Фальквинге I
Статья Рика Фальквинге, которую я вчерне перевел еще в 2012 г. (вскоре после ее появления на английском), но, из-за моих проблем с глазами, окончательно отредактировать и выложить смог только сейчас. Это мой "авторский" перевод, который считаю более качественным, чем другой ("старый", сделанный не мной), имеющийся в Сети. Это текст, косвенным образом, и о "режиме Путина", и о других, не менее "демократических режимах", и, вероятно, о нашем "светлом будущем".

Оригинал статьи (естественно, с большим количеством эмоциональных, и не только, комментариев читателей, сторонников и противников) тут:
http://falkvinge.net/2012/09/07/three-reasons-child-porn-must-be-re-legalized-in-the-coming-decade/

Самое прикольное - что Рик Фальквинге есть не только в Швеции и в Европарламенте, но и, в виде персональной странички, на сайте "Russia Today":)
http://rt.com/op-edge/authors/rick-falkvinge/
Это не делает хуже Рика Фальквинге, но делает лучше "Russia Today" (по моему скромному мнению, как ни "парадоксально").

В ближайшем будущем постараюсь выложить перевод продолжения статьи (который тоже практически готов).
Призываю всех распространять данный мой перевод (и следующий, когда выложу) в Сети максимально широко :)


Тема детской порнографии - ядовитый предмет, но слишком важный для того, чтобы его игнорировать, и его не следует игнорировать. Данная статья является попыткой сделать эту тему предметом серьезного обсуждения и объяснить, почему обладание детской порнографией (хранение детской порнографии) должно быть вновь легализовано в ближайшее десятилетие и почему в ваших интересах бороться за то, чтобы это произошло.

АННОТАЦИЯ
__________
Статья является аргументацией того, почему наши нынешние законы в этой сфере контрпродуктивны, ибо они защищают тех, кто посягает на детей, вместо того, чтобы предавать их в руки правосудия, они криминализируют целое поколение подростков, проявляющих нормальное поведение, что отвлекает ценные полицейские ресурсы от тех преступников, с которыми нам следует бороться, и они также ведут к цензуре и электронному «сожжению книг», как и к неприемлемому «побочному ущербу», причиняемому невинным семьям. Злоупотребление детьми никто не оправдывает, и данная статья аргументирует, почему нынешнее законодательство препятствует, а не помогает его предотвращению и уголовному преследованию.
___________

Когда вводились законы, криминализующие обладание данным видом информации, те, кто возражал против такой криминализации (я тогда не возражал - это было до моей деятельности как активиста), указывали на четыре главных момента:

* Она будет неэффективна, а возможно, даже контрпродуктивна для поимки тех, кто посягает на детей.
* Она приведет к цензуре без ответственности для цензоров.
* Журналисты протестовали, что она подорвет свободу прессы, которая была неприкосновенна на протяжении веков.
* Специалисты по конституционному праву и политологи указывали на то, что она подорвет вековые традиции свободы слова/выражения мнений таким образом, что будет использоваться представителями узкогрупповых интересов для затыкания ртов противникам бизнес-интересов, не имеющих к детской порнографии никакого отношения.

Оглядываясь назад, можно видеть, что всё это сбылось. Это само по себе уже достаточно плохо; даже не плохо, просто катастрофично. Есть три всеобъемлющие причины, почему обладание детской порнографией должно быть вновь сделано легальным: запрет не позволяет ловить тех, кто посягает на детей, особенно в свете новых технологий; он создает поколение заклейменных «сексуальных преступников», не сделавших ничего плохого; и он является полем битвы за свободу слова как таковую. Давайте рассмотрим три эти причины одну за другой.

1. Запрет не позволяет ловить/сажать в тюрьму тех, кто посягает на детей.

Это уже достаточно плохо сегодня, но станет еще много хуже с появлением новых технологий, которые уже показались из-за угла. Знаете ли вы о Google Glass? Это прототип нового мобильного телефона в форме очков.

По сути, мы видим, как наши мобильные телефоны превращаются в устройства, которые выглядят, как обычные очки, и позволяют нам делиться тем, что мы видим, в реальном времени - в прямом эфире. Это является качественным скачком по сравнению с выкладыванием в общий доступ фотографий на Facebook, поскольку фотографии - свидетельства лишь прошедшего, а теперь наступают времена общего доступа и сохранения зрения в реальном времени. Это столь же грандиозная перемена, как прямые репортажи CNN о Первой войне в Персидском заливе - впервые в истории человечества в настоящем времени: «Ночное небо над Багдадом озарено трассирующими снарядами...»

http://falkvinge.net/wp-content/uploads/2012/09/Sergey_Brin_wearing_Google_Glass_photo_by_Thomas_Hawk-621x349.jpg
Сергей Брин в Google Glass - в прототипе мобильного телефона следующего поколения, записывающего и транслирующего в эфир то, что вы видите.

Эта перемена будет значительно более важной, чем переход от полусмартфонов с кнопками к Айфонам и устройствам на системе Android с сенсорными экранами, так как наши устройства связи становятся носимыми и интегрируются с нашими органами чувств.

Так вот, представьте себе такой сценарий, разыгрывающийся лет через десять во время прогулки в парке. Ваши очки («мобильный телефон») надеты на вас, как и очки основной массы ваших современников. Вы передаете в эфир и записываете то, что видите вокруг, как и большинство людей вокруг вас, на случай, если кто-то из ваших друзей «заглянет» к вам на канал - и вы сможете обсудить происходящее - или вы станете свидетелем чего-то, что впоследствии вам потребуется доказать - наподобие того, как люди используют видеорегистраторы в автомобилях, непрерывно записывающие всё происходящее.

И вот, спокойно прогуливаясь в парке, вы поворачиваете за угол и, к вашему шоку, видите, как кто-то зверски насилует 12-летнего ребенка прямо перед вашими глазами.

БАЦ. Теперь вы преступник, виновный в производстве, распространении и хранении детской порнографии. Теперь вы виновны в преступлении, за которое предусмотрены более суровые наказания, чем за изнасилование и растление ребенка, происходящее у вас на глазах.

Насильник, заметив вас, смеется, зная, что вы ничего не можете сделать. Если вы позвоните в полицию и вызоветесь быть свидетелем происходящего изнасилования, вы потеряете вашу работу, детей и дом из-за еще более тяжкого преступления, которое только что совершили вы сами. В панике, лихорадочно удаляя с вашего устройства любые изображения, которые могли бы быть использованы для изобличения насильника, надеясь, что никто не успел их скопировать, вы видите, как еще один прохожий, заметив происходящее, реагирует точно так же, как вы.

А насилуемая 12-летняя девочка в беспомощном ужасе наблюдает за тем, как все свидетели отворачиваются и уничтожают все доказательства совершаемого против нее преступления.

Это не какой-то притянутый за уши сценарий из научной фантастики. Это именно то, что будет происходить, когда наши мобильные телефоны сделают следующий шаг, который уже начался, и мы будем там раньше, чем через десять лет. (Самый первый iPhone поступил в продажу около пяти лет назад, для сравнения; представьте себе, что будет происходить через вдвое большее время, чем прошедшее с тех пор.)

[UPDATE: Некоторые возразили мне, что ни один суд не вынесет обвинительный приговор в таком сценарии, ведь вы записали и ваше ненамеренное приближение к месту происшествия. Но обладание детской порнографией - это преступление объективного вменения, как хранение кокаина, - во всяком случае на всей территории Соединенных Штатов - как только вы узнали, что он (она) у вас есть (как и в некоторых других странах). Умысел, преступное намерение не имеют значения: если вы обладаете - не важно, по какой причине - вы виновны.]

И тут мы подходим к критическому вопросу: почему вообще существует этот запрет на детскую порнографию.

Потому ли обладание детской порнографией жестоко карается, что мы хотим ловить насильников и растлителей детей, или же потому, что мы настолько неловко чувствуем себя от ее существования, что мы хотим законодательно убрать ее из нашего собственного поля зрения - и к черту изнасилованных детей, пока мы сами чувствуем себя «ловко»?

Я утверждаю, что запрет на обладание детской порнографией уже не дает ловить тех, кто совершает преступления против детей, и это станет еще во много, много крат хуже в ближайшее десятилетие. И у меня очень сильное ощущение, что этот запрет существует потому, что мы хотели бы делать вид, что такие вещи не случаются, и законодательно изгонять их с глаз долой, бросая реальных жертв преступлений на съедение волкам. Это не достойно.

[UPDATE 2: После публикации данной статьи некоторые ее читатели указали [мне] на то, что описанный пример является искусственным, «притянутым за уши» для настоящего времени. Но обратите внимание на то, что эта часть статьи и не обсуждает, главным образом, технологию настоящего времени, а она о том, какая технология ожидает нас «за углом» и какие перемены та технология с собой принесет. Более того, многие люди связались со мной, предлагая примеры того, как это уже стало правдой в любом случае - как людям, сообщившим в полицию о детской порнографии и о сексуальных преступлениях против детей, уже предъявили обвинения в хранении и распространении детской порнографии и как их уже лишили их собственных детей только за то, что они попытались донести свидетельства посягательств на детей. Люди вообще очень быстро учатся закрывать глаза на подобные преступления, как только такие вести распространяются, в точности как описано, из-за нынешних законов. Один пример есть здесь, еще один в следующей моей статье здесь. Как я и утверждал, «чрезмерная криминализация» нынешних законов защищает преступников, посягающих на детей, а следовательно, описываемые законы контрпродуктивны.]

Также невозможно не задать себе вопрос: почему такой запрет существует на документальные свидетельства только сексуальных преступлений против несовершеннолетних? Законники абсолютно ничего не имеют против видео, на котором запечатлено, как подростку выкалывают отверткой оба глаза, а затем убивают (предупреждение: эта ссылка ведет на очень реальное видео, но перед ним есть печатный текст, а само видео вам, вероятно, не захочется смотреть). Мы запрещаем не как таковое документирование того, как людей делают жертвами, и это не сексуальное посягательство само по себе - почему запрет касается всего сексуального, а не самого телесного вреда, как это звучит, если послушать поборников данного запрета?

Переходя к возможному решению: этот сценарий и проблема не обязательно означают, что абсолютно все наши законы, относящиеся к детской порнографии, придется или следует порвать в клочья. Необходимое законодательное решение означало бы, в первую очередь, что вам будет всегда - я имею в виду, всегда-всегда - позволено записывать и распространять то, что вы видите вашими собственными глазами. Закон о журналистском иммунитете, имеющий приоритет над всеми остальными законами, если хотите. Если здесь будет хотя бы малейшая «серая зона» - люди будут стирать все улики преступлений против детей, свидетелями которых им случится быть, нежели рисковать своей работой и семьей - здесь не должно быть ни малейшего сомнения или неопределенности - ни тени их. В качестве побочного эффекта, как следствие, умышленная запись и распространение детской порнографии «от первого лица» также будут легализованы этим изменением в законах - но это снова возвращает нас к вопросу, зачем вообще существует этот запрет: чтобы ловить растлителей детей? Или же для нашего собственного «блага» - чтобы мы хорошо себя чувствовали, независимо от того, помогает ли это растлеваемым детям?


2. Эти законы клеймят целое поколение как половых преступников.

Наши нынешние законы рассматривают видеозапись зверского изнасилования семилетнего ребенка, с одной стороны, и двоих семнадцатилетних, не способных видеть ничего на свете, кроме друг друга, занимающихся страстной любовью по согласию, с другой, как абсолютно одно и то же. Это странно до умопомрачения.

Первое - одна из самых ужасающих вещей, которые только можно себе вообразить - только попытайтесь себе ее представить, и вас будет трясти от ужаса. Второе - одна из самых прекрасных вещей, которые только можно себе вообразить - от попытки представить себе ее ваши глаза наполнятся слезами радости. Почему одну из самых ужасных вещей на свете и одну из самых прекрасных вещей на свете закон рассматривает как совершенно одно и то же? Очевидно, что они и близко не похожи друг на друга и не имеют друг к другу ни малейшего отношения. Позже я вернусь к ответу на этот вопрос.

Но сперва позвольте мне сказать вам, что я начал смотреть порно в возрасте десяти лет, как и большинство моих друзей, и получал от него удовольствие. Я активно искал его, находил и продолжал искать (до сих пор это делаю). Так как в мои десять лет у меня не было доступа к Интенету, я предполагаю, что сегодня люди [дети] начинают искать его раньше, практически как только выходят из возраста, когда «мальчики/девочки - они такие противные».

Это естественно.

Давайте посмотрим, что еще естественно для поколения, растущего сегодня:

* Исследование и понимание своих тел по мере того, как они проходят половое созревание, и после него, в точности как это делало каждое поколение Homo Sapiens до них.

* Общение с бешеной интенсивностью. Передача друг другу всего. Постоянно. Текстом, голосом, картинками и видео.

* Документирование всего. Включая самих себя в голом виде. Включая секс. Это такая же память, как и любая другая, и они не ограничены 24 кадрами рулона фотопленки, в отличие от меня, когда я сам был подростком.

Формально большинство людей, растущих сегодня, теряют девственность в результате изнасилования. Я говорю «формально»: они теряют свою девственность в результате изнасилования, потому что законодатели переопределили «изнасилование» так, что оно включает в себя совершаемый по обоюдному согласию, добровольный, полный любви секс между людьми в типичном возрасте начала половой жизни. Подобное законодательное переопределение имеет примерно столько же смысла, как переопределить убийство, чтобы оно включало в себя дружеские объятия, а потом жаловаться, что частота убийств подскочила. Оно также создает горы формальных «насильников» и «половых преступников», которые ни разу не причинили вреда ни одному человеку, но пошли против морали законодателей. (Это не строго об инфомационной политике, но важно в контексте того, что я скажу позже.)

Мы видим здесь, что сегодняшние законы имеют ужасный и совершенно неприемлемый побочный эффект в виде клеймения целого подрастающего поколения как половых преступников, разрушения жизней тех из них, кто попадается на этом, под предлогом защиты маленьких допубертатных детей. Этот побочный эффект включает в себя совершенно нормальное общение, которым тинейджеры занимаются друг с другом - которое «награждает» их клеймом детских порнографов (самих себя).

Этот тип несоответствия между предлогом и фактическим эффектом закона можно видеть во многих усилиях лоббистов. Я называю это аргументацией убийства - хождения через улицу в неположенном месте. Вот пример:

«98% всех детей к семилетнему возрасту как минимум однажды видят воочию, как совершается убийство или хождение через улицу в неположенном месте. По мнению экспертов, наблюдение воочию убийства или хождения через улицу в неположенном месте может оказывать опустошающее воздействие на детскую психику. Поэтому нам нужны более жесткие законы против убийства и хождения через улицу в неположенном месте.»

Заметьте, как «или» в конце превращается в «и», подразумевая, что и то, и другое должно покрываться одним законодательным актом. Это смешение - намеренное, попытка привязать мелкое преступление или вообще безвредную деятельность «в нагрузку» к тому, что является объектом [всеобщей] лютой ненависти.

Чтобы понять законодательство «убийства - хождения через улицу в неположенном месте», обратимся к древней латинской фразе: Cui bono? («Кому выгодно?») Чаще, чем нет, это позволяет разгадать истинные мотивы законодательства.

Давайте рассмотрим пример. Если кто-то начинает рассуждать об «изнасилованиях и кражах с полок магазинов», а вы обнаруживаете, что эта формулировка возникла где-то в [начальстве] сети бакалейных магазинов, становятся очевидны две вещи: а) они пытаются ужесточить наказания за кражи с полок магазинов, возможно, чтобы такие кражи влекли за собой статус полового преступника, и б) их ни капельки не волнует, что использование изнасилования как предлога для проталкивания данного специального интереса размывает понятие изнасилования и является актом чудовищного неуважения к жертвам изнасилований.

Индустрия копирайта уже давно проделывает аналогичный трюк, рассуждая о «подделках и пиратстве», пытаясь протолкнуть идею, что подростки, обменивающиеся друг с другом музыкой, должны покрываться теми же законами, что карают тех, кто производит фальшивые и смертельно опасные медицинские препараты с целью извлечения прибыли. Практически все договоры о принуждении к соблюдению монополии копирайта создаются под предлогом предотвращения подделок. Возьмите, например, ACTA (Anti-Counterfeiting Trade Agreement - Торговое соглашение о предотвращении подделок). Вот вам еще один осязаемый пример.

С этого момента мы и посмотрим, откуда берется идея запрета на обладание детской порнографией. Cui bono?

Оказывается, что давление с целью запрещать обладание детской порнографией исходит от целого «поля» христианско-фундаменталистских «ягод» - под предлогом защиты детей. В Соединенных Штатах это практически каждый псих на Среднем Западе. В Швеции этой ролью верховодит, в первую очередь, организация-ширма ECPAT, которая притворяется, что печется о детях-жертвах злоупотреблений, но имеет свои корни в фундаменталистской христианской организации ECTWT (где E расшифровывается как «Экуменическая») и в которой данные христиане составляют большинство на каждом общем собрании ECPAT. Каждый раз, когда эти фундаменталисты упоминают «злоупотребление детьми» как предлог для принятия новых законов, результатом вместо того оказывается очередная криминализация подростков.

Здесь-то мы и соединяем точки пунктира между «кому выгодно» и обманным методом «убийства и хождения через улицу в неположенном месте», и волосы встают дыбом на наших руках, и холодок пробегает по нашим спинам, по мере того как в нашем уме вырисовывается картина:

Вызвать у неуверенных в себе подростков чувство вины, страха и стыда по поводу их собственных тел и естественных желаний, заставить их подавлять свои инстинкты в страхе, даже криминализировать естественное поведение и уничтожать их жизни - это никогда не было побочным эффектом. В этом был весь смысл.

В Швеции ECPAT протащила законы, по которым вас можно посадить в тюрьму за обладание вашими собственными изображениями, на которых на момент съемки вам не исполнилось 18 лет. Поднимите руки, пожалуйста, кто считает, что в этом есть какой-либо смысл. Это помогает ловить растлителей детей?

Так с чем лучше вяжется этот факт - что существует закон, объявляющий людей преступниками за обладание их собственными фотографиями, протащенный христианско-фундаменталистской организацией ECPAT: с целью ловить растлителей? Или же с выводом, высказанным выше, от которого волосы встают дыбом: с попыткой запугать подростков, чтобы они подчинились от страха перед своими собственными телами?

Использовать растление детей как предлог для запихивания вашей фундаменталистской религиозной морали в глотку неуверенным в себе подросткам - вряд ли что-то или кто-то может пасть ниже в моих глазах. В плане человеческой ценности, для меня эти люди ниже земляных червей.

Решение данной конкретной проблемы будет состоять в том, чтобы велеть христианским фундаменталистам в ECPAT и подобных организациях ОТЪЕБАТЬСЯ с их извращенной спесивой догматической моралью, выкинуть их из законодательного процесса «за ушко да на солнышко» и ограничить законы о детской порнографии допубертатными детьми. Убийство и переход через улицу в неположенном месте не должны покрываться одними и теми же законами, потому что это не одно и то же. Изнасилование семилетнего ребенка и [изображение] двоих семнадцатилетних, занимающихся любовью, не следует включать в один и тот же закон, потому что это не одно и то же. Если необходима жесткая возрастная граница, я предложил бы отделить детей от подростков (тинейджеров) ровно по этому возрасту - дети остаются детьми, пока не становятся тинейджерами (teenager по-английски - лицо в возрасте от 13 до 19 лет - прим. перев.). Достаточно многие в наше время начинают половую жизнь в 13 лет. (Это предложение не означает, что порно с 13-летними можно было бы, или, тем более, следовало бы, продавать. Коммерческую эксплуатацию всегда можно регулировать отдельно. Но это предложение означает, что тинейджеры не могут - и не должны - получать клеймо половых преступников за то, что они делают добровольно, с радостью и по согласию.)

Если бы этим презренным христианским фундаменталистам - включая ECPAT - действительно было бы дело до детей, они приветствовали бы такую перемену, по всем вышеприведенным причинам. Но если вы предложите им это, вы увидите ожесточенное сопротивление с их стороны. Cui bono?

(Я предвижу, что у некоторых людей возникнут сомнения насчет 13-летней возрастной границы. Те страны, в которых она уже есть, например Испания, не проявляют признаков каких-либо проблем. По контрасту с ними, страны с 18-летней возрастной границей имеют целые горы разрушенных подростковых жизней - жертв закона, а не жертв преступлений. Мне нравится, когда политику формируют на основе того, о чем свидетельствует опыт, и я отдаю большое предпочтение такой политике перед политикой, формируемой на основе морали, а опыт 13-летней границы свидетельствует о том, что она работает хорошо.)


3. Война за свободу слова будет выиграна или проиграна в битве за детскую порнографию.

Когда запрет на этот тип информации вводился, только поколение Сети видело его как возвращение времен сожжения книг. Для остального населения это были какие-то «штучки на компьютере»; поколение же Сети не видит разницы между книгой в компьютере и книгой, стоящей на полке. Если бы обычным людям пересказали (объяснили) эти законы так, что полиция будет иметь право врываться в их дома, перерывать их книжные полки, а в случае обнаружения запрещенной книги сжигать ее, а владельца арестовывать - если бы обычные люди поняли, что это именно то, что говорит закон, они пришли бы в ужас. Но тем, кто не «живет в онлайне», это просто невдомек.

Пока сохраняется запрет на детскую порнографию, представители специальных интересов будут использовать эту открытую рану в наших идущих от Просвещения традициях свободы информации для того, чтобы начинять ее своими собственными идеями о том, какую еще информацию, речь и коммуникацию следует изгнать и запретить. Мы уже видим, как кто угодно - от фирм азартных игр до индустрии копирайта - использует детскую порнографию как предлог для цензурирования бизнес-конкуренции, и плевать на последствия для общества в целом - в точности как в вышеприведенном примере «изнасилования и краж с полок магазинов».

(Есть причина, по которой индустрия копирайта обожает детскую порнографию. Эта причина. Она открывает двери для цензуры.)

Еврокомиссар Сесилия «Цензилия» Мальмстрём успешно протолкнула режим цензуры в масштабах ЕС под предлогом детской порнографии. Другие не замедлили последовать в ее фарватере, пытаясь эксплуатировать и расширять этот режим цензуры, приспосабливая его к своим собственным целям.

Политики даже дошли до того, что заявляют, что детская порнография «не является легитимным объектом выражения» и потому, дескать, не охраняется конституционным принципом свободы выражения, даже если явных исключений из него в законе нет. Это уже на законодательный волосок от того, чтобы сказать, что ваше политичекое мнение «не является легитимным мнением» и потому не охраняется конституционным принципом свободы слова.

Деская порнография ужасна и отвратительна с каждой точки зрения и в каждом аспекте. Но она не опасна для ткани общества. Цензура же и электронное сожжение книг опасны.

Всеобщая свобода слова выигрывается или проигрывается вместе с восстановлением свободы информации и, как один из результатов, с ре-легализацией обладания детской порнографией. Да, она отвратительна - но так же отвратительно и видео, на котором подростку выкалывают глаза отверткой; это не причина вводить режим цензуры. Сегодня мы имеем открытую рану в нашем конституционном праве говорить свободно, которую начиняют всё новыми и новыми паразитами.

Мы должны исцелить эту рану - в точности как об этом предупреждали специалисты по конституционному праву, когда запрет на детскую порнографию еще только начинал вводиться. А это требует, чтобы вы - и каждый активист свободы информации - отбросили стигму, связанную с этим ядовитым предметом, и встали на защиту традиций Просвещения.

Сам факт, что вы смеете возражать, многих застанет совершенно врасплох. Они не поймут, что происходит, и у них не будет сценария, которому они смогли бы следовать. Вам не придется защищаться от обвинений, что вы «защищаете педофилов»: вы можете сослаться на многих других, кто занимает ту же позицию, как например на Шведскую ассоциацию журналистов, требующую отмены данного запрета на детскую порнографию (статья по ссылке - заявление их председателя). Целая журналистская профессия требует этого не из желания навредить детям - очевидно, есть что-то другое, что заставляет целую репортерскую ассоциацию сурово выступать против - и требовать отмены - запрета на обладание детской порнографией. Это «что-то другое» - забота об открытом и прозрачном обществе.

«Шведская ассоциация журналистов занимает четкую позицию против законодательства о детской порнографии, запрещающего обладание произведениями, классифицируемыми как детская порнография.» - цитата из статьи по ссылке.

Вот каково положение на поле битвы, и вот где война будет выиграна либо проиграна.

Если мы проиграем битву за свободу информации, мы проиграем ее из-за запрета на обладание детской порнографией и из-за проникающих через него паразитов, пока открытое общество не будет окончательно добито. Если же мы ее выиграем, мы выиграем ее, добившись отмены запрета на обладание детской порнографией (как и любым другим видом информации) и исцелив эту рану. Вот каково положение на поле битвы, и вот где война за свободу слова и открытое общество выигрывается либо проигрывается. Это та рана, которую мы должны исцелить.

Также читайте статью в продолжение темы: «Законы о детской порнографии не так плохи, как вы думаете. Они гораздо, гораздо хуже.»
http://lj.rossia.org/users/leshsh/9383.html#cutid1

UPDATE: Ларс Халльберг написал к этой статье комментарий на Google+, очень хорошо суммирующий ее, который я осмелюсь перепостить здесь в качестве заключения (а также для тех, кто «ниасилил»):

Не является нелегальным снимать на видео (кино) убийство.
Не является нелегальным обладать (хранить) фильм с убийством.
Тем не менее нелегально убивать людей.
Также нелегально быть инициатором убийства, чтобы его запечатлеть.
Если вы участвовали в убийстве и у вас есть фильм (видео, пленка), на котором это запечатлено, этот фильм может быть использован как доказательство против вас.

Я не вижу, чтобы Рик предлагал здесь что-либо иное - т.е. я не вижу каких-либо намеков на то, что должно быть нормально растлевать детей, чтобы их снимать. Это хорошо.

Итог всего этого проще простого: никогда не должно быть нелегально просто обладать информацией - любой информацией.


Также см.:

Лилиан Хофмайстер (об Австрии)
Порнография и сексуальные преступления в Чешской Республике (доклад о результатах научного исследования)