| Аккордеон и гитара |
[Aug. 30th, 2005|05:46 pm] |
Гитара, безусловно — предмет; аккордеон, столь же безусловно — машина.
Гитара — атомарная сущность, в чём-то даже, что ли, архетипическая: даже довольно маленький ребёнок без труда нарисует узнаваемую гитару. У гитары исключительно пологая learning curve; думаю, именно поэтому она стала действительно народным инструментом. Гитара идеально подходит для дионисийской, отмороженной музыки: на ней довольно просто играть в состоянии полного безумия, не применяя интеллект. Щипковые струнные — старше цивилизации: меланхолически слушать звук оттянутой и отпущенной тетивы лука человек начал куда раньше появления земледелия, государственной власти и письменности. Поэтому гитара (в широком смысле слова) по-своему вечна, она вне исторического времени.
Аккордеон, напротив, исторически конкретен: это предмет в обожаемой мной стилистике стимпанка. Блестящие металические детали, кожаные ремни, широкие чёрные рычажки регистров из какого-то очень тогдашнего материала, многочисленные зубчатые колёса и колёсики, красный бархат под кнопками правой клавиатуры — всё это приметы конкретной эпохи: эпохи механических часов и арифмометров, револьверов и паровозов; той эпохи, когда люди уже научились делать машины, но ещё не разучились делать красивые и удобные вещи. Запах металла и кожи, загадочное внутреннее устройство, скрытое блестящими сетками, управление, непонятное профану, тяжесть основательной, внушающей уважение вещи на коленях… общение с аккордеоном куда конкретнее и насыщеннее общения с гитарой, и оно не может быть мимолётным: этот викторианский джентльмен с презрением относится ко встречам на бегу и случайным связям.
Журчание и рёв аккордеона гипнотизируют, завораживают . Даже на очень хорошей гитаре не станешь часами дёргать одну открытую струну и слушать её звучание. А когда у меня появился аккордеон, я часто ловил себя на том, что уже долго сижу, зажав один или два (в квинту) баса на левой клавиатуре и сомнамбулически свожу и развожу меха, слушая тягучий, гнетущий, депрессивный, до боли и безумия прекрасный звук басов. Изобретатель аккордеона был, вероятно, стимпанковским злодеем вроде профессора Мориарти, и его детище имеет неочевидные и жутковатые свойства, несёт в себе секреты паранаучной рационалистической магии в духе русских космистов, Мессмера и доктора Франкенштейна.
Как почти всякая техника того времени, аккордеон тяжёл, чувствителен к условиям хранения и использования, неуниверсален и обладает изрядно крутой learning curve; к тому же, честно говоря, я пока довольно плохо умею на нём играть. Но не учиться играть на нём, если он есть под рукой, по-моему, невозможно. Надеюсь, за ближайшую пару лет я освою его как следует. |
|
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small}