Нина, Нехама...
Они сговорились умирать летом. Мои учителя.

В прошлом году -  ВэВэ.

Два дня назад - Нина Самуиловна Степанская. Мой первый научный руководитель, еще в школе при консе.

В английском у слова "good" есть несколько значений - как "хороший", так и "добрый". Н. С. - так ученики ее называли меж собой - была real good. Таких добрых и хороших и делали-то редко, а теперь хрен где найдешь. Если ты писал доклад или работу у Степанской, вся школа - от соучеников до преподов - соответственно, завидовала и понимающе улыбалась: "райская группа - Нина Самуиловна сама расскажет, что нужно написать, а потом и сама за тебя напишет".

Так и случилось, по большому счету - на первой моей работе, классе в 8-м. А когда позже писал у нее же вторую, стало понятно, что уже могу по крайней мере половину сделать сам. Оказалось, что в прошлый раз Н. С. как-то невзначай, с улыбкой и предельно доброжелательно - как и все, что она делала, - проделала свой обычный фокус: инсталлировала операционную систему, кто захочет - воспользуется. Так или иначе, пользуюсь до сих пор: системный подход - штука великая, особенно если вовремя и без напряга полученная. Что характерно, ни в процессе, ни потом Н. С. не изображала из себя гуру и не сыпала без нужды цитатами и афоризмами.

Один, кстати, запомнил насовсем - и редкий, и good: "Упростил? понял? а теперь усложняй обратно". Говорит... говорила, что слышала от своего учителя.

A real гуру - не по понтам, а по делу - она стала позже, когда стала разрабатывать оставшуюся в Белоруссии музыкальную иудаику. Не в кабинетах, а в поле - в экспедиции, с магнитофоном, ножками-ножками, пока последние носители этого пласта не загнулись. Инна Двужильная, Димка Слепович - мой бро klezmer@lj - ее ученики, уже кандидаты, чьи работы (а у Димки - еще и с кларнетом в руках в Minsker Kapelye, во многом на материалах экспедиций с Н.С.) с птичьим языком т. н. "науки" не имеют ни фига общего.

Сама Н. С. докторскую так не защитила. В Белоруссии это вообще сложно до невозможности - круг мал, мафия велика; да и болела больше двух лет. Вышла на работу чуть ли не через месяц после первой операции. Потом опять больницы и возвращения. В последние преподавала по полной - не только своим аспирантам и студентам, но и в школе - обычные уроки, как много лет до того, даже не для музыковедов. Прошлой зимой, когда приехал в Минск, мы втроем - с Димкой - устроили после ее уроков айне кляйне пьянку с последующим джем-сейшном; еще и пианистка была real good. Ни капли нытья, ни слова из серии приколов висельника: не ее стиль по обеим позициям. Хотя порезали ее всю. Хотя дома у нее была херня - полная, о которой лучше не говорить. Хотя на самом деле только она - в том же режиме real good - знала, как ей страшно умирать.

Об отъезде она не думала ни в 80-х, когда съехало пол-Минска, ни позже. Израиль, куда она уехала - и на лечение, и все же вообще - вскоре после этой встречи (последней, да), прибавил ей несколько месяцев жизни. Именно жизни - той, что до морфия, до угасания, до всего. Уже как Нехаме бен Пеше, Нехаме бат Шмуэль.

Говорят, "Нехама" суть "утешение". Пока - хреновое, честно сказать. Может, потом легче будет. Уже похоронили, а пока прощаться не могу. Не могу усложнить все обратно.

Ей было 53.



P.S. Очень важное - от klezmer@lja:

Пожалуйста, те из вас, кто знает её отца или те, кто может его знать из ваших знакомых (хотя бы гипотетически) - ни под каким предлогом не сообщайте ему о случившемся. Это просьба всех родственников и близких людей Н.С. Неделю назад не стало его жены - мамы Н.С.