"СНАРК" (из Л.Кэрролла)

Disclaimer.

Я старался уходить от образов прочих переводов, да и от рифм. А главное - старался сделать перевод забавным и в какой-то степени современным. Метод "осовременивания" - насыщение текста аллюзиями. У Кэрролла были свои аллюзии, которые нам сейчас не всегда понятны и интересны. Значит, вполне в его духе должен быть такой перевод, в который включены "новые аллюзии". Это, по моему мнению, в какой-то степени оправдывает приложенные мной усилия.
Мечтаю когда-нибудь выложить на одной интернетной страничке все найденные мной переводы «Снарка» (их штук пять-шесть) - вместе с этим.

LEWIS CARROLL.
THE HUNTING OF THE SNARK
AN AGONY IN EIGHT FITS

ЛЬЮИС КЭРРОЛЛ.
ОХОТА НА СНАРКА.
ГОНЕНИЕ В ВОСЬМИ ВОЯХ
Перевод С.Шоргина


ВОЙ ПЕРВЫЙ
ВЫСАДКА

«Чую Снарка! На берег людей и багаж!»
Спикер, видя высокий прибой,
Снёс на берег за волосы весь экипаж -
Благо, лысых не взял он с собой.

«Чую Снарка! – тупым я вторично скажу;
Пусть любой будет смел и силён.
Чую Снарка! - я в чтении третьем твержу;
Что прочитано трижды – закон!»

Был Слуга в экипаже (ну как без Слуги?),
Был Сапожник (ну кем заменить?),
Был Судейский (уж больно законы строги),
И Старьевщик (чтоб вещи хранить);

Был Стервец еще – шулер с десятком колод,
(И тузов в каждой - минимум пять);
Но все деньги команды хранил Счетовод,
Чтоб никто их не смог проиграть.

Был Сурок; он часами с шарманкой бродил,
Иль сидел, вышивая кисет,
«Он спасает нас», - Спикер команде твердил. -
«Как же именно? Это секрет!»

Был еще один. Зонтик, часы, и притом
Портсигаров и курток вагон, -
Всё, что нажил почти непосильным трудом,–
Всё оставил на пристани он.

Он собрал, уложил, надписал сорок пять
Чемоданов, картонок, корзин,
Но забыл при погрузке об этом сказать –
Без особо заметных причин.

Он потерю вещей перенес без труда -
(Семь дублёнок на нём, и белье,
И ботинок три пары...) Но вот же беда -
Он забыл также имя своё.

Откликался на крик «Погадать, золотой?»,
«Гражданин!» или «Эй, твою мать!»,
На слова «Не курить», «Под стрелою не стой»
И «Моя не совсем понимать».

По-другому решалась проблема сия
Среди очень немногих числом:
Называли его чебурашкой друзья,
А враги называли козлом.

«Он хромой и кривой, и пуста голова", -
Спикер так отзывался порой -
«Но зато он гораздо отважнее льва!
Очень нужен на Снарка герой!»

Он гиен успокаивал взглядом не раз,
Ковыряя при этом в носу,
И с медведем пускался по праздникам в пляс,
Чтобы весело было в лесу.

Он был нанят в Стюарды, чтоб рыбу и дичь
Подавать; но признался в пути,
Что сумеет подать лишь пасхальный кулич,
А кулич на борту не найти.

А последний из них... – Ну так чья же вина,
В том, что был это полный дебил?
Мысль была у него – но всего лишь одна:
«Я бы Снарка с охотой убил»

Он был нанят в Стрелки – но от прочих Стрелков
Отличал его низменный нрав:
Убивал он умел, но – одних лишь Сурков.
Спикер вздрогнул, об этом узнав,

И воскликнул: «В Сурка не стреляйте, о нет!
Он мне дорог! В морозы и зной
Я по странам различным бродил много лет,
И Сурок был все время со мной!»

А когда услыхал об угрозе Сурок –
Горьких слез заструилась река.
«О, какой я дурак... О, кошмарный урок...
Вот так день, понимаешь, Сурка!»

Предложили: «Еще один купим корвет,
Пусть Стрелок путешествует там!»
Спикер речь произнес: «Это – глупый совет;
Я ломать свои планы не дам!

Я обучен водить только судно одно:
Колокольчик-то, гляньте, один!
Будут два корабля – оба лягут на дно...
Я здесь шкипер, и я не кретин!»

А Стюард предложил: пусть несчастный Сурок
Раздобудет жилет броневой
И прибегнет к защите на длительный срок –
Той, что полис дает страховой.

Оказался на судне у них Страхагент -
Им, естественно, был Счетовод;
Он Сурку две страховки оформил в момент:
От пожара, а также – от вод.

Но, однако, Сурок этот день не забыл;
И с тех пор невезучий Сурок
Очень тих и уныл, к сожалению, был,
Если рядом встречался Стрелок.

ВОЙ ВТОРОЙ
ДОКЛАД СПИКЕРА

Спикер был для команды любимым вождем
(Важный вид! Благородство лица!),
И давно уже все догадались о том,
Что мудрей не найти мудреца.

Приобрел он прекрасную карту морей:
Только море; ни пяди земли!
Было целью его, чтоб матросы скорей
Эту карту освоить смогли.

Он сказал: «Картография – это подлая мафия:
Чтобы повысить объемы продаж,
Нам рисуют Меркаторы полюса и экваторы...»
«Не обманут!» - сказал экипаж. -

«Да, их карты красивы, там есть горы, заливы,
Острова и другие места;
Но - ура капитану! – в нашей карте обману
Не найти, ибо карта чиста!»

Вся команда плясала... Только жизнь показала,
Что не всё было гладко в пути;
И затихли овации: кэп не знал навигации,
А умел лишь звоночком трясти.

Капитана приказ был неясен подчас,
Исполнялся весьма тяжело;
Вот пример лишь один: «Руль направо, кретин,
Но чтоб судно налево пошло! »

Был с гальюном компас перепутан не раз;
Так бывает (патрон произнёс),
Если дует борей среди южных морей,
А на судне – всеобщий снаркоз.

И никто не зубрил установку ветрил;
Что же делать и кто виноват,
Если ждали: пройдет судно милю вперед,
А оно – на две мили назад?

Всё же кончен поход; и разгружен комод;
И глядели матросы в тоске:
На пути их зиял за провалом провал -
И поблизости, и вдалеке.

Чтоб команде своей настроенье поднять,
Рассказал капитан анекдот
(Бородатый, известный под номером пять), -
Но тошнило народ от острот.

Что же Спикер? Он, всем по стакану налив,
Дабы бодрости общей достичь,
Величав и умен, густобров и красив,
Зачитал замечательный спич.

«О товарищи! Братья и сестры! Я к вам
Обращаюсь сегодня, друзья!»
(Все «ура» закричали – не столько словам,
Сколько дозе повторной питья).

«Много месяцев были мы с вами в пути
(По четыре недели в любом),
Но вот Снарка нигде не сумели найти,
Чтобы взять его подпись в альбом!

Мы в пути были с вами немало недель
(Дней по семь я в неделе сочту),
Не смогли только Снарка увидеть досель
Ни поблизости, ни за версту!

И теперь я хочу вам, друзья, преподать
Снаркологии главный итог:
Верных признаков Снарка отыскано пять,
Чтоб никто ошибиться не мог.

Снарк, во-первых, на вкус – на галеты похож;
И во рту он скрипит, и в пути,
Как ремни из козлиных окрашенных кож;
Да и запах – козлиный почти.

Спит он долго, но в этом не видит вины,
И привычка его нехитра:
Кофе утренний пьет при восходе луны,
А с обедом он ждёт до утра.

В третьих – помните! - голову сразу суёт
Он в песок, анекдот услыхав,
И неспешен весьма в пониманьи острот -
Так, что с ним не сравнится жираф!

Рядом с ним – совмещенный вагон-туалет
(Унитаз там, и душ – заодно...).
Ничего в сей привычке хорошего нет -
Так мне кажется очень давно.

Ну а пятое – гонор! Как шляхтич, упрям!
Злоба светится в добрых глазах!
Снарки разные есть; могут встретиться нам
Бяки-в-Перьях и Буки-в-Усах.

Снарк простой не страшней, чем обычный трамвай,
Но случается: на миллиард
Мирных Снарков один попадется Бабай...»
Тихо в обморок рухнул Стюард.

ВОЙ ТРЕТИЙ
ПОВЕСТЬ СТЮАРДА

Пирожки были пущены в дело и лёд,
Редька с хреном, китайский салат,
И советы юриста, кроссворды, компот, –
Чтоб скорее очнулся собрат.

И случилось! Он сел, чтобы повесть свою
Им поведать, ничуть не темня;
Спикер молвил: «Я слово Стюарду даю!»,
Колокольчиком нервно звоня.

Люди замерли вмиг! Что там рев или крик -
Никаких разговоров в строю!
Тот, кто звался «Эгей!», повесть временных дней
По-старинному начал свою.

«Жили-были старик со старухой – мои
Папа с мамой...» «Зачин пропусти!» -
(Спикер зол был весьма) - «Опускается тьма!
В темноте – как нам Снарка найти?»

«Пропускаю, патрон»- плача, вымолвил он, -
«Сорок лет пропускаю! И вот
Перейду я к моменту погрузки – когда
Мы за Снарком пустились в поход.

Честных правил мой дядя сказал мне: “Прости...”
И обнял на прощанье меня...»
Спикер крикнул: «И дядю скорей пропусти!»,
Колокольчиком злобно звоня.

Игнорируя крик, тот продолжил: «Старик
Мне про Снарков рассказывал так:
“Снарк при варке готов через пару часов,
Снарком можешь разжечь и очаг.

На охоту бери и терпенье, и болт,
Захвати и надежду, и джем,
Применить против Снарка полезно дефолт,
Добрый взгляд и питательный крем”».

(«Так и надобно Снарка ловить!» - заорал
В отступленьи лирическом кэп, -
«В старых книгах я тот же рецепт отыскал;
Он полезен, поскольку нелеп».)

«- “Но, блескучий племянник, наступит беда,
Если Снарк этот будет – Бабай;
Ты без шума и пыли исчезнешь тогда,
Словно утренний сон, так и знай!”

Оттого, потому я сижу не дыша,
Ожидая ужасный конец;
И в душе холодок, и трясется душа,
Как из ножек свиных холодец!

Оттого, потому...» - «Ничего не пойму!» -
Молвил Спикер, - «Не хнычь и не трусь!
«Нет, позвольте мне трижды сказать самому:
Оттого, потому я боюсь!

Я во сне оттого часто вижу его,
Вижу Снарка в кошмарных ночах,
С ним во сне говорю, и его я варю,
Разжигаю злодеем очаг.

Но уверен вполне, что наступит беда,
Если встречу Бабая в пути;
Я без шума и пыли исчезну тогда –
Так, что после нигде не найти!»

ВОЙ ЧЕТВЕРТЫЙ
ПЕРЕД ОХОТОЙ

Загорелся сердико у Спикера глаз:
«Что ж молчал ты доселе – ответь! -
И сказал только нынче, когда через час
Мы в виду будем Снарка иметь?

Коль исчезнешь – беда! Мы заплачем тогда...
Но зачем (это важный нюанс!)
Ты скрывал этот факт, заключая контракт,
Получая к тому же аванс?

Я никак не пойму – ты молчал почему?
Отвечай же скорее, дебил!»
Безымянный матрос, загрустив, произнес:
«Я об этом вам всем говорил.

Полагайте убийцей иль психом меня
(Это с каждым случиться могло!),
Но чтоб так обмануть среди белого дня –
Это было бы страшное зло!

Я сказал вам на идиш, припомнил иврит
И ладино, и сто языков,
Но забыл, что отряд не на них говорит,
Что родной ваш язык – не таков».

Спикер молвил: «Мы слышали грустную весть;
Мы историю знаем твою.
И пора нам, когда объяснение есть,
Прекратить разговоры в строю.

Свой доклад я бы позже хотел продолжать –
Если время найдется у нас.
Снарк почти что в виду, повторю я опять,
И поймать его – долг ваш сейчас!

На охоту терпенье захватим и болт
И надежду захватим, и джем,
Применить против Снарка сумеем дефолт,
Добрый взгляд и питательный крем.

Враг силен! Надо нам совершить, господа,
Все, что можно, - хоть это и сложно.
Ну а если захочется очень – тогда
Что нельзя, тоже сделать возможно.

Ибо кто к нам с мечом... – я закончу на том
(Всем известна цитата сия).
Снаряжайтесь к сраженью! На сборы потом
И минуты не будет, друзья».

Тут же выписал счет деловой Счетовод
(Кстати, сумма была велика),
А Стюард свой парик причесал и подстриг,
После – пыль отряхнул с пиджака.

А Слуга со Старьевщиком меч-кладенец
Двусторонний точили умело.
Лишь Сурок продолжал вышиванье, подлец,
Игнорируя общее дело.

Осуждая злодейский сей обычай, Судейский
К разгильдяю составил воззванье
И представил примеры, в коих высшие меры
Были карою за вышиванье.

Был сапожник свиреп – для фасона сапог
Он задумывал новую моду,
А Стервец, хоть дрожал, тем не менее смог
Нанести свежий крап на колоду.

И Стрелок был нервозен; надел он камзол,
А к нему – пару желтых лосин;
Как на званый прием, он на битву пошел!
(Спикер буркнул на это: «Кретин!»)

Бормотал он: "Меня познакомите с ним?
Это вам не составит труда!"
Спикер молвил: "Возможно. Еще поглядим,
Куда ветер подует тогда..."

Тут Сурок стал впридрыжку носиться вокруг
(Видя кислую мину Стрелка);
Даже глупый Стюард это понял – и вдруг
Подмигнуть попытался слегка.

На Стрелка поглядев, Спикер крикнул: «Друзья!
Надо быть посмелее в бою!
Можем встретить Разбойника мы – Соловья,
Так что силу копите свою!»

ВОЙ ПЯТЫЙ
УРОК ДЛЯ СУРКА

На охоту терпение взяли и болт,
Были с ними надежда и джем,
Против Снарка они применяли дефолт,
Добрый взгляд и питательный крем.

А Стрелок в это время замыслил набег:
«В одиночку найду я скотину!»
И отправился он на неведомый брег,
И забрел он в глухую долину.

В одиночку на дело пошел и Сурок -
И наткнулся в пути на Стрелка;
Но ни жестом, ни знаком не выдал свой шок
И скрывал, что расстроен слегка.

Каждый думал: «Иду на священную рать,
Это будет мой главный поход, -
И поэтому надо поменьше взирать
На невежу, что рядом идет».

Но долина все уже и уже была,
Ну а ночь – холоднее, мрачнее,
И они (по случайности, а не со зла)
Прижимались друг к другу теснее.

То ли вой, то ли ор вдруг заполнил простор,
К ним и в уши, и в души проник.
И несчастный Сурок задрожал, как листок,
А Стрелок малость духом поник.

Он о детстве невинном припомнил в тоске,
О далеких уроках письма –
Со скрипением мела по черной доске
Крик раздавшийся схож был весьма!

«То Разбойника голос, то свист Соловья!» -
Вдруг он понял (хоть олухом слыл). –
«В первый раз этот факт констатирую я,
Как наш Спикер порой говорил.

То Разбойника вопли, видать по всему -
Я вторично об этом твержу!
Это песнь Соловья! Надо верить тому,
Что три раза я громко скажу!»

А Сурок вёл подсчёт с прилежанием - как
Ревизор, проверяющий кассу.
Третий возглас, однако, был пагубный знак;
Он потряс всю Сурковую массу.

Прекратился немедля важнейший подсчёт;
И хотелось Сурку одного:
Как бы вспомнить, покуда беда не придет,
Сколько он насчитал до того.

«Где же пальцев набрать, чтоб до трех сосчитать? –
Зарыдал от бессилия он –
«А вот в школе, поверь, я – не то, что теперь –
В устном счете был очень силен!»

«Сосчитать это можно, причем без труда,
Сосчитать это нужно, Сурок!
И сосчитано будет! Бумагу сюда
И чернила!» - промолвил Стрелок

Пару перьев Сурок ему быстро сыскал,
И чернил, и бумаги немало;
А из нор и с окрестных утесов и скал
Живность местная их наблюдала.

Вдохновенный Стрелок не глядел на зверье;
Взял по ручке он в каждую руку,
Поясняя Сурку вычисленье своё,
Словно дедушка глупому внуку.

«За основу счисленья мы тройку возьмем
(Двойка хуже была бы, признаться),
Семь прибавим, а сумму умножим потом
На две тысячи минус тринадцать.

Мы добавим потом еще ровно пятьсот
Плюс два раза по сто пятьдесят,
А потом на троих всё разделим - и вот
Вышел верный у нас результат.

Повторить? Ты не понял? Да ты – тугодум!
Иль расчеты проспал, как сурок...
Где мне время найти? Где найти тебе ум?
Впрочем, ладно; продолжим урок.

Скрытых временем дел я секреты прозрел;
До чего же слепы теоретики!
Изложу тебе суть (и не вздумай заснуть!)
Политической зоогенетики!»

И занудный рассказ он продолжил тотчас,
Не имея к Сурку снисхожденья
(Хоть подобная ария, если нет комментария,
Может вызвать в народе волненья)

«”Соловеюс Разбойникус” – птах непростой,
Он неведомой страстью живет;
А костюм, что пошил ему местный портной,
Станет модным лет через пятьсот!

Дружелюбен; не станет смотреть никогда
На невесту – хоть очень глазаст;
Коль увидит, что с кем-то случилась беда, –
Посочувствует, но не подаст.

Как он пахнет в кастрюле во время нагрева! -
Надо только добавить вина...
(А хранится – в шкатулке из красного древа
Или – лучше – из кости слона).

Саранчой его можно нафаршировать,
Хороша как приправа смола;
Надо только на стол Соловья подавать
Симметричным, как мать родила».

Было время заканчивать (хоть без труда
Он вещал бы до судного дня).
Он промолвил: «Сурок! Ты мой друг навсегда!
Ну а ты – уважаешь меня?»

Был Сурок благодарен ему за урок
И глядел с благодарностью томной;
Он узнать бы такого, конечно, не смог
Из «Британники» всей многотомной.

Возвратились назад. Был до ужаса рад
Спикер, видя сей пары объятия.
«Нет, не зря тут и там по морям и волнам
Мы прошли - раз возникла симпатия!»

Подружились Сурок и Стрелок на века,
Эта дружба подобна экстазу.
Их повсюду видали, Стрелка и Сурка,
Лишь вдвоем – и отдельно ни разу.

Ну а если поссорятся, хоть бы на миг -
Из-за жеста иль глупого слова, -
Соловья им - Разбойника – вспомнится крик,
И вернется симпатия снова!

ВОЙ ШЕСТОЙ
СОН СУДЕЙСКОГО

На охоту терпение взяли и болт,
Были с ними надежда и джем,
Против Снарка они применяли дефолт,
Добрый взгляд и питательный крем.

Шить за вышивку дело бедняге-Сурку
Наконец-то Судейский устал;
Задремал он в сторонке, на правом боку,
И увидел во сне идеал:

Тихий, сумрачный Суд; вот присяжные ждут;
Вот Судья с сединой в бороде;
Ловкий Снарк–адвокат, взяв парик напрокат,
Защищал поросенка в Суде.

Бросил хлев поросенок себе на беду;
В «самоволке» он был виноват.
И свидетель явился, и молвил суду:
«Хлев остался весьма пустоват!»

И статью очень быстро Судья подобрал,
Но прочел ее как-то невнятно;
После Снарк три часа обвиненье читал,
Чтобы стало присяжным понятно.

Только было присяжным плевать на статью,
Кто, и в чем, и зачем виноват;
Все кричали про чёртову эту свинью –
Очень громко и всё невпопад.

«Тихо! Здесь вам не тут! Вы порочите суд!»
Так Судья заявил, возмущен.
Снарк в ответ ему: «Дичь! Вам бы надо постичь
Ипотечный военный закон!

Тут измена, конечно, любому видна,
Но без сговора и без корысти;
Так что грош обвиненьям подобным цена;
Лучше срок предлагаемый снизьте.

“Самоволка” была; отрицать не могу;
Но возможно и тут снисхожденье,
Ибо, словно в шелку, подсудимый в долгу,
Да и было ли тут преступленье?

Жизнь бедняги вверяю присяжным навек!»
И судье прошептал: «Ваша честь!
Объясните жюри, сколько дать за побег,
И – шабаш. Очень хочется есть!»

Но судья заявил: «Объяснять не учён»;
Так что Снарк это сам произвёл;
Но при этом немало напраслины он
На несчастного хрюшу возвёл.

Попытался вердикт изложить старшина,
Но пошло это дело насмарку –
В том акцента ужасного, верно, вина...
Это тоже доверили Снарку.

Снарк давно от процесса ужасно устал,
А теперь – еще эта напасть...
Все заныли, когда он «ВИНОВЕН!» сказал,
А троих унесли в медсанчасть.

Приговора зачтенья минута пришла,
Но судья уже вовсе зачах;
Снарк прочел приговор; ну а в зале была
Тишина, как на похоронах.

«Поросенка пожизненно надо сослать,
А потом – принудительный труд».
Все в восторге! Судья только вздумал ворчать,
Что такого нигде не дают.

Но тюремщик сказал: «Что горланите вы?
Вы забыли важнейшее “но”:
Приговор применить не удастся, увы:
Поросенок уж съеден давно».

Хоть покинул Судья с возмущением зал
(Чтоб совсем прекратить волокиту),
Озадаченный Снарк всё равно продолжал
Безнадежную эту защиту...

Так закончился сон, и послышался звон
Был он громкостью в сто децибел:
Это Спикер извлёк свой проклятый звонок,
И Судейскому в ухо звенел.

ВОЙ СЕДЬМОЙ
РОКОВАЯ СУДЬБА СЧЕТОВОДА

На охоту терпение взяли и болт,
Были с ними надежда и джем,
Против Снарка они применяли дефолт,
Добрый взгляд и питательный крем.

Вдохновился на праведный бой Счетовод:
Снарк был нужен ему позарез!
Он помчался зачем-то вперед и вперед -
И из виду мгновенно исчез.

Но покуда он шел, снарядившись болтом,
Бандюгад появился, стервец,
И оплёл Счетовода длиннющим хвостом;
Стало ясно, что это - конец.

Счетовод предложил ему взятку сперва:
«Хочешь чек или кэш, кровосос?»
Бандюгад игнорировал эти слова
И ко рту Счетовода поднёс.

Видя жуткую страсть – злошипучую пасть –
Счетовод фуэте закрутил,
С криком «Ша! Ни гроша!» сделал три антраша –
И свалился на землю без сил.

Тут сбежался отряд, и слинял Бандюгад –
Он от шума и крика устал;
Спикер звякнул звоночком три раза подряд
И промолвил: «Я этого ждал!»

Почернел Счетовод от прошедших невзгод
И утратил немало ума,
Стал жилет его бел от испуга, как мел -
Это редко бывает весьма!

Но поднялся он вдруг, свой походный сюртук
Отряхнул, - и, взглянув на друзей,
Попытался мычаньем и жестами рук
Им о драме поведать своей.

Спеть попробовал он – это было, как стон:
Заунылый, бессмысленный звук!
После взял домино, повторяя одно
Непрестанно и нудно: «тук-тук».

«Поразил его рок! Это горький урок,
Но дела нам иные важны», -
Заявил капитан. – «Скоро ночь и туман,
Снарка засветло взять мы должны!»

ВОЙ ВОСЬМОЙ
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ

На охоту терпение взяли и болт,
Были с ними надежда и джем,
Против Снарка они применяли дефолт,
Добрый взгляд и питательный крем.

Вот и сумерки. Тягостен путь и непрост...
Шел Сурок, позабыв про кисет,
Как в балете, слегка опираясь на хвост,
Нюхом опытным чувствуя след.

Капитан произнес: «Кто орет, как дурной?
Это тот... Как же звать-то... Забыл!
Он и машет рукой, и трясет головой –
Вероятно, он Снарка добыл!»

Это вызвало шок; и промолвил Стрелок:
«Вот же шут, и нелепый весьма!»
Возвышался Стюард – боевой авангард –
На вершине крутого холма.

Как литой монумент, он застыл на момент,
А потом – словно клюнул петух –
Он у всех на глазах сделал гибельный шаг:
Прямо в пропасть бездонную – бух!

Но всего через миг все услышали крик:
«Снарк, тебе нынче будет труба!»;
После - радостный смех, что вещает успех;
Но позднее – зловещее «Ба...»

А потом тишина охватила весь край.
Показалось немногим, что из
Этой пропасти тихо послышалось «...бай!» -
Или дул это слабенький бриз?

И искали они – но следа не нашли;
Не нашел бы и весь Скотланд-Ярд –
Ни костей, ни следа, ни вблизи, ни вдали,
Даже места, где сгинул Стюард.

В тот момент, когда он, словно сам Геркулес,
Подвиг свой совершал, несгибаем,
Он без шума и пыли навеки исчез –
Ибо Снарк был взаправду Бабаем!