Итак, именно сейчас, когда снова они начнут разыгрывать карту ненависти - продолжаем разговор о такой важной христианской, евангельской добродетели, как толерантность (т.е. терпимость).

Предыдущие материалы: про толерантность и православие, и про её врагов.

Священник Георгий Чистяков

Также см. доклад Вера и толерантность

– Толерантность для России нечто чрезвычайно важное, потому что мы многонациональная, мультикультурная, многоконфессиональная страна…

Наша беседа со священником отцом Георгием проходит во Всероссийской государственной библиотеке иностранной литературы им. М.И.Рудомино. Разговор – не простой. Как и мой собеседник, как и люди внизу, за окном, спешащие куда-то под своими разноцветными зонтами; как и само время, у которого помимо циферблатов всегда есть и другие обозначения, свойства и признаки. Или приметы. Толерантность – некогда модное слово, не сходившее с уст серьезных людей, флагом трепещущее на ветру нашего смутного времени, сегодня сдулось простреленнным винни-пуховым шариком. Потому что пчелы, на самом деле, оказались очень даже «правильными», и сразу поняли, что никакая это не тучка, а самый настоящий медведь. Впрочем, вы эту историю хорошо знаете.

Разговоров о толерантности было много; сейчас, когда особенно необходимо ее вочеловечивание, оказалось, что мы по-прежнему готовы к разговору, но этого сегодня уже мало. Но и не говорить нельзя. С этим я и пришел к отцу Георгию.

– Мне рассказывали, что на одном из семинаров для школьных библиотек прозвучала реплика: «Толеранс – это какая-то секта, которая навязывает нам идеи Запада»…

– Я думаю, мы сознательно не пошли на то, чтобы говорить «терпимость», а использовали слово латинского происхождения. Потому что толерантность – это больше, чем терпимость. Это умение жить с другим… преодолевая те противоречия, которые между мною и этим другим существуют. И те психологические различия, которые есть между нами.

– …преодолевая себя.

( Read more... )

– Превратить всех в советский народ невозможно. Чеченцы должны остаться чеченцами, армяне – армянами, русские – русскими, латыши – латышами и т.д. Но при этом мы должны научиться жить вместе.

В свое время Владимир Соловьев, имея ввиду заповедь «Возлюби ближнего своего как самого себя», сказал, что она относится не только к индивидуумам, но и к целым народам. Возлюби народ твоего ближнего, как свой собственный. Важно научиться любить другие народы, несмотря на то, что они другие. А иногда вопреки этому.

Мне кажется, что нужно ездить в те регионы страны, где живут люди другой национальности. Важно устраивать праздники их национальной культуры. (Мы хорошо знаем европейскую, американскую литературу, культуру, но гораздо хуже – народов, близких к нам географически и исторически). Кто навскидку назовет пять-шесть латвийских писателей?

– А у нас вообще нет информации из балтийских стран. Кроме «Юрмалы». То есть, они о нас, наверное, молчат, ну и мы рассказываем анекдот про укрепление НАТО тремя самолетами наших соседей. Такое вот положение (или расположение друг к другу) никогда к диалогу не приводило.

– Да, есть страны Балтии, но их культура для нас нечто очень далекое и непонятное. (В 1983 году я читал лекции по античной культуре в таллинском пединституте. И слушатели были чрезвычайно поражены не тем, как я им рассказывал о поэзии Горация или Овидия, нет, их поразило то, что я знал эстонскую поэзию. Я имею в виду тех эстонских поэтов, которые переводили античных авторов, ссылались на них и так далее. Студенты были убеждены, что русские этого знать не могут).

То же самое касается и культур кавказских народов. За исключением Расула Гамзатова вряд ли кто вспомнит других авторов, чеченских, карачаевских, черкесских и так далее. Я думаю, что вечера, посвященные другим народам, вместе с которыми мы живем, очень даже нужно устраивать. Библиотека – это отличная площадка для того, чтобы организовывать такие культурные акции.

( Read more... )

Но если взять уровень нетерпимости, который часто царит в школе, когда детям с кавказскими фамилиями устраивается бойкот и их называют потенциальными террористами, а родителей – пособниками террористов и т.д. – это уже совсем другое дело.

– И что делать?

– Быстрых рецептов здесь нет. Но gutta cavat lapidem — капля камень точит. Нужно говорить с людьми.
О том, например, что человек имеет право быть грузином, армянином, дагестанцем, эстонцем, башкиром, осетином и т.д.

И потом у нас ситуация несравнима с израильской. Там – противостояние народов. У нас этого нет. И это нужно подчеркивать. Это очень важно. Если мы не станем этого делать, то сами будем воспитывать шахидов. Судьба сегодняшних чеченских детей – в наших руках. Мы можем толкнуть их к Масхадову и Басаеву, а можем, наоборот, воспитать настоящего российского гражданина-чеченца.

– Как можно воспитывать толерантность среди потерпевших? Примеров достаточно. Сегодня, к сожалению, их уже нужно долго перечислять. Беслан. Это на всю жизнь. Как можно переживающим трагедию вообще что-то объяснить про толерантность? Как это сделать?

– На днях по телевидению показали русскую семью из Грозного, которая сначала уехала в Ставрополье, но потом была вынуждена вернуться обратно, потому что там их все стали называть чеченцами и ненавидеть. А в Грозном им тоже очень непросто, потому что в том районе, где они живут – они единственные русские. Но тем не менее, они все-таки предпочли Грозный… Это – тоже потерпевшие. И задача заключается в том, чтобы ни на Ставрополье, ни в каком другом месте, людей любой национальности не травили за то, что они другие.

Очень страшно, что некоторые люди, облеченные властью, говорят, что у чеченцев испорченная психология. Что все они – враги. Когда женщина в ужасе звонит в милицию и требует разобраться со своими соседями, потому что они сдали квартиру кавказцам…

– Сейчас бы это назвали проявлением бдительности…

– Я думаю, что это плохая бдительность. И этот звонок, скорее продиктован какими-то утробными страхами и подспудно живущей в ее сознании ненавистью ко всем кавказцам.

Здесь нужна постоянная, очень медленная работа. С низким КПД. И не нужно ни в коем случае ориентироваться на быстрые результаты. Я повторяю, работа по принципу «капля камень точит». Потому что воспитать толерантность мгновенно абсолютно невозможно. Но мы ведь живем не в последние годы. Надо видеть нашу историю в перспективе.

– Как бы вы прокомментировали такую ситуацию, когда русский человек принимает, например, ислам или какую-то другую религию?

– Раньше русских в исламе не было. Так же, как и 20-30 лет тому назад не было и французов-мусульман и англичан. В прежние времена религия наследовалась вместе с родительским домом, с национальным языком. Сегодня мы должны признать (может быть, кому-то это сделать трудно), что человек сам выбирает свою религию. Препятствовать этому невозможно. Это – личный выбор человека.

Поэтому естественно, что появляются французские и английские православные. В традиционно католической и англиканской странах. Я думаю, что это закономерно. Религия – это интимная связь с Высшим Началом. И её нельзя навязать. Особенно в сегодняшнем мире, который живет не по традиционным установкам.

И мы же радуемся тому, что в Англии достаточно много православных. Нам это приятно. Но нужно признать, что арабам тоже приятно, что среди французов или англичан или русских есть мусульмане.

Здесь вот что важно. Не надо путать ислам с исламизмом. С политическим исламом. Из своего опыта работы на Кавказе, я с благодарностью вспоминаю старушек-мусульманок, у которых жил в Карачаево-Черкессии. Они кормили меня айраном. Мы вместе молились. Только они читали молитвы на арабском, а я свой молитвослов – по-славянски. И эти мусульманские старушки были такими же светлыми и богоносными, как и наши православные.

В России есть конституционное право на свободу совести. Религиозность индивида никакими законами не регламентируется. И очень важно, чтобы эта свобода соблюдалась. Очень важно, чтобы баптисты имели право открыто говорить о своей вере, или христиане веры евангельской –пятидесятники, а атеисты не пугались, что их не возьмут на работу из-за того, что они атеисты.

…Я думаю, что мы должны знать религии друг друга. Мне очень близка идея введения предмета «Религиоведение» в школе. И я приветствую инициативу нового министра образования Андрея Фурсенко заказать академику Александру Огановичу Чубарьяну создание учебника по истории мировых религий, чтобы дети знали религии других народов. Как же без этого.

– Первая попытка создания такого учебника была у отца Александра Меня.

Да, была сделана попытка составления такого учебника. Взяли из семитомника отца Александра по Истории религии отдельные фрагменты. Как идея это было замечательно, но отец Александр писал свой труд не для школы. Учебник, конечно, тоже может быть сложным. Детей не нужно кормить манной кашей. Они сегодня во многом хорошо разбираются, быстро ориентируются не только в компьютерных играх, но и во многом другом. Поэтому не нужно писать учебники примитивно. Просто книга отца Александра была написана в другом жанре.

– Отец Георгий, с Вами, в этих стенах, по-настоящему легко говорить о сложных проблемах в духе толерантности. Но выходя на улицу, грубо говоря, попадаешь в несколько другую атмосферу. Все мы, конечно, разные, и большинство хочет жить в мире и согласии. И уж менее всего кто-то хочет быть плохим. И я, как вы понимаете, не жду от Вас совета, как жить. Но мне, как и многим другим людям, порой нужно просто доброе слово. Речь идет не о функциональной стороне человеческой жизни, а просто о человеке, который живет по наитию…

— Я бы хотел более всего повторить слова Владимира Соловьева о том, что любить другой народ как свой собственный – это как библейская заповедь «Возлюби ближнего своего как сам себя».

Будем учиться этой любви, потому что только она спасет нас от озверения, от такого состояния, которое разрушительно во всех смыслах.

Нужно все время пытаться понять другого, его установки, ценности, все то, что ему дорого.

Нужно помнить, что Земля в эпоху сверхзвуковых скоростей и интернета стала очень маленькой – все мы на ней живем рядом друг с другом и друг среди друга и убежать некуда. Поэтому необходимо учиться принимать другого со всеми его особенностями и, как говорят школьники, закидонами. Другого пути просто нет. А, кроме того, приняв другого, мы становимся богаче сами, намного богаче… Если вдуматься, толерантное отношение к другому – это путь удивительных открытий для себя самого. Путь подлинного духовного роста.

Беседовал Валерий Славский

Фото Георгия Кеймаха

http://tapirr.com/ekklesia/chistyakov/speeches/tolerantnost_interv.htm

 

Также см. доклад Вера и толерантность

Сейчас прошла прямая трансляция заседания правящей клики  встечи администраторов с руководством ГД и СФ.
В центре Айфончик и Сурков.

С.Миронов сказал, что необходимо протводействовать

"формальной пропаганде
абстрактной толерантности".

 Такие эпитеты, конечно, заставляют вспомнить про борьбу с формализмом и абстракционизмом,
но прозвучали они после слов, что необходимо бороться с национализмом этническим, но надо возродить  понятие национализма гражданского.

Его тут же одёрнул Органчик Айфончик и спросил, что тот имеет ввиду?

Выхухоль начал лепетать, что надо не стесняться ("зачастую") говорить про роль русского народа, про русскую культуру, русскую историю итп.

Понятно, что интересы русского народа хунте как были, так и будут до лампочки, но эмансипация понятия национализм крайне опасна. Национализм сметёт выхухолей-медведей-сурков, и ударит по России (как когда-то ударил про Германии).

Понятие национализма противоположно понятию толерантности.

Объясняю:

Национализм суть национальный эгоизм
("Люби ближнего и ненавидь врага своего" Мф 5:43)

Толерантность есть, напротив, принятие другого.
Другой=отличающийся от меня=враг 
("Любите врагов ваших,
да будете сынами отца вашего Небесного,
ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных.
    Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? 
И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?
    Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный.  Мф 5: 44-48).


Понятно, когда начинают отвергать толерантность и заигрывать с националистом политиканы-чиновники (у них убеждений нет, есть целесообразность).
Другое дело, когда это делают церковные деятели. 

Православный публицист Сергей Худиев недавно написал:

"Россия нуждается не в толерантности. Россия нуждается в правосудии."
(газета Радонеж, № 218, 2010, стр. 9)

А протоиерей Чаплин повиторил и усугубил. Он:

"критически высказался по поводу термина «толерантность», который не раз звучал из уст других участников круглого стола. «Толерантность – это протухший идеологический термин. Скоро он окончательно протухнет, как и термин «экуменизм». Толерантность означает принятие любого проявления человеческой индивидуальности. А верующие люди знают, что есть нравственные и безнравственные проявления индивидуальности», - сказал о. Всеволод и привел близкие ему слова публициста Сергея Худиева: «Россия нуждается не в толерантности, а в правосудии». (там же, стр. 5)

Слова протоиерея комментировать нет смысла. Ведь он тоже просто политикан-чиновник. Только внутрицерковный. 
А вот С.Худиев имеет  какие-то убеждения, и в нём гораздо больше христианского. Поэтому хочется задуматься - а прав ли он?

Сказать "Россия нуждается не в толерантности. Россия нуждается в правосудии." - всё равно, что сказать: Росия не нуждается  в Евангелии, она нуждается в Ветхозаветном Законе". Это правильно только наполовину. И тут важна последовательность.

Последовательность же такая:

сегодня Россия живёт не зная, что такое закон, что такое правосудие, что такое право, что такое справедливость (это всё близкие понятия).
Но ей всёперечисленное очень нужно. Без закона, без права - гибель. Как древним евреям, которые были диким тёмным народом, вышедшим из рабства, это всё было необходимо, и Бог им дал это (а пророки и судьи - насадили).

Но это является только первым этапом. Когда общество наконец узнает, что такое закон, справедливость, правосудие, право (повторяю, сейчас жители России в принципе не понимают, что это и как это действует) - может настать и следующий этап - "любви к ближнему" (это называется терпимость, по латински толерантность)  У древних евреев он настал спустя 1300 лет после возникновения идеи Закона. Теперь время сжимается. М.б. русским не придётся так долго зреть (если они ещё будут сущестовать)

it

На эту тему предлагаю важную статью: 

Священник Георгий Чистяков

Вера и толерантность

Доклад [2]

  
14 ноября 2005. о.Г. говорит вст. слово на киносеансe,
приуроченном Институтом толерантности к 10-летию провозглашения Декларации принципов толерантности

 

У греков проблемы религиозной нетерпимости и соответственно толерантности [1] просто не было, ибо греки, резко противопоставляя себя “варварам” в плане языка и культуры, очень просто и органично включали в свой пантеон богов сопредельных им народов, разного рода восточные культы и т.д. Еще в V веке до н.э. они с легкостью отождествили египетского Амона со своим Зевсом, Тота — с Гермесом и т.д. Этим же путем шли и римляне. В Риме люди не разделялись на “своих” и “чужих”, но зато римские граждане имели значительно больше прав, чем те, кто не имел римского гражданства; при этом гражданином мог быть человек любого национального происхождения. Напомним, что именно таковым был апостол Павел, еврей чистой крови, “обрезанный в восьмой день, из рода Израилева, колена Вениаминова, еврей от евреев” (Флп 3:5). При этом, как и греки, римляне охотно включали в сонм своих богов божества покоренных ими народов или просто отождествляли их со своими богами. Вот почему фанатизм и религиозная нетерпимость в античную эпоху были невозможны.

Ни у греков, ни у римлян не было Писания и, следовательно, религиозной нормы, которая появляется у евреев, христиан и в исламе. Христиане преследовались Римом, поскольку они не принимали общественных (социальных!) ценностей государства и общества (религия была здесь ни при чем). Надо полагать, что фанатизм всегда связан с изоляционизмом — географическим, политическим и религиозным. Он зарождается в тех обществах, которые живут изолированно и при этом считают свою религию единственно верной. Фанатизм и, следовательно, религиозная нетерпимость возможны, когда истина интерпретируется как открытая мне или нам, дарованная моему народу и проч. Если использовать терминологию Эриха Фромма — в том случае, когда исповедуется вера по принципу не “быть”, а “иметь”.

Истина как наша собственность, как chiesa militante (“Церковь воинствующая”), истина вооруженная — не осуждаемая на смерть на Кресте, но осуждающая на смерть Яна Гуса или Джордано Бруно. Истина, принадлежащая толпе, которая требует крови… Вот где начинается фанатизм. Толпа, с которой мы встречаемся, читая Евангелие, требующая смерти (и даже более откровенно: крови) Иисуса, — может быть, одно из первых проявлений фанатизма в истории. В недрах этой толпы рождается чувство исключительности своей культуры, религии, идеи, которое проповедовал Альфред Розенберг в книге “Миф ХХ века”.

В Средние века в Европе воцарился изоляционизм. “Песнь о Роланде” от начала до конца посвящена войне с неверными. Даже Марко Поло, который во второй половине XIII столетия обошел все страны Востока, включая Китай, почти не рассказывает о верованиях тех стран, где он побывал. Лишь однажды он делает замечание о религии в Китае: “Разных бесовских дел за этими идолами много; рассказывать об этом не станем в нашей книге; христианам не годится и слушать-то об этом” (Поло Марко. Книга о разнообразии мира. СПб.: Амфора, 1999. Гл. 161. С. 255).

В отличие от Марко Поло, его современник Данте Алигьери не противопоставляет христиан людям иной религии. В XIX песни его “Рая” есть такие слова:

( Read more... )

 

Это уже совсем другой подход к проблеме иной веры. Ov’e la colpa sua, se ei non crede? (“Где ж его вина, если он не верил?”) — восклицает Данте и затем сразу же пугается своей смелости. Пугается, но все же оставляет эти слова в окончательном тексте своей “Комедии”.

В другом своем произведении, в трактате “Монархия”, Данте впервые в истории вводит такое понятие, как omne genus humanum или universitas humana, то есть человечество. В отличие от его предшественников и современников, ему человечество видится как нечто единое. Огромный шаг в осмыслении того, что “другой” ничем не хуже, чем “я”, уже сделан. Впервые после Иисуса кто-то заговорил об этом вполне определенно. Изоляционизм сменяется универсализмом. Данте приходит к нему именно как мистик, как францисканец третьего ордена и поэт-боговидец, весьма близкий к духовным практикам средневекового католичества, и прежде всего к мистике света.

С этого времени можно говорить о зарождении самой идеи толерантности в религии, хотя впереди нас ждет XVI век с религиозными войнами, инквизиция и ауто-да-фе, Варфоломеевская ночь, кровавые расправы над старообрядцами в России и многое другое. Только в XVIII веке этот вопрос будет вновь задан человечеству Вольтером.

“Иисус, — пишет Вольтер, — не был ни суеверным, ни нетерпимым; Он общался с самаритянами; Он не произнес ни единого слова против религиозного культа римлян, отовсюду теснивших Его родину. Будем же подражать Его терпимости (tolerance! - Г.Ч.) и тем заслужим терпимое отношение к нам самим”.

К этой же теме Вольтер возвращается в статье “Религия” в “Философском словаре”. Здесь он представляет вниманию своих читателей воображаемый диалог с Иисусом. “Должен ли я встать на сторону греческой или латинской церкви?” — спрашивает Вольтер. “Я не делал никакой разницы между иудеем и самаритянином”, — отвечает ему Иисус. И тогда Вольтер восклицает: “Я избираю Вас своим единственным наставником”. Не следует забывать о том, что антиклерикализм Вольтера был глубоко христианским и далеким от атеизма.

Вольтер прекрасно понимает, что толерантность в сфере религии может и будет пониматься как простое равнодушие ко всему тому, что с религией связано. Поэтому он замечает: “Не говорите, что, проповедуя терпимость, мы проповедуем равнодушие. Нет, братья мои: кто поклоняется Богу и делает добро людям, вовсе не равнодушен. Эпитет этот скорее подходит суеверному человеку, полагающему, что Бог будет милостив к нему за то, что он произносит непонятные формулы, в то время как в действительности он весьма равнодушен к судьбе своего брата, коему дает погибнуть, даже не протянув ему руку помощи”. За двести с лишним лет, которые отделяют нас от Вольтера, ситуация изменилась очень мало.

Толерантность в религии начинается там, где та или иная конкретная религия перестает быть идеологией, заставляющей человека вступать в те или иные организации, выходить на демонстрации и проч., выражаясь фигурально, орать во всю глотку “распни его”, — и становится чем-то глубоко личным: оправданным только в глубинах моего “я” исповеданием, той встречей, о которой говорит митрополит Антоний Сурожский. И опять вспоминается “иметь” и “быть” Эриха Фромма. “Вера по принципу обладания, — пишет Фромм, — придает уверенность, она претендует на утверждение абсолютно неопровержимого знания”. “Она, — говорит Фромм, — освобождает человека от тяжелой необходимости самостоятельно мыслить и принимать решения”. Именно такая вера исключает всякие надежды на толерантность в сфере религии.

( Read more... )

Если выйти за пределы фроммовского вокабуляра, то можно сказать, что учение об этих двух принципах веры задолго до Фромма сформулировал А. Бергсон в книге “Два источника морали и религии”. Бергсон говорит о двух типах религиозности — статическом и динамическом. В статической религии преобладает магизм, ритуал и доктрина. В динамической — только мистицизм и любовь, в которую этот мистицизм и выливается. Мистик чувствует, “что истина, — говорит Бергсон, — течет в него из своего источника как действующая сила. И он уже так же не может больше удержаться от ее распространения, как солнце — от излучения своего света. Только распространять ее он уже будет не просто речами. Ибо любовь, которая его поглощает, — это уже не просто любовь одного человека к Богу, это любовь Бога ко всем (выделено нами. — Г.Ч.) людям. Через Бога и посредством Бога он любит всё (!) человечество божественной любовью”.

Именно такой тип мистики открывается нам в “Откровенных рассказах странника”, в трудах о. Софрония Сахарова и проповедях митрополита Антония, а также в книге схимонаха Илариона “На горах Кавказа”, но и в практической деятельности огромного числа священников в России, среди которых хочется назвать известных автору не понаслышке архимандрита Тавриона, о. Владимира Смирнова и “солнечного” архимандрита Сергия (Савельева).

( Read more... )

Продолжение темы следует

( 2 cкана с форума А.Кураева )

Спасибо http://orthodox-russia.livejournal.com/3243.html (кстати, почитайте по ссылке), который указал на злобные нападки сектоведа Доркина ( Ну, типа Дворкин, Поткин и Кралин) на отца Георгия.

Поскольку я считаю, что врага надо знать в лицо, не могу не отметить эти чудесные размышления:

"Безграничная толерантность или новый союзник свящ. Георгия Чистякова

Печально известный московский священник Георгий Чистяков вновь прославился своей безудержной терпимостью. Оказывается, для того, чтобы оградить свою нежную даму — толерантность — то бишь терпимость, от тяжелых условий внешнего мира, он возвел для нее дом, названный им Институтом толерантности. Гранты на этот самый дом толерантности от заморских сутенё… то есть, доброхотов, полились широкой рекой.

Недавно Институт толерантности провел очередной коллоквиум под красивым названием: «Современная психология о многообразии религиозного опыта». На православный язык вторую часть названия можно было бы перевести, как «многообразие духовного блуда». «Дом толерантности» в очередной раз оправдал свое название.

<...> священник Чистяков грубо и явно нарушил Определение Архиерейского собора «О псевдохристианских сектах, неоязычестве и оккультизме» (декабрь 1994 г.), в котором ясно и определенно сказано, что «люди, разделяющие учение этих сект и движений, а тем более способствующие их распространению отлучили себя от Православной Церкви».

Сознает ли это священник Георгий Чистяков? Или толерантность для него важнее всего? Или толерантность для него важнее всего на свете? Даже спасения собственной души?

А пока он думает, можно указать ему на самого терпимого человека на свете — Адольфа Гитлера, которому принадлежат следующие слова: «…мы вступаем в эру терпимости. Каждому будет позволено искать свое спасение тем путем, который ему подходит. Никого не будут обращать в свою веру» (Тревор-Ропер Хью. Застольные беседы Гитлера (1941-1944). М., 2004. С. 329.). Не хотел бы священник Чистяков принять его в свой институт? В качестве посмертного почетного члена? Опять же, и многообразие религиозного опыта…

Александр Дворкин

http://tapirr.com/ekklesia/chistyakov/vospom/vr_dvorkin.htm

А про толерантность будет пару постов ещё.

ВАШИНГТОН. "Кораны, не сожженные пастором Терри Джонсом во Флориде 11 сентября, займут места в христианских храмах страны.

Как сообщили американские СМИ, глава Христианской коалиции защиты пастор Патрик Махоуни сказал, что будет раздавать Кораны в церкви, а также тем христианским лидерам, которые пообещают хранить их как "напоминание о необходимости молиться за мусульман и разделять с ними любовь Христову".

"Ответ был ошеломляющий. Мы получаем звонки от церковных деятелей и Церквей по всей Америке. У нас не возникнет трудностей с раздачей этих Коранов", - сообщил П.Махоуни.

Накануне сожжения Коранов, намеченного на 11 сентября, пастор П.Махоуни посетил своего коллегу Джонса в городке Гейнсвиль штата Флорида и попытался убедить поджигателя отказаться от мятежных планов.

"Мы должны молиться о наших братьях и друзьях мусульманах. Мы не должны сжигать Кораны, мы не должны сжигать мосты - напротив, мы должны строить мосты и делиться Христовой любовью", - предложил пастор.

П.Махоуни вновь съездил во Флориду на прошлой неделе. Оттуда он отправил спасенные 225 копий Корана в Вашингтон, чтобы держать книги в сохранности и раздавать благонамеренным христианам. "

http://www.sedmitza.ru/news/1514276.html