когда женщины были в цене и носили платья,
когда солнце всходило и гмейл был еще по инвайтам,
когда смыслы рождались лишь ритмами, а не словами,
когда люди ходили с песьими головами -
были все мы картинки с трофейной кофейной банки:
я расстрелян под тверью, а ты умерла от испанки.
ассирийские лошади ржали, как кони, на стенах
и кузен мой был сослан дрочить на святую елену,
и торжественный зал ослеплял ветеранов цусимы,
и голодные птицы, бесснежной зимою носимы,
разрывали гортанными криками сны гимназисток -
когда гмейл был еще по инвайтам и полным был список,
когда козы доились портвейном и кока-колой -
я проснулся от мысли -
мне больше не нужно в школу,
на работу в депо,
на свидание в новом эоне,
не писать больше писем
и не притворяться, что понял.
можно плыть и не думать,
копать, не копать и с миром
запрягать в свои санки зайчиков
и кикимор,
заплетать в свои косы бабочек,
есть их души,
даже если ты мальчик
и с сердцем
своим не дружен.
можно вешать и резать,
звонить на добавочный номер -

всё теперь не имеет значения -
пасечник помер.