Фоторобот запретного мира
В погодном смысле, Москва – это ни туда, ни сюда, вечно в тамбуре и жутком промежутке. Постоянный тяни-толкай, подвешенный за ноги, точно мобиль. Проходя по Крымскому мосту физически чувствуешь расползание многослойной природной дерюги в разные стороны: ветер с озоновыми дырами и бензинными капиллярами; облака, похожие на залежи лежалого, с прослойками свиного мяса, снега; изъеденная коростой реагентов заветренная река, по которой, рассекая монолит гранитной ряби, ползёт, как по заказу, некрасивый грузовой борт.

Здесь, на Парке культуры (Крымский мост, Зубовский бульвар) всегда слюдяная зима, а на билбордах крутят промо громоздкого «промозгла»: слишком уж слоист пейзаж, слишком много всего сходится тут и расходится: все эти складчатые набережные, борхесовские кварталы, бетонные эстакады. Залысины парков. Мосты, особняки, деревья, земли, изгвазданная мокрым порохом. Рваные асфальтовые кружева. Место силы кружится, точно заезженная виниловая пластинка, спотыкается в каждом явлении, на каждом развороте, давит на глазные яблоки и кровяное давление, прижимая к парапету.

Бежишь к метро аллюром, точно там, в его кавернозной штанине, в шахте, как в алисином дереве, спасение-пропуск-спуск в безветренную страну без чудес со сплошными, без трещин, стенами тоннеля.