Самостоятельная хозяйственная жизнь социума (13)
Мы пережили в России определенный период политической истории и видели судьбу и роль диссидентского движения. Сейчас наступила новая эпоха жизни. Критиковать главу государства можно и это безопасно. Но вот критиковать начальника и работодателя - это весьма опасно и затруднительно. Работодатель теперь главнее главы государства. Инакомыслие теперь будет иметь другую судьбу, как водится - кривую и нелегкую, - в условиях экономической истории. Теперь над достоинством человека главенствует в первую очередь не политическая полиция, а босс. Существуют факты, что в стране жалоб - в России - в последнее время резко уменьшилось число жалоб на непосредственных начальников, в случае проверки фактов люди отзывают свои заявления из редакций газет. Экономическое принуждение стало силой, и новому инакомыслию следует думать о том, как с этой силой бороться.

Нельзя выстроить экономическую жизнь так, чтобы рабочая сила, включенная в эту жизнь, перестала быть товаром. Экономика имеет непременным свойством обращать в товар все, с чем соприкасается. Это легко видеть, например, обратившись к книгам Ротбарда или к учебникам экономики, скажем, к Хейне. И либертарианцы, и неоклассики одинаково проводят следующую идею: мы можем в рамках экономической науки рассматривать деятельность суда и палаты законодателей, деятельность художников, писателей, профессоров. Все они пытаются нечто «продать», конкурируют, их товар имеет цену. Экономический образ мышления не имеет границ, говорят такие мыслители. И этот образ мыслей проникает в современную жизнь. Известно высказывание М. Тэтчер о занятиях историей средних веков - какое дорогое удовольствие. (Она посетила английский университет, спросила аспирантку, чем та занимается, и, узнав, что какими-то средневековыми грамотами, удивилась богатству университета). В Европе ухудшается положение с наукой, и английские, немецкие, французские ученые пишут статьи, весьма напоминающие – за исключением фамилий и деталей – то, что можно прочесть в российской прессе. Известно повторяющееся сейчас в российской печати утверждение - мы не настолько богаты, чтобы заниматься египтологией. Мы – бедная страна; но, получается, и страны Европы, и Америка – тоже недостаточно богаты для «египтологии». Значит, дело не в богатстве – просто экономический образ мышления определяет, что сколько стоит, и «египтологии» нечем платить.

Это распространение экономического образа мыслей на иные сферы общественной жизни было отмечено давно: еще С. Булгаков в 1917 г. отмечал такое изменение представлений о хозяйственной жизни общества. «Хозяйство хочет перерасти себя... Оно стремится стать не только одной из сторон жизни, но единственной или, по крайней мере, определяющей, не признавая над собой никакого внехозяйственного или сверххозяйственного суда. В результате получается экономизм, как особое мироощущение и мировоззрение (Булгаков, 1994, с. 309).

В этом образе мыслей нет внутреннего противоречия. Ему можно противопоставить иную точку зрения. Экономисты (скажем, либертарианцы) утверждают, что когда государство своими налогами, тарифами, льготами вмешивается в экономику, оно разрушает ткань хозяйственной жизни. Однако и в образе действий государства нет противоречий: власть по определению не имеет пределов. Экономисты утверждают, что сфера хозяйственной жизни так устроена, что на нее нельзя распространять образ действий, принятых в правовой сфере. И экономисты правы – столь же правы, сколь правы властители. Ту же логику рассуждений следует применить и к экономическим теориям. Можно непротиворечиво расширить экономические рассуждения на всю социальную реальность, продавать судебные решения и место в парламенте, купить бином Ньютона и право быть автором «Евгения Онегина». Но тогда встанет вопрос – точно тот же, что возник в экономике: а можно ли без ущерба для общества распространять некий (не имеющий внутренних ограничений) образ мышления и действия на другие общественные сферы? Если да – то придется признать, что другие сферы общественной жизни будут плохо функционировать. Общество в целом будет второсортным.

Труд, рабочая сила человека не являются товаром не потому, что их нельзя им сделать (ведь и рабство возможно), а потому, что их не следует делать товаром. Труд не относится к экономической реальности. Человек продает продукты своего труда, предприниматель может их купить, а вот человека и его рабочую силу в нормально устроенном обществе не продают и не покупают.

На другом полюсе экономической теории расположена теория социализма, планового хозяйства, которое ведется государством. С одной стороны выступает экономическое воззрение, для которого важнейшим является понятие «свободы», с другой - то, которое ориентировано на понятие «закона» («план - это закон»). Между этими полюсами экономической мысли происходят яростные схватки. Но либертарианству противостоят и все «средние» взгляды, располагающиеся между непримиримыми полюсами.

Тем самым картина экономической мысли выглядит очень напряженно. Ею управляет два полюса, причем оба они в крайней своей форме считаются нежизнеспособными. Социализм в 1990-х гг. доказал свою неэффективность и проиграл, вместе с ним потерял силу и противостоящий ему полюс. Сейчас экономическая игра идет в «средних значениях», далеких от крайностей полюсов, и все же идейная обстановка в экономике остается крайне неблагоприятной. По сути, имеется две крупные противоположные концепции, определяющие взаимодействие по типу «кто не с нами, тот против нас». В такой ситуации любой серьезный кризис, поразивший экономику, которая живет по правилам одного полюса, будет подталкивать ситуацию к другому полюсу, и наоборот. Проще говоря, сейчас в мире существует не очень принципиально выдержанное воззрение, согласно которому должен иметься свободный рынок, социализма допускать не следует, но государство должно очень активно вмешиваться в экономические процессы, соблюдая интересы граждан. Любой удар по реальной экономике может привести либо к обострению концепции свободного рынка и приведет к аннулированию всех государственных социальных программ, экономика перейдет на вполне людоедские либертарианские позиции («каждый выживает в одиночку»), либо усилится контроль государства за экономическим поведением граждан, что приведет не только к изменениям в экономике, но и к исчезновению либеральных свобод и прав личности (практически они станут лишь формальными ярлычками).