Думай о зелёной обезьяне

Когда власть сращивается с криминалом - это воспринимается как ужос-ужос, когда с медиа - как норма: власти, ведь, нужна трибуна и зомбирование.
Между тем, неизвестно, что хуже. Оба сращения хороши.
Интенция состоит в том, чтобы понять: Вера - понятие не сколько религиозное, сколько информационное, в том числе, как и информация о Боге.
Я всё время думал зачем так мощно накачивают полномочиями РПЦ - а всё дело в единстве матрицы - один и тот же информационный мусор, распространяемый по одним и тем же каналам.

Крутишь-вертишь в голове простую мысль о том как не попадаться на удочку, а сметана метода взбивается сама по себе. Постепенно, пошагово.
А нужно-то просто до конца додумывать шальные мысли, время от времени проедающие голову: на днях решил записать впечатления от работы Первого канала, где, неожиданно для самого себя и проговорился: искусство - вот что это такое (ну, телевизор), поэтому к нему и нужно относиться как к искусству. Методологически и дискурсивно.
Причём, как всегда, лежит на поверхности: заслуженные деятели телевизионных искусств не зря создали Академию и постоянно говорят о телевизионных музах, занимающихся рамированием реальности.


Собственно, об этом ещё Барт в "S/Z" писал - никакого реализма нет и не может быть по определению, поскольку сам принцип отбора говорит об авторской воле.
Ну и само создание рамы (любой артефакт имеет границы), внутри которой символические акценты смещаются, тоже реализму не способствует.
Так внутри фотографии любая мелочь становится говорящей.
Так, после смерти человека, подспудный смысл некоторых событий, начинает вылезать вперёд в качестве концептуального, формообразующего смысла.

Дело оказывается не в персоналиях (хотя и в них, проводниках, тоже), не в Константине Эрнсте как предельной точке информационного эстетства, но в самой логике говорящей и показывающей машины, действующей по принципам пространственно-временных жанров.
Никто не требует от книги или (более корректное сравнение) от фильма, то есть, суммы человеческих усилий, какого-то важного жизнеподобия, на основе которого можно было бы строить собственные "выходные данные", так почему же мы требуем от телевизора правды?
Книга выпадает в сухой остаток, спектакль или фильм - в достаточно расплывчатые мыслеобразы, которые, при желании, можно конкретизировать в ту или иную версию реальности.
Пора бы уже понять, что телевизор не имеет дел с реальностью. Ну, то есть, имеет, конечно, но как с сырьём - подобно документальному театру, например.

Вербатим, в этом (и в этом) смысле крайне показателен - он не стирает границы между искусством и действительностью, но, напротив, упрочивает их, возводя ту самую четвёртую стену, лишь из другого материала.
Вербатим не так прост, как кажется; он не про пресыщенность условностью и искусственными построениями - он про тотальность представления, зарождающегося внутри реальности и так же будто бы остающегося.
Не случайно вербатим, игровая метарефлексия - примерный ровесник "общества спектакля" и энвайромента ("тотальной инсталляции"): искусство, почувствовав, что клиент уходит, начинает латать дыры и ликвидировать протечки.
Вскрытиём приёма здесь, между прочим, оказывается, "Школа" Гай-Германики, показанная именно на Первом канале: псевдодокументальное и псевдоартхаусное кино, усвоившее открытия первопроходцев (вербатима, а так же триеровской "Догмы") и отжавшее из них саму суть; сделанное, при этом, на беззастенчиво твёрдой коммерческой основе.
Внутри потока искусственной лавы выгородили зону псевдодокумента, который и показал одну и ту же породу зрелища.

Жизнь коротка, искусство вечно. Нынешняя медийная ситуация с Ходорковским напоминает мне вторые президентские выборы в России, когда искусственно навязанная дилемма, Ельцин или Зюганов, заставляла голосовать сердцем за меньшее из зол.
Электорату Обывателю методично навязываются образы реальности, проникающие даже в наши сны (а сны - хороший барометр, не так ли?).
Ситуация медленно, но верно перегружается символическим капиталом, разрешить который можно только одним возможным способом - сейчас, по рыхлому, ноздреватому февральскому снегу особенно хорошо видна лыжня этих усилий, подталкивающих к весьма конкретному смыслу, постепенно формирующемуся внутри даже самой отсталой и тугодумной головы.
Так уж плотно все клинья подбивают.
Они, эти политтехнологические усилия, разве что в воздухе не звенят: всё закольцовывается в ряд фигур и тот выйдет молодцом, что примет на себя крест гордиева узла, выпустит узника так красиво, что и второго тура не понадобится - да и что ему, в самом деле, с самим собой, что ли, соревноваться?
Это и называется оседлать волну, вывернув многочисленные усилия (в том числе Пярта, Улицкой, Акунина и Стругацкого) наизнанку.
Разве не так, к примеру, поступили с Бахминой, Химкинским лесом и Охта-центром? Почти технология, патентовать можно.

Эта запись, каким-то странным, нелогичным способом связана с предыдущей и из неё вытекает, хотя у них даже тэги разные.