Воспоминания науки, или пришелец из будущего
Несколько дней назад коллега, встреченный мной на лестнице, сказал, что со мной хочет поговорить одна дама. Она приехала в командировку из замечательного южного города, славного в Украине, и требует познакомиться.

Я согласился; дама подошла. Оказалось, она занимается поведением насекомых, нашла в глубинах реальности мой забытый автореферат и пошла по следу, который и привел ко мне. Она рассказывала о своих опытах, спрашивала советов – в общем, дело обычное. Однако попутно выяснились интересные детали.


Я давно уже забыл эту свою тему, занимался этим надцать лет назад, и полагал, что всё это – вчерашний день. Вдруг оказалось, что советы, которые я, несколько стесняясь, давал даме, оказались очень кстати. Вытребовала у меня оттиски, завалявшиеся в глубинах шкафа. Я вспомнил несколько намеченных направлений исследований, несколько методических приемов – это, по её словам, будет весьма полезно в работе. Дает новые возможности, позволяет…

Разговорившись, дама сообщила, что она несколько сезонов работала на Тринидаде, тесно общаясь с американскими коллегами. Она защищает докторскую; была в Берлине и беседовала с одним из патриархов направления, который, по её словам, сейчас ссылается на мои работы. Сказала, что социобиологическая тематика, заполонившая поведенческие науки, уже осознается как чрезмерно ограниченная, на Западе ищут новых путей. Конечно, еще несколько десятков лет будет тянуться социологическая колея – гранты дают в основном под это – но передовые умы уже смотрят в будущее.

И этим будущим, с точки зрения передовых умов, оказываются все те штучки, в которые я играл в 80-е, не привлекая внимания общественности. Она уверена, что эти темы будут с каждым годом всё более востребованы, потому что иного способа прорваться к пониманию поведения не находится.

Всё это очень приятно, но тут прозвучали те ноты, которые меня, собственно, и заинтересовали. Дама утверждала, что помимо всяких вежливостей ей было очень интересно говорить со мной – и даже сказала, что я единственный человек, с которым она смогла всерьез поговорить о своей работе. Я было не понял – Тринидад, Берлин, американские коллеги… И с нашими грандами науки о поведении она весьма знакома.

Оказалось – наши занимаются другими вещами, они очень хорошие люди, но конкретно по ее теме сказать не могут ничего. Иной профиль. Заграничные же коллеги в лице своих продвинутых представителей – да, действительно, понимают будущее направление исследований, но оно для них именно – будущее. Они не знают, за что взяться, таких работ они никогда не вели, никаких методик нет – для них это мечтания о будущем.

Удивившись, я стал расспрашивать о тех, кто работал рядом со мной по этой тематике в 80-е. Мне казалось, что было так много людей… Оказывается, кто-то умер, пара самых ярких ушла в бизнес, несколько человек занимаются чем-то, но видимого научного следа не оставляют… Дама по общительности своей знала всех, кого я мог вспомнить, и еще несколько человек – и ни с кем ей не удалось поговорить. С таким-то – да, хорошо знакома, но знаете, так пошел разговор, что мне было просто неудобно его спросить… Этот-то – да, конечно, знаю, но он просто отказался об этом говорить, всё забыл, говорит… Я оказался первый человек, который добрый десяток лет работал с тем, что теперь (по её словам) составляет один из кусочков переднего края. Прямо посланец из будущего…

Так наш разговор и происходил. Из своего прошлого я вещал ей о том, какими путями ходить не надо, потому что там она наткнется на то и на это, а каким стоит попробовать – там будет вот такой интересный эффект, им стоит заняться. И всё это было ново, обнадеживающе и очень важно. По словам дамы, наконец-то нашелся хоть один человек, с которым можно поговорить, который не на словах, а руками знаком с тем, чем она только начинает заниматься. Те самые пожелтевшие и затрепанные последние оттиски моих давних статей… Очень интересными путями ходит наука.