Вадим Давыдов | ARDET VERBUM

Очень давно, в конце 90-х годов, я написала книгу, посвященную возникновению идеологии. Написала в основном для себя и продвигать куда-то не пыталась. Мне нужно было разобраться в том идеологическом бардаке, который я в тот момент наблюдала в окружающем пространстве. Я, в общем-то разобрлась, мне это здорово помогло в жизни. Там осталось одно, но большое белое пятно, которое еше требует разработки, но это - тема не сегодняшнего разговора. Зачем я сегодня вспомнила эту старую работу? В связи с пожарами в России мне захотелось вспомнить главу об интеллигенции. Глава полностью написана на основании статьи в журнале, на которую я и ссылаюсь, и дополнена моими собственными наблюдениями и обобщениями. Текст местами выпадает из сегодняшней реальности, но править я его не буду, пусть остается таким, каким был написан (эта глава относится к 2000 году).

"Как я уже упоминала ранее, наша интеллигенция имеет ряд особенностей и среди них, повышенную психическую уязвимость. Это вообще-то не является только нашим отличительным признаком, но у нас это выражено особенно яр-ко. Если наш русский интеллигент не пьет, то он на пути к душевной болезни, а чаще всего, это сочетается. Наиболее устойчивы, с моей точки зрения, люди, загруженные творческой работой до отказа -это считанные единицы и те, кто интеллигенцией только считается, т. е. администраторы. Люди получившие определенное образование, но реализующие себя в управлении.

Мне недавно пришлось познакомиться с публикацией в 10 номере журнала "Энергия" за 1997 год краткого обзора итоговых публикации работы "Рос-сийская элита: опыт социологического анализа. (В авторском коллективе член-корреспондент РАН К. И. Микульский (руководитель), кандидат философских наук Е. Я. Таршис, Л. А. Резниченко, кандидат психологических на¬ук А. Е. Чирикова. Они основывались на интервью, взятых у политиков, видных представителей науки, бизнесменов, политологов, публицистов и пришли к интересным выводам.

Но, прежде чем я буду цитировать столь почтенных людей, я сошлюсь на свой собственный опыт. Подчеркиваю, свой субъективный опыт, то есть, я не беру на себя ответственность делать обобщения. Я, практически безвыездно проживаю в небольшом промышленном провинциальном городке. В какой-то момент я была очень удивлена таким наблюдением: люди с высшим образованием (учителя, врачи, инженеры) в бытовом общении не отличались от людей рабочих профессий. Напротив, некоторые люди этих профессий, получившие самообразование, внешне производили впечатление истинно культурных воспитанных людей. Некоторое отличие все-таки имели люди, работающие в сфере культуры. По крайней мере, речь подобных людей была более-менее чистой. Я, как человек, застрявший на среднем специальном образовании, с завистью поглядывала в сторону, высших сфер, полагая, что обучение в вузе должно накладывать на человека определенный отпечаток. Увы, это была еще одна иллюзия, с которой пришлось расстаться. Женщины-медики и учителя точно так же сплетничали, занимались интригами и домашними хлопотами, как все, смотрели бразильские сериалы и соревновались в дороговизне одежды. Единицы занимались профессиональным ростом, а в последнее время, уровень непрофессионализма вообще резко вырос. Я не даром сказала "женщины", с ними мне больше приходилось сталкиваться в профессиональной сфере. В нашей стране есть еще некоторые характерные особенности, касательно женщин и мужчин, занятых в общественно полезном труде, но это, вообще тема громадная. Отмечу только, что профессионалов среди мужчин больше, но за пределами профессии они дают все тот же общепринятый вариант поведения, основанный на демонстрации самого себя, прежде всего, как биологического объекта. В чистом виде.

Я располагаю воспоминаниями человека, общавшегося с людьми дореволюционной культуры. Там наличие образования обычно свидетельствовало о принадлежности человека к определенной общественной касте. Высшей. Он очень сильно отличался по одежде и поведению от простонародья. Он демонстрировал особенные повадки (стиль поведения) и на работе и в быту. Как сказала престарелая певица, чья молодость пришлась на начало века: раньше ухаживали красиво. Т. е. биологическая основа присутствовала, но на нее накладывался рисунок культуры. Кстати, очень часто стиль поведения нынешних "образованных" карикатурно имитирует истинно культурных людей. Наши литературные классики создали ряд портретов прислуги, имитирующих привычки барина. "Они свою образованность показать хочут и поэтому все время говорят о непонятном" (Вам это не напоминает нынешнюю засоренность языка английскими словечками, произносимыми с особо "умной" интонацией? Кстати, во времена Л. И. Брежнева также существовал особый язык партийной элиты. Стоит только посмотреть репортажи партсъезда и послушать, что там говорят. Нормальный человек этого не поймет, потому что говорят псевдоязыком о псевдособытиях. Кстати, думаю, что подобный язык прежде всего необходим, как петуху хвост, а соловью песня, чтобы опознать своих. Там очень мало информации, зато много опознавательных знаков. Хвост выше, хвост ниже, кто лидер, кто за кого, кто чью песню поет...)

То есть, в дореволюционные времена существовал класс господ со своей культурой и простонародье со своей. Между ними болтались промежуточные слои, которые имитировали повадки правящего класса. Зачем, это уже из области биологии (мимикрия, видимо). Как только правящий класс был сброшен, бывшие угнетенные породили нечто, копирующее угнетателей, но слегка завуалировано, потому что официально угнетение было запрещено. Откровенная борьба за существование и культура не сочетаются, потому что культура - это порождение цивилизации, т. е. какого-то порядка. Для откровенного насилия культура почти не нужна. В век атомного оружия демонстрации разгоняют по-прежнему дубинками люди в доспехах. Ничего умнее не придумали. Вернее, придумали, но применяют не у нас.

Получается, что образование у нас роли не играет. Так, кого же у нас все-таки называют интеллигенцией? А ведь она была, есть и будет. Кто это, и по-чему она у нас хронически несчастна?

В отличие от меня, простой смертной, люди из Москвы общались действительно с элитой. Задавались вопросы о предположительном будущем России. Что удивило тех, кто брал интервью? Представители "интеллектуальной элиты" мало отличались от остальных групп респондентов и по содержанием оценок и по особенностям аргументации (включая и случаи отсутствия ее). Хотя ученые обществоведы по содержанию своих суждений и уж, во всяком случае, по особенностям подхода, аргументации, по количеству принимаемых во внимание факторов отличия должны были быть значительными.

Однако, это не так, и общий вывод очевиден - сознание элиты близко обыденному сознанию, причем в его весьма идеологизированной форме. Позиции же респондентов по ключевым вопросам, затрагиваемым в интервью, как и у всех остальных участников опроса оказались размыты. Напоминаю, что опрос проводился среди политиков, государственных деятелей, бизнесменов, политологов, публицистов, видных представителей науки. Общий негативизм и восприятие происходящего, как "катастрофы" часто сочетается с утверждениями о "собственном пути" России, с жалобами на упадок нравственности, с утверждениями о необходимости в России не просто модного, но практически определяющего госсектора. Сюда же примыкает идея "державности" - приоритета и доминирующей роли государства. В общем, не буду я сейчас воспроизводить характеристики России, которые давали эти люди. Самое главное, о чем говорят авторы работы. Не делалось никаких попыток охарактеризовать положение России с опорой на реальные научные знания, которыми располагали интервьюируемые. Они все их резко забыли. Ученые выдавали идеологические штампы, а ведь кое-кто, из них всю жизнь занимался изучением развития других стран. Теория и практика в головах этих людей оказались разорванными. Самые дельные варианты анализа и прогноза давали, как ни странно, журналисты, которые систематически занимались обзорами экономической и политической жизни страны. Авторы работы предлагают такой взгляд на проблему интеллигенции. Интеллигенция - это образованная часть населения. Но наша страна не создала рынка труда, причем с нормальной конкуренцией для этих людей. Работу образованным людям дает государство либо меценаты. Спрос невелик. Таким образом, если во всем мире образованные люди прежде всего заняты повышением, своего профессионального уровня (к этому их вынуждает конкуренция и борьба за кусок хлеба), то наши образованные люди заняты спасением самих себя. А что объединяет европейски образованных людей в дикой стране, если чисто профессиональные категории здесь мало важны? Ориентация на универсалистские ценности, особенно моральные, идеологические, религиозные и т. п. "Отсюда же восприятие любой профессиональной деятельности лишь как ипостаси исполнения единой универсальной миссии и ориентация на абсолюты и на универсальные смыслы (даже в деятельности русских естествоиспытателей, не говоря уже о русских философах, отмечается постоянное смещение акцентов изучения и объяснения феноменов на постижение "конечных вопросов"). Отсюда же преобладание моральных и мировоззренческих критериев над чисто профессиональными.

"Как социальная группа интеллигенция - это продукт модернизации традиционных обществ. Это - европейски образованный слой в обществе", где "европейское" (в смысле "современное") образование не является нормой, а сам этот слой не вырастает органически, как результат естественной эволюции из прежних социальных слоев, а возникает по инициативе государства и благодаря его усилиям. К тому же, представителей этого слоя он производит в больших масштабах, чем ему при этих условиях существования нужно, в результате значительная часть интеллигенции остается невостребованной".

Здесь я прерву цитату и вернусь к тому, с чего я начала эту главу. Погру-женные в первобытное общество образованные люди попадают в среду где на-личие специальных знаний не дает им преимуществ ни в материальном, ни в моральном плане. Стимула к совершенствованию самих себя у них нет. А за-чем? Общество глядит на этих людей раньше со снисходительной, а сегодня с презрительной усмешкой. У нас позорно быть "сильно умным".

Это чревато выпадением из среды и социальным отчуждением.

Многие инстинктивно подстраиваются под среду, чтобы выжить. Ни о каких носителях культуры в этом случае речь не идет вообще. Эти люди механистически обрушивают вдолбленные в них знания на головы тех, кто от них зависит, а в среде технарей это просто исполнители, своего рода "винтики". А те, кто, действительно оторвался и вышел на высокий уровень знаний и личной культуры испытывают колоссальное внутреннее и внешнее давление. Внутреннее, потому что не опираются ни на что, кроме собственного представления о мире, а внешнее, потому что, они везде "белые вороны". Наши поэты классики создали образ "лишних людей" в России. С тех пор мало что изменилось. Даже то, что традиционно поддерживает человеческий дух в развитых странах - религия, у нас - православная. Если не ошибаюсь, ее называют ортодоксальной. Опоры интеллигенту она не даст просто потому, что по основам нашей религии думать вообще вредно. Вспомните Льва Николаевича Толстого. До сих пор ему нетрадиционные взгляды припоминают, а времени-то сколько прошло! Время течет над нашими головами, не задевая основ.

Вернемся к работе о "Российской элите". В условиях, когда государство является основным работодателем, значительная часть интеллигенции не нахо-дит себе применения, и сливается с правящим слоем, принимая его нормы и ценности. Те, кому это не удалось, выпадают в контркультуру, противопоставляя себя государственным институтам, всячески акцентируя приверженность к универсалистским ценностям как к источнику самоидентификации и с позиции этих ценностей брала на себя роль "судьи" этих самых институтов. Эта интеллигенция была противопоставлена государственным институтам как минимум в двух отношениях: во-первых, ценностно, пос¬кольку эти институты не соответствовали универсалистским нормам и ценностям (как "безнравственные", социально несправедливые), во-вторых, социально - как группа лишенная социального статуса и доступа к социальным преимуществам, проистекавшим из принадлежности к данным институтам. Отсюда - культивирование признаков "контрэлиты". Поскольку и правящая элита и не правящая формируются из од-ного и того же слоя людей они обе несут на себе налет маргинальности и даже в новейшую эпоху - незавершенной профессионализации. Писатель Марк Алданов: "У нас... военные по настроению чужды милитаризму, юристы явно не в ладах с законом, буржуазия не верит в свое право собственности, судьи не убе-ждены в моральной справедливости наказания", - замечает он устами одного из своих героев - между прочим, шефа тайной полиции, которому по должности тоже не положены подобные рассуждения.

Отсутствие конкурентного рынка труда для лиц образованного слоя в со-ветские времена сложные отношения с властью, ощущение социальной ущем-ленности, неопределенности и непрочного своего социального статуса, отсутствие нормальных демократических свобод превращало художественную лите-ратуру, местами кино и песни в носителей определенных ценностей, а интеллигенции давало роль "заступника народа", его советника и при этом в обслугу властной элиты. Когда обстановка изменилась, роль интеллигенции, как "рупора правды" себя изжила. Это повлекло за собою серьезный кризис, прежде все-го гуманитарной интеллигенции. Кризис, влияющий на самосознание.

А что касается ученых, с опроса которых начиналась эта работа. В родной стране никто никогда ничего не делал с учетом мнения специалистов.

У нас все делалось "по приказу партии" или "по указу президента". Когда какие-то качества слишком долго остаются невостребованными, они атрофи-руются. Знания у нас используются в чрезвычайно узких областях обществен-ной жизни, а все остальное заполнено идеологией. Старой или нарождающейся новой: "Мыкола, щоб ты робыв, колы б був царем? Поцарював бы рубли в на сто, та и втик бы".

Возвращаюсь от чужой работы к собственной. Надеюсь, вам понятно, что человек, висящий "меж небом и землей" не может себя чувствовать хорошо. Отсюда все "вывихи" интеллигенции. Часть ее решает свои проблемы путем возвращения в лоно народа: упрощением до максимума, часть любой ценой прорывается к власти, а вот тем, кто не смог вписаться туда или туда и не хочет спиваться или кончать с собой, тем нужно думать. Я полагаю, выход в том, чтобы преодолеть разрыв между теорией и практикой и использовать собственные головы для выживания. Иначе, зачем они тогда нужны? Ошибка природы да и только. А природа свои ошибки часто исправляет.

28 марта 2000 г.

Использованная литература: "Российская элита: опыт социологическо-го анализа" журнал "Энергия" 10 номер за 1997 г. Авторы: К. И. Микульский, Е. Я. Таршис, Л. А. Резниченко, А. Е. Чирикова