| [ |
mood |
| |
 tired |
] |
| [ |
music |
| |
Regina Spektor -- Machine |
] |
Если идти в то время, когда солнце уже зашло, но фонари ещё не погасли, от Биржевой площади к ближайшему вестибюлю станции «Площадь Революции» по той стороне Богоявленского переулка, что ближе к Новой площади и дальше от ГУМа, можно видеть, как темнота обволакивает и переваривает рыхлые стены главного собора Богоявленского монастыря, но выплёвывает жёсткий золотой металл его купола, как капризный ребёнок съедает в супе весь бульон, но брезгливо оставляет сладковатую варёную луковицу. Но, всё же подпираемая (хоть и невидимыми) сводами, луковица купола не сиротливо остаётся на дне тарелки, а горделиво висит в напряжённо-беспечном воздухе вечерней Москвы, похожая на золотой неопознанный летающий объект. Позже, за углом дома, в свете другой летающей тарелки -- фонаря, висящего на проводе, перекинутом через верх переулка -- вырисовываются контуры стен собора, подобные столпу света, извергаемого кораблями пришельцев в стереотипных комиксах, но варьирующегося и перекатывающегося излишественными волнами нарышкинского барокко из-за духовных неоднородностей -- птиц сиринов, невидимых розовых китоврасов и многих других, чудесных и нам неведомых -- которыми, как комками, кишит каша русского мира. Видимо, если попасть внутрь этого луча, можно вознестись вверх, в самую луковку, но сине-чёрно-серая темнота остужает и кристаллизует свет, созидая из него непроницаемые соборные стены. А подле этого столпа, железные и грушеобразные, тянутся к инопланетянам Иоанникий и Софроний Лихуды, в жёлтом свете фонаря, истинно провинциальном в своей бежевато-рыжеватой желтизне, подобные недопитой бутылке тёмного зелёного стекла, под каким-то таким же фонарём, но за 850 километров оттуда, тянущейся вверх, к техногенному свету неверной лампочки, возмущаемой в летний период колебанием мотыльков. И храм, и памятник, и бутылка -- всё одно, и скуфья греческих братьев, и фольга шлема луковицы, и кокарда пивной крышечки, всё тянется вверх, само подымая вверх тех, кто попадёт под их своды, в их зону влияния. Думая об этом и наблюдая за храмом, я врезался в дорожный знак.
Был сегодня на марше; атмосфера, несмотря на впрямь ощущавшееся обилие провокаторов (после конца митинга я наблюдал, как какие-то козлы кинули яйцами в плакат одной пожилой даме, а потом на обвинения их безделье заявили, что они, дескать, не могут работать по инвалидности) и «дружинников», чувствовалась совершенно синкретическая, особенно когда я последовательно пообщался с господами под имперками (точнее, одним из них, стоявшем поодаль от основной массы, и говорившим очень дельные вещи), ![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif) asyarorschach, которая ткнула меня в бок и убежала бесследно, мудрыми учёными и любящими отцами Маратом З. и Александром К., настоящими (если не ошибаюсь, пятигорскими) казаками под корниловско-бандеровским красно-чёрным флагом, либертарианцами, в т. ч. ![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo-lj.gif) akater@lj, студентом НМУ, который мне обещал в среду досдать листок по анализу на многообразиях, человеком, который рядом со мной сидел в очереди на суд, когда меня взяли во время оглашения приговора Ходорковскому, и ещё некоторыми людьми. С другой стороны, для меня всё прошло гораздо скоротечнее, чем полгода назад, потому как часть плакатов у нас отобрали, в том числе прошломаршевый про Роскомнадзор и самый хороший, где «Крым -- Россия», с Камчаткой на месте Керчи и Архангельском на месте Армянска, в нательном золотом кресте, простирает чёрные угловатые руки к Сиднею, Новому Йорку, Рио-де-Жанейро, Парижу и Токио. Зато мои милые однокурсники, mr_utnubu с флагом Уральской республики и azrt, начертавший на своём ватмане джефферсонианскую формулу «несогласие есть высшая форма патриотизма» и многие другие, совершенно прекрасные, привлекли к себе внимание публики разного характера, в том числе самого Ильи Лазаренко, ilya-lazarenko@lj и, кажется, одного австралийского корреспондента, и дали даже интервью (не знаю, впрочем, кому). Это их торжество, к которому я никоим образом руку не приложил, было вызвано, кончено, тем, что накануне они занимались делом, а не как я -- выпивал. То, что делал я это в обществе людей в высшей степени достойнейших, в числе которых был великий русский математик Саша Е. и несколько подлинно колоссальных оппозиционеров, вины моей не умаляет -- я с упорством, достойным лучшего применения, косплею мольеровского суконщика, не становясь, ясное дело, ни умнее, ни тоньше. Во всяком случае, когда в субботу днём я вместе с Васей Б., милой дизайнером-первокурсницей и 0player отмечал день рождения последнего, разрезая маленький тортик с мордой вроде «Hello Kitty» рыжим ножичком, который мы прячем от соседей, и с трудом отыскивая в своей неказистой норе стаканы и тарелки для четырёх человек, это было гораздо честнее. О, как же хорошо, когда никто не выпендривается!!
|
calm