vadim_i_z: О вкладе византийцев в теорию излучения, или Комментарий к комментарию

О вкладе византийцев в теорию излучения, или Комментарий к комментарию
Много лет назад, еще в советские времена, "Литературная газета" вволю порезвилась по поводу изданного в одной из южных республик СССР предназначенного для школьников сборника произведений Тургенева с дивными комментариями, разъяснявшими непонятные юному нерусскоязычному читателю слова. Например, "в сухом и чистом воздухе пахнет полынью" объяснялось так: "полынья - незамерзшее место на ледяной поверхности реки".

Не думал я, не гадал, что подобное возможно и в гораздо более солидном издательстве. Но, полистав вышедшую примерно тогда же, но уже в Москве, книгу «Советская фантастика 20–40-х годов», сперва ничего не понял... потом ужаснулся... а потом просто листал комментарии, тихо (а, может, и громко - уже не помню) изнемогая от хохота.

Не будучи по натуре кляузником, всё-таки не удержался и высказал всё, что думаю по этому поводу, отправив рецензию в ту же "Литературку". Увы, не напечатали.

Ну а сейчас, в апреле 2009 года, разбирая старые бумаги, обнаружил копию того письма и решил выложить в ЖЖ. Книжка-то до сих пор вполне доступна, и не только в сетевых магазинах: в минских буках она мелькает регулярно. Читайте...

Очередной выпуск «Библиотеки фантастики» – сборник «Советская фантастика 20–40-х годов» (М., «Правда», 1987) – включает в себя произведения известных авторов (К.Циолковский, А..Платонов, А.Грин, Л.Леонов, Вс.Иванов) и почти забытого ныне В.Итина. Речь, однако, пойдет не о них. Дело в том, что в книгу включен еще один редкий образец фантастического жанра, автором которого является составитель и комментатор издания Дмитрий Зиберов.

Странности, собственно говоря, начинаются уже с предисловия и биографических очерков. Так, если на стр.17 героиня «Блистающего мира» А.Грина Руна названа «властолюбивой и корыстной», то на стр.561 она же упомянута в описке женских образов, с помощью которых писатель искал «идеальный источник нравственных начал». Андрея Платонова, оказывается, при жизни называли классиком, Горький в 1929 году хвалил его роман «Чевенгур», писатель оказался «на гребне высокой народной волны», были даже «чрезмерно пристрастные «ценители» его таланта» (стр.556-557). И совершенно непонятно, почему повести и романы этого захваленного писателя не издавались без малого шесть десятилетий, если даже в 1937 году его творчество всего лишь «не всегда находило достаточное понимание»! Кстати, сам Д.Зиберов тоже хвалит автора «Потомков Солнца»: «Есть у Платонова и «сатана», «дьявол», «ад», «исход» и другие приметы древней мифологии, что показывает высокую внутреннюю культуру писателя» (стр.558). Высокая культура А.Платонова общеизвестна и в одобрении комментатора не нуждается, а вот выбор в качестве критерия ее уровня знания таких редких слов, как «дьявол» и «ад» -это что-то новое...

Впрочем, то ли еще пишут! Вышеперечисленные ляпсусы в принципе можно объяснить невнимательностью, плохим стилем или спешкой. Самая невероятная, предельно фантастическая часть сборника – это все же комментарии.

Для того, чтобы дать точные и краткие пояснения ко всем непонятным широкому читателю терминам и именам, незнакомым цитатам, нужно свериться со справочниками, энциклопедиями, словарями, заглянуть в комментарии к прежним изданиям, обратиться за консультацией к специалистам. Слова «видимо» и «возможно» – расписка комментатора в своем бессилии – допустимы лишь как исключение. У Д.Зиберова, между тем, они стали правилом. Впрочем, лучше бы он писал «возможно» каждый раз – так было бы честнее. Вот примеры:

Слово «анахорет» (с.27) Зиберов расшифровывает как «праведник, простак», а нужно «человек, живущий в уединении». «Экстатические импровизации» (с.194) – не «в высшей степени творческое состояние», а, напротив, крайняя степень воодушевления, доходящего до болезненности. Фосфены (с.22) – это зрительные ощущения, возникающие без воздействия света на глаз. У Зиберова – ровно наоборот. Махаон (с.343) вряд ли можно назвать «видом экзотической бабочки», он распространен очень широко. Вместо объяснения научных терминов «парциальное давление» (с.109) и «энтропия» (с.214) приведен лишь перевод греческих и латинских корней, от которых образованы эти слова.

Бурно разыгрывается воображение незадачливого комментатора, когда он сталкивается с реалиями, связанными с литературой и искусством. По Зиберову, «Апокалипсис» (с.279) написан французским астрологом Нострадамусом, Роберт-Дьявол (с.467) – не персонаж оперы Мейербера, а какой-то «легендарный морской разбойник». А.Грин пишет, что внимание Руны «отмечало что-нибудь, немедленно принимающее гигантские размеры... газету величиной в дом, женское или мужское лицо со страниц «Пищи богов» (с.402). Вы вспомнили роман Уэллса о людях-гигантах? Напрасно! Д.Зиберов считает, что «Пища богов» – это... журнал по кулинарии!

А вот как в комментариях создаются новые биографии: «Ученый Стефан,– пишет Циолковский,– нашел закон, по которому можно решить хотя бы приблизительно вопрос о температуре планет и других даже малых тел...» (с.62). Ясно, что имеется в виду один из основоположников теории излучения австрийский физик Й.Стефан. Читаем примечание: «Стефан – видимо, византийский историк и государственный деятель».

Одно из любимых произведений А.Грина – второй вальс Бенжамена-Луи-Поля Годара. По Зиберову, автор вальса – французский воздухоплаватель Эжен Годар, который к тому же «во время осады Парижа в 1871 году создал воздушную почту на аэростатах» (с.563).

Рядом с упомянутым вальсом (с.317) Грин упоминает песенку, «которую поет Трильби у Дюмурье». Не думайте, что имеется в виду тот Джордж Дюморье, который написал роман «Трильби», нет, Трильби поет у «генерала и политического деятеля Великой Французской революции Шарля Франсуа Дюмурье»!

Писателя Сю (с.463) сейчас называют Эженом, раньше его имя писалось – Евгений. Д.Зиберов для полной гарантии зовет его Эженом Евгением.

Кармен Сильва (с.463) – не португальский драматург ХVIII века, это литературный псевдоним румынской королевы Елизаветы (1843-1916).

Матиас Парис (с.470) – это не «французский историк литературы Алексис Парис», а самый настоящий средневековый английский историк (называемый, правда, чаще Матвеем Парижским), впервые упомянувший историю Вечного Жида. Точно так же Гроссе (с.478) – не «современный испанский писатель», а автор книг и статей об Агасфере, почему его и вспоминает в своем разговоре с вечным скитальцем герой рассказа Вс.Иванова.

Древнеримский историк Аммиан Марцеллин (с.487) жил действительно в 4 веке, но «нашей», а не «до нашей» эры. Справедливости ради, впрочем, отметим, что в порядке компенсации Александр Македонский (с.408) совершил путешествие во времени в обратном направлении.

Еще один путь, которым идет Д.Зиберов – этот привязка вымышленных героев к реальным историческим лицам. Так, о «неком Карле Бремене, пьянице, распутнике», персонаже рассказа Вс.Иванова, жившем в Гамбурге ХVI века, сказано: «Возможно, речь идет о Карле Великом, который основал в Бремене епископство...» (напомним, Карл Великий умер в IX столетии).

Объективность, однако, требует отметить, что отнюдь не все комментарии столь же нелепы. Так, под «улыбкой Джоконды» (с.397) А.Грин действительно имеет в виду «выражение лица на картине Леонардо да Винчи «Мона Лиза», а «арфа» (с.316) – в самом деле «древний щипковый инструмент».

Более того, полагаясь на эрудицию читателя, Д.Зиберов кое-что оставляет и без комментария, хотя, наверное, стоило бы уточнить, например, что Варавва, какой бы версии евангельской легенды не придерживаться, не только не был распят рядом с Христом, но, напротив, был помилован вместо него (с.413).

Можно было бы привести еще немало примеров, ошибок, неточностей, домыслов и других отклонений от истины. Хватит! В противном случае объем рецензии возрастет до размеров, соизмеримых с самими комментариями, что, пожалуй, недопустимо. Отметим только, что в конце книги Д.Зиберов указывает фамилии десяти ученых, чьими трудами он пользовался, и выражает благодарность трем членам редакционной коллегии «Библиотеки фантастики» за советы и консультации. Прибавив к тринадцати еще имя редактора сборника С.А.Сурковой, получим количество нянек, вдвое превышающее то, от которого предостерегает народная мудрость. Результат – налицо.

Воздухоплаватель должен летать на воздушном шаре. Генерал – руководить войсками. Византийский государственный деятель – заниматься своими государственными делами. А вот Д.Зиберов в интересах читателей не должен комментировать хоть в чем-то сложные для понимания художественные произведения. Рецензируемая книга это полностью доказала!