Как казаки татар резали (и не только)
Подборка документов по случаю "дня козацтва"

"Достоверное описание некоторых действий казаков в ходе набега под Крым в 1657 г. Речь идет о статейном списке русских посланников в Крыму в это время, Жукова и Пашина, которым удалось собрать довольно любопытную информацию о данной казачьей экспедиции. Так, под 26 июня посланники записали, что донские казаки высадились на крымское побережье между Кафой и Керчью, разоряют и жгут татарские деревни, а «татар, и жон их, и детей всех рубят».
Через день на стан к посланникам пришел «белоруской» (вероятно, малороссийский) священник Лука, находившийся в тех местах во время казачьего нападения. Он сообщал, что казаки, высадившись ночью на побережье, «многие деревни жгли, и татар и з детми порубили» . Таким образом, достоверность известия о резне казаками татарского населения между Кафой и Керчью подтверждается «вестями» из-под Карасу-Базара (в источнике - Карасова). .... другое известие о подобном поведении казаков во время набегов под Крым дошло до нас от 1639 г. Так, присылавшийся в этом году на Дон из Астрахани сын боярский А. Еремеев показывал затем в расспросе, что при нем перед отправлением в морской поход под Крым казаки «придумали (т. е. постановили на кругу. - О. К.) <...> крымские деревни жечь, и крымских людей всех побивать без ост[ат]ка». «А наперед де сего, — пояснял А. Еремеев, - они (казаки. - О. К.) крымских деревень не пожигали, и людей не побивали, потому что им под теми деревнями бывала (быть. — О. К.) наперед сего в обычае [е]жегод». Как видим, казаки зачастую старались не устраивать ненужных зверств и разорений своим жертвам, чтобы было что грабить во время следующего набега"
"жестокость казаков явно нельзя назвать стихийной. Она носила скорее целенаправленный, прагматичный характер, и всякий раз нетрудно обнаружить ее причину. Она или являлась местью за какие-либо военные поражения казаков, либо же была вызвана указами из Москвы об удержании с помощью морских нападений татарского войска в Крыму, чтобы не дать ему выступить в поход против России. Так, «приговор» 1639 г. безусловно следует связывать с тяжелым поражением казаков на море летом 1638 г. в устье р. Кубани, а действия казаков в 1655 г. - с указом из Москвы. Зверства в Крыму со стороны казаков видим как в 1657, так и в 1659 гг. . Они объясняются, несомненно, теми же причинами: в 1656 г. донские казаки потерпели беспрецедентное поражение под Азовом, а походы на море в 1659 г. были вызваны указами из Москвы и имели целью ускорить возвращение в Крым крымского хана, выступившего в поход против России. Жестокости же в Турции были, судя по всему, традиционны для казаков.
Что происходило во время ночных нападений казаков на прибрежные «бусурманские» селения, можно представить себе на примере эпизода, передаваемого Эвлией Челеби. Последний сообщает о нападении донских казаков (около 1652 г.) на городок Балчик (западное побережье Черного моря). Согласно рассказу Эвлии, казаки высадились на берег сразу после полуночи, подожгли селение с четырех сторон и в свете пожаров приступили к его разграблению. Грабежу сопутствовали выкрики казаками своего боевого клича и паника среди населения. Подобные ситуации на территории Турции часто сопровождались, по- видимому, вооруженным избиением местных жителей и захватом в полон тех, кто был пригоден для последующей продажи или отдачи на выкуп. Важно при этом отметить...что значительная роль при казачьих набегах придавалась психологическому воздействию на турок. Иначе трудно объяснить, в частности, прослеживающееся в источниках стремление донских казаков грабить и жечь селения поблизости от турецкой столицы - ведь приобрести добычу можно было и не в столь отдаленном от Дона районе.
Приведем еще несколько фактов проявления казаками жестокости. В частности, в ноябре 1637 г. в захваченный казаками Азов приезжала группа «темрюцких черкас» для торговли и отогнала при своем отбытии у казаков лошадей. Когда же вскоре после этого к казакам вновь приехала «с торгом» большая группа «черкас», казаки их «побили всех», т. е. всех до одного перебили.
Похожее известие имеется и по Тереку. Так, в конце 1650-х гт. гребенские казаки, заманив к себе 30 человек калмыцких «гулебщиков», напоили их, после чего «пьяных побили всех до смерти». Причина расправы в данном случае, впрочем, неясна. Жестокость отличала действия казаков и в других случаях. Например, в документах можно встретить известия об уничтожении казаками экипажей турецких судов, если они попадали в руки казаков (не исключено при этом, что турецкие моряки не представляли ценности в качестве «полона»). Так, в 1651 г. были уничтожены («побиты») экипажи трех захваченных казаками в Черном море торговых кораблей, шедших в Стамбул с грузом пшеницы и орехов (всего при этом погибли 70 турецких моряков). Случай этот далеко не единственный.
... казачья жестокость носила, безусловно, характер самозащиты. Страх перед жестоким (но при этом обязательно боеспособным) врагом обычно парализовывал волю противной стороны к сопротивлению. На этот счет есть прямое высказывание азовского «языка», в 1664 г. захваченного калмыками и затем достав¬ленного в Москву. Пленник, в частности, показывал, что после ряда набегов калмыков на Азов летом этого года азовцы не выйдут с ними на бой даже в случае значительного численного превосходства над первыми, «потому что калмыцкие де люди, как емлют их (азовцев. - О. К.) в полон, и они де их рубят, а в живых не держат». Таким образом, ореол жестокости давал дополнительные шансы на боевой успех, и данная ситуация - причем, по-видимому, вполне сознательно — использовалась казаками. Об этом говорит тот факт, что турецких воинов, отправляемых против казаков, приходилось иногда палками загонять на каторги - настолько велик в Турции был страх перед последними; в результате казаки несли меньшие потери. Следует, впрочем, отметить, что жестокость для степи была нормой, и для степных жителей она была естественна, не представляя, в общем, чего-то из ряда вон выходящего"
Когда пленных истребляли, не продавая :
"подвергались смертной казни, не отдаваясь «на окуп», «бусурмане», захваченные в набеге под казачьи городки, и правило это действовало неукоснительно. При этом не принимался в расчет даже принцип материальной выгоды. В частности, в войсковой отписке от начала мая 1635 г. казаки сообщали в Москву, что в апреле этого года к ним «под Войско» с целью отгона лошадей и захвата «языков» был совершен набег крымских и азовских воинских людей».
Однако казаками этот набег был отбит, и в ходе боя они «тех крымских и азовских людей человек со ста порубили», захватив в плен 31 человека. Как значится в отписке, последних, приведя «к Войску» (т. е., вероятно, доставив в войсковой круг), «всех порубили без остатка», потому что, как поясняли в отписке казаки, пойманным в набегах под казачьи поселения неприятелям «спуску не бывает» и на выкуп их не отдают.
Единственной возможностью остаться в живых для такого пленника была его отправка казаками в Москву в качестве «языка». Так, в войсковой отписке от конца января 1666 г. и расспросных речах привезших ее в Москву атамана Тимофея Иванова со станицей сообщалось следующее. 22 января этого года из Черкасского городка в набег под Азов был отправлен отряд казаков, который ночью обнаружил ниже по Дону «в уро[чище] против Лычанского остро[ва]» огни. От добытых «языков» выяснилось, что крупный отряд азовцев 1 800 человек (включая «турских людей» и татар) идет в набег под казачий центр. Данное известие сразу же было передано в Черкасский городок, откуда казаки утром вышли «всем Войском» против неприятеля. Встреча состоялась «на усть Черкаской, в Рыкове урочище»; в ходе «большого боя» в плен к казакам попали турецкий ага и еще 5 человек. Как значится в расспросных речах атамана Т. Иванова со станицей, выходившие на бой казаки, взяв пленников в Черкасский городок, «пяти человек в кругу <...> казнили», а шестого - азовца Магметка - отправили в Москву. Подобные сообщения об убийствах пленных, захваченных во время «приходов» под казачьи городки, время от времени встречаются в документах"
"12 апреля в 2 днях пути от Воронежа в степи произошла встреча с татарским отрядом, возвращавшимся по той же сакме с русским полоном из набега «в Русь». И. Колоднич предусмотрительно не позволил татарам «сметити людей» (т. е. не дал определить численность своего отряда), в результате чего татары «пришли к нему Иванису на бой сами», а «руской полон отпустили стороной» (отослали в сторону). Надо полагать, татары не ожидали встретить на обратном пути крупный отряд русских (казачьи отряды, а также посылавшиеся в степь служилые люди пограничных городов во время подобных столкновений были, как правило, немногочисленны), поэтому они и пошли на прямой бой. В результате астраханские служилые люди «напустили» на татар («напуск» - атака); в ходе боя многих татар «побили», а обратившихся в бегство, «догнав, побили всех и побрали (в плен. -О. К.) без утеклеца» (т. е. никого не упустив). При этом «руского полону» было освобождено около 80 человек (из них 30 воронежских детей боярских и 50 крестьян); в плен было захвачено 60 татар (судя по количеству захваченных татарами русских пленников, численность их отряда превышала 100 человек). Поскольку всех татар «устеречь» было невозможно, в живых оставили только 40 человек, прочих же порубили"
Из работы О.Ю.Куца "Донское казачество в период от взятия Азова до выступления С.Разина(1637-1667)"
СПб, "Дмитрий Буланин", 2009 г.

"В середине 1570-х гг. упомянутые 5 тыс. запорожцев под начальством войскового есаула Нечая вышли в лодках в море, пристали к Гёзлеву и Кафе и в ожидании подхода сухопутного войска Б.Ружинского, шедшего в Крым и потом через этот полуостров, заперли обе гавани. Подойдя, гетман с суши, а Нечай с моря осадили Кафу, взяли ее в короткое время штурмом, разграбили город и вырезали жителей, кроме 500 пленников обоего пола. "
о времени правления короля Стефана Батория: «Многие войни они с татарами на земли, а с турками на Чорном море имели; и в то же время Азию, нападши, на тисячу миль своевали и город Трапезонт достали и висекли, а Синопе из основания разорили, и под Константинопо» лем немалие взяли користи». В помещенной там же еще одной хронике, составленной в XVIII в. и называющейся «Краткое описание Малороссии», между событиями 1574 и 1577 гг. есть запись: «В то время козаки, напавши в Азию, на 1 ООО миль повоевали, Трапезонт взяли и изсекли"
«Вступив в эту древнюю крепость, они, — сообщает Мустафа Найма, — умертвили в ней всех правоверных, ограбили их домы, увели жен и дочерей...» В других переводах Наймы, правда, говорится не о поголовном истреблении мусульман, а о том, что казаки «вырезали гарнизон» и убивали «каждого мусульманина, попадавшегося им на пути», но крови, конечно, пролилось много. Все христианские невольники получили свободу, и их радость не поддавалась описанию"
"Согласно Мустафе Найме, запорожцы, зажегши Синоп «со всех концов», «обратили этот прекрасный город в пустыню». Польский автор пишет, что Синоп превратился «в груду щебня и пепла», а С. Жолкевский в отчете сейму говорил, что султанский арсенал, галионы, галеры — «все то пошло с дымом» и что казаки «учинили убытка туркам на 40 миллионов злотых, не считая людей». Погрузив на чайки громадную добычу, «полон» и часть освобожденных рабов, запорожцы спокойно вышли из синопской гавани и, как показалось туркам, «рассеялись по морю».
"По характеристике В.Д. Сухорукова, донцы, привязанные друг к другу «союзом братской любви», гнушавшиеся «воровством у своего брата», проводившие «каждый день в битве и страхе» и оттого приобретшие «силу нечеловеческую», развившие «какую-то дикую гордость души» и закалившие сердца, считавшие «первейшими добродетелями целомудрие, храбрость и мужественное презрение опасностей», в то же время были людьми «жестокими в набегах на земли неприятельские» и «страстными к добычам». «Самый образ жизни казаков долженствовал соделать их каменными, ужасом для современников...»
Эту характеристику почти повторяет и даже усиливает Д.И. Эварницкий применительно к запорожцам, которые, по мнению историка, являлись «добрыми друзьями, верными товарищами, истинными братьями в отношениях друг к другу, мирными соседями к своим соратникам по ремеслу» и одновременно «жестокими, дикими и беспощадными в отношении своих врагов», «хищными, кровожадными, невоздержными на руку, попирающими всякие права чужой собственности на земле... презренного бусурмена».
..казаки, которые, по их выражению, «секли» многих турок, рассматривали свои действия и как отмщение за турецкие жестокости и злодеяния на запорожской и донской земле, а также как средство устрашения противника."
"..В поселениях Босфора и прилегающих местностей казаки в первую очередь уничтожали неприятельских воинов, однако крепко доставалось и обыкновенным жителям: как высказывался, правда, по другому поводу, Б. Хмельницкий, «при сухих дровах и сырым должно было достаться». Вспомним казачий погром Кандыры и окрестных селений в 1622 г., вызвавший «побитие» многих людей. При этом уничтожение врагов часто сопровождалось и сожжением их поселений, что также было общепринятой практикой тогдашнего времени: по выражению одного дипломата, воевали «саблею, огнем и полоном».
"Д.И. Эварницкий записал рассказ старого казака Ивана Россолоды (Недоступа), ссылавшегося, в свою очередь, на своего отца, об обычной практике запорожцев в набегах: «Вот как вскочут запорожцы в какой турецкий город, то немедленно его с трех концов зажгут, а на четвертом постановятся да и выжидают турков, да как бегут какие, то немедленно их тут же и покладают. Таким манером как перебьют мужиков, тогда уже по хатам...» Речь здесь идет о XVIII в., хотя нечто подобное, вероятно, случалось и в предшествующем столетии"
"В 1602 г. в руки запорожцев попало купеческое судно, шедшее с товарами из Кафы. Историк, цитируя польского посла Л. Пясечиньского, говорит, что казаки по захвате судна истребили турок, а грекам «явили opus misericordiae (образец милосердия. — В. К.), то есть обобрали донага и даровали жизнь».
"очень подробно рассказывает о взятии Трабзона Р.Левакович.. «Когда войско высадилось на землю — читаем у францисканского автора, — подожгли этот город со всех четырех сторон, крепко штурмовали и сражались три дня, поскольку турки, бывшие в нем, мужественно защищались. На четвертый день все отряды пошли на общий приступ, и поскольку турки не смогли устоять перед шквалом аркебузного огня, они покинули стены и артиллерию и отступили в крепость, где раньше был дворец императора. Казаки, взобравшись на стены при помощи лестниц и войдя в город, убили всех, кто им попадался на глаза, и учинили такую резню, что весь город казался озером крови. Греки, которые зашли в городские церкви, осеняли себя крестным знамением и были спасены. Весь город был разграблен, кроме крепости, упомянутой выше, куда отступили самые богатые турки вместе с самыми ценными вещами...»
"Турецкий парламентер на переговорах с донцами утверждал, что они, «неправие убийцы и разбойницы непощадны», взяв в 1637 г. Азов, «не пощадили... в нем никакова мужеска возраста, ни стара ни мала... посекли всех до единова»
".. в 1651 г. Из расспросных речей воронежца Тимофея Мыхнева, посылавшегося на Дон за вестями, известно, что донцы, пройдя Таврический (Керченский) пролив, встретили на Черном море три турецких купеческих судна, которые шли «со пшеницею да с орехи в Царьгород». Казаки без особого труда и потерь захватили эти суда, забрали весь груз, перебили 70 турок, но находившихся на борту греков не тронули и даже отпустили их вместе с судами"
"С.И. Мышецкий, говоря о запорожцах «людей с судном топили и никакого им пардону не давали, и в плен не брали», но «ежели кто будет на тех судах из християн, таких брали в полон».

Как поступали с турецкими христианами и ренегатами :
"мнение об отношении казаков к грекам высказывают С.И.Мышецкий, говоря о запорожцах, и В.Д. Сухоруков, повествуя о донцах.
Сечевики, утверждает первый, вообще «людей с судном топили и никакого им пардону не давали, и в плен не брали», но «ежели кто будет на тех судах из християн, таких брали в полон».
«В поисках своих, — замечает второй автор, — казаки брали все, что лучше, ценнее и нужнее для них, в особенности они привозили весьма много пленных и освобожденных ими из неволи разных наций и звания людей. Пленных неприятелей умерщвляли только тогда, когда не было возможности поместить их на своих лодьях. Греков щадили во всяком случае».
В качестве объектов для получения добычи на Босфоре и в Причерноморье вообще казакам были интересны богатые дома, магазины, лавки, склады товаров и т.п.
В связи с этим надо сказать, что вся торговля Стамбула и пролива находилась в руках греков, армян и евреев, которые занимали важнейшее место также в черноморской и международной торговле Османской империи. Грекам принадлежало большинство питейных заведений и таверн столицы. Греки, армяне и евреи имели чрезвычайный вес в банковском деле и преобладали в ростовщичестве. Греки составляли большинство ювелиров Стамбула, в том числе и весьма богатых.
Преобладание греков в «специфическом бизнесе», позволявшем обогащаться и вызывавшем зависть, формировало настороженное и подозрительное отношение к ним самих стамбульцев и других жителей Турции, и не только мусульман. Во многих греках тогда и позже видели «пауков», «пенкоснимателей» или даже «героев большой дороги».
Нередко и на Руси в XVII в. считали, что «греки — токмо именем християне, а благочестия и следу в них несть».
Представители немусульманских народов в Стамбуле, на Босфоре и в Причерноморье не гнушались заниматься работорговлей. Ее крымская часть, главенствовавшая в доставлении рабов в османскую столицу, сосредоточилась у евреев, армян, турок и греков. Богатые греки и армяне сами держали рабов, большинство которых составляли люди, исповедовавшие христианскую же религию. Характерную историю рассказывает источник об одной украинке Тетяне, которая в 1649 г. была захвачена татарами и уведена в Крым, где ее купил богатый грек из Стамбула. 11 лет она работала на единоверца-хозяина, пока наконец не получила «вольную», но затем еще почти четверть века не могла выбраться из турецкой столицы, таким образом вынужденно прожив на чужбине 35 лет.
В 1606 г.,.... запорожцы «дошли до Варны... и сожгли и разграбили... большинство христиан». Мы увидим, что в 1630 г. казаки будут громить греческие селения «блиско Крыму». По Челеби, в 1656 г., когда казаки снова приблизились к Варне, «в городе остались только греки, а другие бежали в горы, унося с собой самые ценные вещи», но во время начавшегося разгрома среди этих греков «слышались такие вопли и плач, что кровь стыла в жилах человека».
Уже отмечалось, что в 1623 г. казаки, кажется, пленили монахов православного монастыря близ Сизеболы. Согласно Э. Дортелли, в Карасубазаре казаки «разфабили и сожгли множество лавок, убивая всех им попадавшихся; такая участь постигла даже некоего армянского священника». Однажды, говорит П. делла Балле, ссылаясь на информацию армян, «чтобы избежать ярости казаков, которые производили невероятные опустошения на всех реках Черного моря», «все жители Трабзона покинули город и отправились в Эрзирум» (Эрзурум)
«Греки, желая сказать о холопе, рабе, невольнике или морском гребце, — замечал в 1660-х гг. Ю.Крижанич, называют его по имени нашего народа "склавос", [то есть] славянин: "это мой славянин", то есть "это — мой невольник". Вместо "поработить" говорят "склавонин", то есть "ославянить"».
К сожалению, мы не располагаем цифровыми данными о рабах у христиан-рабовладелыдев Стамбула и босфорских селений, но для параллели можно привести свидетельство Павла Алеппского, который в 1650-х гг. писал о греках Синопа, что «в этом месте живет свыше тысячи христианских семейств, и в каждом семействе есть пять-шесть пленных мужчин и женщин, а то и больше». Вряд ли в столице и ее предместьях дело обстояло «хуже», чем в Синопе.
Можно здесь снова упомянуть убийство донцами турецкого посла грека Ф. Кантакузина, который по дороге в Москву в 1637 г. находился на Дону и тайно посылал своих сотрудников-греков, охваченных казаками, предупредить азовцев о казачьих планах.
Турки обвиняли донцов в том, что они, не ограничившись одним послом, побили и «всех армен и гречан», находившихся при нём, будто бы «для их сребра и злата»; при этом погибли и греки-шахи. Переводчик Ф. Кантакузина ахриян Осанко, казненный казаками, к тому же позволил себе дерзкую насмешку над ними. Есть, однако, и другой ряд известий, свидетельствующих об особом, щадящем отношении казаков к единоверцам, проживавшим в османских владениях.
В 1651 г. в Имеретии стало изустно о набеге донцов «к Царюграду», и как раз в этом году имеретинский правитель Александр утверждал, что донские казаки «ходят на Черное море и бусурман воюют, а православным христианам никакого вреда не делают».
В ходе разгрома греческих сел 1630 г. казаки отказались брать греков в плен.
Э.Дортелли уже после своего сообщения о расправах казаков в Карасубазаре и убийстве армянского священника замечает, что они при захвате неприятельских судов турок убивают, тогда как «христианам предоставляется выкупиться, если только они сами не покупали рабов; в таком случае их убивают беспощадно, как и было в прошлом году (1633. — В.К.) со многими армянами».
В 1656 г. греки перед приходом казаков к Варне не ушли из города и, если верить Эвлии Челеби, просчитались. Что там конкретно произошло, неизвестно, но вообще христиане могли надеяться на пощаду...при взятии казаками Трабзона в 1625 г. местные греки, спасавшиеся тогда в городских церквах и осенявшие себя крестным знамением, «были спасены». Подобным же, щадящим образом вели себя даже гораздо менее дисциплинированные разинцы во время их персидской экспедиции.
При набеге на Фаррахабад, писал Ж. Шарден, местные христиане (это были армяне), «чтобы спастись от их ярости и избавить от грабежа свои дома... кричали им: "Христос, Христос!", и, чтобы скорее дать знать о своем христианстве, осеняли себя большими крестами с головы до ног». Казаки, слыша и видя это, «щадили их и сохраняли их дома».
"взяв в 1637 г. Азов, ..греков и прочих христиан, как и их имущество, казаки не тронули и предоставили им возможность по-прежнему вести торговлю или идти кто куда хочет. Вскоре же греки, нанятые Войском, заделали разбитое взрывом место городовой стены. Известны и некоторые другие случаи «делового сотрудничества» казаков с греками, вроде того, что произошел в 1628 г., когда на Черном море казаки «два корабля встретили и принудили дать выкуп: все у них забрали и продали грекам в Козлове»"
Верхушка Османского государства имела космополитический характер, и в XVI—XVII вв. везиры и прочие сановники в большинстве случаев были по происхождению греками, южными славянами и албанцами. Упоминавшийся выше великий везир Насух-паша родился в семье греческого священника. Султаны Осман II, Мурад IV и Ибрахим I имели матерей-гречанок.
Из вероотступников вышли многие турецкие адмиралы, в том числе воевавшие с казаками. Эрмени Халил-паша по крови принадлежал к армянам. Знаменитые флотоводцы XVI в. Хай-раддин Барбаросса и Тургут Рейс были греками, как и известные корсарские адмиралы и капитаны на османской службе XVI— XVII вв. Дели Рейс, Мемми Дели Рейс, Мурад Рейс, Салих Рейс, Хасанико Рейс, Азан Валефат, Али Миникшали Рейс, Бекир Рейс, Ивас Рейс, Мустафа РейсЭрмени Халил-паша по крови принадлежал к армянам. Знаменитые флотоводцы XVI в. Хай-раддин Барбаросса и Тургут Рейс были греками, как и известные корсарские адмиралы и капитаны на османской службе XVI— XVII вв. Дели Рейс, Мемми Дели Рейс, Мурад Рейс, Салих Рейс, Хасанико Рейс, Азан Валефат, Али Миникшали Рейс, Бекир Рейс, Ивас Рейс, Мустафа Рейс.
Христиане и иудеи не могли сделать в Турции военную или административную карьеру, поскольку на государственной службе находились только мусульмане. Исключение делалось лишь для богатых греков-фанариотов, часто служивших драгоманами-переводчиками и даже ставших видными дипломатами. Так, убитый донцами посол Ф. Кантакузин, о котором еще будет речь, являлся христианином. Принятие же ислама открывало дорогу служебному продвижению, улучшению имущественного положения и т.п., и многие немусульмане ее выбирали.
Бывшие христиане — потурнаки, как называли их запорожцы, или ахрияны, как именовали их донцы, испытывали ненависть со стороны казаков, которые считали, что они «отпали... окаянные, от... православные християнския веры самоволством — ни прелестью, ни мукою турских людей», «для панства великого, для лакомства нещастного». Вероотступники не могли надеяться на казачье снисхождение: ахриян, попавших в плен, донцы обычно вешали на якоре.
Цит. по: В.Н.Королёв. Босфорская война. Москва, Вече, 2007 г.
oтсюдa