему лингвистики, которой ему, видимо, совсем было не жаль.

Чрезвычайно разумным шагом институциональной экономики (ИЭ) является сосредоточение на проблемах воспроизводства социнститутов. Тут всплывают проблемы устойчивости, динамической устойчивости, и можно накопать хорошие вещи. Можно согласиться, что специалисту по ИЭ стоит приглядеться к теории биологической эволюции – как-никак, а самая развитая эволюционная теория. Но вот передирать СТЭ – не здорово. Она и в биологии на ладан дышит, так что неладно получается. ИЭ – очень симпатичное мне направление – вроде бы в этом болоте застряло.

Они перенимают из эволбиологии три постулата: 1) признаки, подверженные отбору; 2) отбор по приспособленности; 3) сохранение отобранного = воспроизводство.

Ясное дело, вопрос: что такое ген в экономике? Дают ответ: «рутина». Повторяющиеся социальные практики; понятие ввели Нельсон с Винтером, аналогия в социологии – теория Гидденса. Рутина – память организации. Запоминаются путем осуществления.

Такое развитие ИЭ у меня восторга не вызвало. Первая беда: целостность экономических институтов много ниже, чем у организмов, и перенос метафоры генотипа на экономику вот так, в лоб – малопродуктивен. Будут очень сильные натяжки. Далее – модель СТЭ о признаках (определяемых генами = рутинами), их отборе и сохранении… В общем, модель смотрит не туда. Эта модель ориентирует внимание на внешнюю деятельность. На самом деле основные проблемы организации – внутри неё, а не вовне. Внешние проблемы есть лишь следствие внутренних. Так что – если очень грубо - идет отбор по приспособленности и по признакам, но не внешним, для других и конкуренции, а внутренним. Отбор идёт в первую голову на увеличение устойчивости собственного воспроизводства, а не на внешнюю приспособленность. Организация имеет проблемы с воспроизведением, решает их – и в процессе более или менее успешного решения этих проблем возникают направленные вовне стратегии поведения.

Сразу надо добавить – а что здесь разумеется под «организацией»? Для ИЭ ответ – фирма. Работы Пенроуза, Гранта, Фосса, Коуза. Опасаюсь, что здесь дырка – может оказаться, что фирма не очень хороший аналог организму, и перенос на нее модели «индивида», «неделимого» биологии – по крайней мере столь прямой и незамысловатый – является ошибкой. Той «организацией», которая поминалась в предыдущем абзаце, той экономической структурой, которая составляет – отдаленную, но всё же – аналогию с биологической организацией, - является экономическая система в целом. Рутины, проявляющиеся внутри деятельности фирм, объединяются в более общие рутины (практики), которые и составляют «физиологию» экономического организма. Внутренние противоречия этих практик и приводят к проблемам устойчивости целого (эконсистемы).

Фирму можно рассматривать как целостность с собственными рутинами, но в ответе – если работать грамотно и в соответствии с духом ИЭ подхода смотреть на устойчивость и воспроизведение, а не на внешние признаки и конкуренцию, - в ответе получится механизм устойчивости фирмы, а не чего-то большего. А оная фирма в очень сильной степени зависит от «среды» - в этом и проявляется дырка теории. Хорошо выделенная система значительно целостнее среды, не зависит от нее, управляет средой. А фирма – может оказаться – напротив, почти наравне со своей средой, борется с ней, ведома ею, конкурирует…

У меня сложилось впечатление – возможно, ошибочное из-за крайне поверхностного знакомства с материалом – что сейчас в этом направлении преобладают динамические модели, не структурные. Ребята вроде бы выделяют некоторые «признаки», почему-либо оправдывая их важность, строят графики, смотрят на прогностичность и чегой-то изобретают по поводу воспроизводства. Тут корень в том, как признак выделить, это три четверти работы, а они, вроде бы, с легкостию хватают то, что ближе к тому, что считать удобно.

Мне же мнится, что надо работать, изучая морфологию экономики, структуру тех самых рутин. Оттуда вылезут противоречия организации – внутренние противоречия. Окажется, что множество рутин направлено на разрешение того, что сама экономика и порождает, что основная деятельность экономики – борьба с собственной противоречивостью. Отсюда возникнет представление об устойчивости – уже на предметном уровне. Станет яснее, какие совокупности практик какую веревочку дергают, что поддерживают и от чего упасают, в результате чего и можно говорить о воспроизводстве системы.

Отдельной песней будет увязка этих «организационных» практик и конкретных в той или иной степени осознаваемый практик и стратегий людей. Там будет очень тяжело – целостность организаций и фирм несравненно меньше целостностей их «элементов», и эффекты будут самые странные (при описании на уровне экономических институтов). Думаю, будет очень много теоретически непрозрачных ситуаций, «чудес» - поскольку недостатки социальной организации «штопают» индивиды, вытаскивая институт там, где он сам пройти не может. При описании посредством языка социальных практик такие феномены каждый раз будут выглядеть чудесами – возникающими на «пустом месте», поскольку на данном языке индивидов «не существует».