Дело о кругах вечного возвращения
Дело в том, что здесь, у начала улицы Освобождения мы со Славой и расстались. Он сел на новый велосипед (старый украли пару дней назад) и укатил делать юридические дела, а я пошел к остановке «Палац Потоцкого», где останавливаются автобусы, идущие в Винницу. Такое особенное место, где стекаются автобусы с самых разных маршрутов, типо, не ошибешься.



Долго ли коротко, но, мимо ристалищ и кладбищ брацлавшины, переходящей в шаргородчину, я попал на центральный автобусный вокзал Винницы, большого, разбросанного, бестолкового (ну, да, утилитарного) города, откуда был посла на маршрутке сорок пятого маршрута на западный автовокзал, откуда лишь и ходят автобусы в Шаргород. Однако, западный вокзал оказался восточным и мне снова, но уже в другом направлении пришлось пересечь Винницу, чтобы, наконец, уехать. Дорога получилась некороткой, а Винница оказалась огромным (после всех наших местечек) населённым пунктом. В маршрутке я все время разговаривал с Никиткой по аське, но и поглядывал по сторонам, любопытство моё неисчерпаемо и бескорыстно.

Сев в развалюху, ещё час я растрясал мысленные мысли по дороге в Жмеринку, где мы надолго встали. Проезжая деревни и села, маленькие городки и большие кладбища, съезжая на очередной холм или съезжая с очередного холма, я думал о людях, веками, поколение за поколением, живших здесь в безвестности и канувших в безвестность. Воображение рисует десятки или даже тысячи недорисованных (одни контуры) человеческих фигур, лишённых лиц, словно это призраки, растворяющиеся в просветах между деревьями (не говоря уже о призраках самих деревьев, неисчислимо переведённых на нужды личного и народного хозяйства). И я чувствую превосходство перед этими анонимами, пока на очередном повороте не начинаю понимать, что адище города штурмуют точно такие же анонимы, сходящие с лица сотнями тысяч, шаг за шагом, след в след, по однажды протоптанной дорожке. Да, и тебя тоже ожидает анонимность, немного иная анонимность, чем эта, растущая между деревьев, придорожных кенотафов, возникших на местах автомобильных аварий, у всех этих памятников застенчивым советским солдатам, стоящим прямо в лесу или на окраинах окраин; не такая, как здесь, где переухоженный, весь холе чернозём и точно такие же нравы – обильные и схематичные, ограниченные границами приличий, жанров и дискурсов. Все должно быть правильно, просто и понятно и тогда анонимность начинается ещё при твоей жизни и какая разница, что там дальше. Что одна, понимаешь, стёртость, что другая…

В Жмеринке я вышел на площадь с недавно отстроенным православным собором, к автобусу вышел молодой священник, но тут меня окликнул Коля, случившийся в Жмеринке по случаю и из-за этой случайной встречи я понял, что Шаргородский район Винницкой области действительно взят отдельными частями архитектурных и компоративистских сил.

И я возвращаюсь в Шаргород, в студию, расположенную в спортзале, напротив которого уже третий день (!) шумит и пенится свадьба под живое пение и духовой оркестр. Согласитесь, что песенка про «гранитный камушек в груди» звучит двусмысленно на границе с городским кладбищем, над которым она разносится где-нибудь в полночь. В кромешной темноте. И через несколько часов ты вставляешь вывихнутый сустав экзистенции, так как архитектурное сообщество живёт без перерыва на обед. Маленькие события или радости не в счёт.
Марьяна сломала ногу, поэтому для окончания проекта нужно вызвать Мишу из Львова. Мэр Шаргорода пришел и долго обходил все рабочие места и с каждым говорил о задушевном. У меня он спросил – есть ли у Шарогорода душа и «некоторая особость» и я с лёгкой душой ответил, что есть. Вчера половина архитектурного десанта ломанулась на сахарный завод ночевать под открытым небом, где показывали какой-то анимационный фильм, но оказалось, что ночевать под открытым небом сыро, всю ночь жгли костры, а сегодня проявились первые пострадавшие. Всем желающим выдали велосипеды, сигареты, постоянно подкармливают пломбиром и арбузами, печенье дежурит круглосуточно, каждый день микроавтобус вывозит желающих искупаться на водопад, на завтра всем предлагают записываться в сауну. Ждут приезда директора венского Мака Питера Ноервена, а ко мне, пока отсутствовал, в номер подселили Влада Ефимова. Вместе с Владом и его тремя камерами и пачками голуаза появилась массивная вешалка.

Сейчас на шарогородчине идёт дождь и дверь в спортзал закрыта (обычно она открыта), сквозит; на ужин нас возили на микроавтобусе. Вообще-то, нас возят на приём пищи не только тогда, когда идёт дождь, но сегодня это особенно в тему.