>Мне вот что-то подсказывает, что бомба Каддафи не помогла бы

В гражданской войне конечно бы не помогла, но вот от помощи восставшим интервенцией спасла бы, а там уж как карта ляжет, вот у Асада в Сирии карта легла так, что восставших всех убили. Каддафи бы предупредил, что за вмешательство бомбы полетят через средиземку. Америке было бы все равно, но не Америка была инициатором ливийского вмешательства, это был Саркози, европейские дела, а Европе вряд ли бы хотелось подергать диктатора, известного своей вычурностью, за атомный ус. Даже если этих бомб шесть, как у ЮАР, оно тебе надо получить в Париже и Брюсселе по одной?

Картинка с рабом: да, именно, имеет значение совокупная мощь государства и только она решает, как будут жить все. Няшные голландские городки типа Делфта, в которых приятно жить, не могут ничего противопоставить вооруженному обмудку из дальнерусской грязи, который будет не просто выполнять приказ о захвате точек, а остервенело крушить все что видит как дачу Анненкова, "понюхай нашево гавна ваняит".

--------
Я думаю, что русскому народу исключительно — так же исключительно, как англичанину чувство юмора — свойственно чувство особенной жестокости, хладнокровной и как бы испытывающей пределы человеческого терпения к боли, как бы изучающей цепкость, стойкость жизни.

В русской жестокости чувствуется дьявольская изощренность, в ней есть нечто тонкое, изысканное. Это свойство едва ли можно объяснить словами «психоз», «садизм», словами, которые, в сущности, и вообще ничего не объясняют. Наследие алкоголизма? Не думаю, чтоб русский народ был отравлен ядом алкоголя более других народов Европы, хотя допустимо, что при плохом питании русского крестьянства яд алкоголя действует на психику сильнее в России, чем в других странах, где питание народа обильнее и разнообразнее.

Можно допустить, что на развитие затейливой жестокости влияло чтение житий святых великомучеников, — любимое чтение грамотеев в глухих деревнях.

Если б факты жестокости являлись выражением извращенной психологии единиц — о них можно было не говорить, в этом случае они материал психиатра, а не бытописателя. Но я имею в виду только коллективные забавы муками человека.

Кто более жесток: белые или красные? Вероятно — одинаково, ведь и те, и другие — русские. Впрочем, на вопрос о степенях жестокости весьма определенно отвечает история: наиболее жесток — наиболее активный…

Однажды я получил на этот вопрос ответ крайне оригинальный, мне дал его солдат европейской войны, ныне он командует значительным отрядом Красной армии.

— Внутренняя война — это ничего! А вот междоусобная, против чужих, — трудное дело для души. Я вам, товарищ, прямо скажу: русского бить легче. Народу у нас много, хозяйство у нас плохое; ну, сожгут деревню, — чего она стоит! Она и сама сгорела бы в свой срок. И вообще, это наше внутреннее дело, вроде маневров, для науки, так сказать. А вот когда я в начале той войны попал в Пруссию — Боже, до чего жалко было мне тамошний народ, деревни ихние, города и вообще хозяйство! Какое величественное хозяйство разоряли мы по неизвестной причине. Тошнота!.. Когда меня ранили, так я почти рад был, — до того тяжело смотреть на безобразие жизни. Потом — попал я на Кавказ к Юденичу, там турки и другие черномазые личности. Беднейший народ, добряки, улыбаются, знаете, — неизвестно почему. Его бьют, а он улыбается. Тоже — жалко, ведь и у них, у каждого есть свое занятие, своя привязка к жизни…

Это говорил человек, по-своему гуманный, он хорошо относится к своим солдатам, они, видимо, уважают и даже любят его, и он любит свое военное дело. Я попробовал рассказать ему кое-что о России, о ее значении в мире, — он слушал меня задумчиво, покуривая папиросу, потом глаза у него стали скучные, вздохнув, он сказал:

— Да, конечно, держава была специальная, даже вовсе необыкновенная, ну а теперь, по-моему, окончательно впала в негодяйство!

Мне кажется, что война создала немало людей, подобных ему, и что начальники бесчисленных и бессмысленных банд — люди этой психологии.
-----

>Это вполне вероятно, но варианты пока есть.

Русские наперед подумали: промывают сейчас антиамериканизмом мозги в школах пуще прежнего. Через 20 лет выпустившиеся демократически изберут ультраджихадиста, как Ахмадинеджад был в Иране.