Тарковский и Лем
Некоторые апологеты Тарковского уверяют что глубинный смысл его творений, столь труднопостижимый из них самих, раскрывается через прочтение книг, по которым он снимал некоторые свои фильмы.

Дабы соблюсти интеллектуальную честность взял на себя труд их прочесть. Лавины смыслов, как и следовало ожидать, не обнаружилось.

Про «Пикник на обочине» обсуждать вообще нечего. Это макулатура по всем мыслимым критериям. При этом сценарий имеет мало общего с книгой. Поэтому ответственность за квазиинтеллектуальный трёп, которым весь фильм обмениваются герои, невозможно списать на то что режиссёр почтенно следовал дискурсивным линиям первоисточника. Как бы ни распределялось в процентном отношении авторство сценария, режиссёр (если предполагать что он практикует высокое искусство, а не заработок любой ценой) может и должен влиять на то что в сценарии написано либо отказываться от съёмок.

«Солярис» я, если честно, уже читал лет в двенадцать, но следы в памяти с той поры затёрлись начисто. В данном случае книга действительно проясняет некоторые туманные места фильма. То есть, другими словами, с задачей внятно передать фабулу Тарковский не справился. По сравнению с книгой в фильме акцентирована лирическая линия и опущены обильные «научно-фантастические» элементы, тошнотворные для любого человека с десятью классами образования. Отчасти это пошло в плюс, но негативно сказалось на сюжетной связности.

Ничего шедеврального в книге, разумеется, нет. Её успех в советские годы был спланирован курирующими инстанциями по очевидным идеологическим мотивам. Научная фантастика на фоне гонки космических вооружений почиталась правильным жанром, тогда как Лем, будучи представителем дружественной соцстраны, оказался эталонным кандидатом в его корифеи. В то же время железный занавес серьёзно ограничивал переводы качественной литературы – снижая тем самым художественную планку.

Те мне менее, как артефакт своей эпохи «Солярис» занятен и поучителен. Лем пытается обратиться (пусть и провальным образом) к донельзя интересной и продуктивной теме: что будет если желания человека начнут материализовываться? Развить эту линию можно далеко и в разные стороны, потому что желаний человеческих – необъятная бездна, и, если разобраться, вся художественная литература посвящена их виртуальному воплощению и анализу. Тем невероятней насколько куцыми и беззубыми оказываются желания Криса Кельвина. Более того, даже эта малость столь откровенно спроецирована на внешний объект (океан Соляриса) что трудно придумать более хрестоматийную иллюстрацию к соответствующим тезисам психоанализа. Смелость желать недозволительна для героя (а также для автора и читателей). Желания навязываются Кельвину извне, квазиматериалистическими силами, и только поэтому отдельные, обрывочные элементы запретного проходят через внутреннее (авторское) и внешнее (редакционное) Супер-Эго. В нормальной, неподцензурной литературе нет нужды возводить громоздкие псевдонаучные схемы, объясняющие как это так фантазии могут материализоваться. Автор просто берёт и материализует их в своём слове, назовём ли мы это «сюрреализмом», или «магическим реализмом» или как угодно иначе.

Тарковский же в данном случае транслировал посредственного качества книгу в посредственного качества фильм. И не более того.