Настроение:	anxious
Музыка:	η -- Ещё во сне был Бейлинсон
Entry tags:	лытдыбр

Бег к морю
А вчера вывозил на лето в офис из своей бедстайской норы заполненный на две трети 120-литровый рюкзак, и в метро рядом со мной стоял рыжебородый мужик с пакетом, забитым настолками; квадратный метр, на котором мы стояли, тем самым выглядел как кусок 179-й школы. В принципе, если конформно отобразить Москву на Манхэттен так, чтобы Охотный Рад пошёл вдоль Бродвея, а Тверская -- вдоль Хаустон-стрит, то 179-я школа как раз отобразится примерно в Курант. Потом удалось сравнительно продуктивно поработать, чего со мной давно не случалось. А сегодня, когда выезжал из своей уже бывшей комнаты последний раз, попал в один вагон с негритянскими музыкантами-попрошайками. На станции Классон-авеню в тот же вагон попыталась зайти знакомая старая бомжиха, которой я всегда давал доллар, когда видел (то есть чуть ли не 3 дня в неделю), но сочла непродуктивным заходить в вагон, который уже обобрали, а я всучить доллар ей не успел. Видимо, это стоит счесть знаком того, что этот год официально закончился, а я уже официально в Москве и справляю возвращение Концевича.

Сегодня ещё ставил на вечную стоянку на лето свой велосипед на университетскую стоянку. В принципе так делать нельзя; на входе в неё висит уведомление о том, что велосипед, стоящий на ней больше 24 часов кряду, будет оттуда выпилен. Но когда я первый раз так сделал в том году, я этой таблички не заметил, и потому велосипед мой успешно пережил лето. Сегодня появилась новая, временная и более яркая табличка о том, что с 11 по 15 новых велосипедов ставить туда не разрешается под страхом таких же кар. Свой велосипед я получил условно-бесплатно, он мне несколько не подходит по размерам, и потому мне в принципе будет жалко только замка; посмотрим, чем всё закончится.

Или не посмотрим. Боюсь теперь, из-за того, что мне написал чуть ниже kaledin, что не успею получить визу. Так что уезжаю в неизвестность; недаром, Лиза, плачу: кому известно, что найду я воротясь. Плачу вполне буквально, кстати, очень всего боюсь и всё чего-то ожидаю.

Вернись, Концевич!