продолжая

Теперь, задним числом понятно, что мир сей начал с дробления. Единый христианский мир, вселенная мучеников, исповедников, пророков и учителей, апостолов и свидетелей, мир богатый разнообразием богословских вероучительных школ и практик, оказался замешанным в политику.
Интрига – продукция дворца, «мира сего» - проникла в Церковь. Ведь методы двора принципиально не изменились. Епископы стали поставляться и сниматься интригами дворца. Благодарные епископы клялись дворцу искоренением смут и ересей и установлением мира и порядка.
Ну да, ереси возникали. Народ был горячий и любил своих вождей- проповедников, да и просто демагогов. Красное словцо заценилось. Христиане заговорили языком античного театра и поэзии. Приветствовался юмор и злорадство. Умерший то ли от геммороя, то ли от запора Арий, стал объектом шуток, и вываливание «кишок в горшок» вошло в канон вероучения.  Дворец созвал Собор, дворец одержал победу над ересью… Церковь, безусловно, тоже – и в первую очередь – одержала победу над ерестью. Но вот такая крамольная мысль у мя возникает, что не будь христианство госрелигией, то и не было бы никакого «арианства». То есть оно было бы, несомненно, но было бы просто пережито и забыто, как забыты тысячи ересей и еретиков той эпохи, получивших вместо собора просто отсидку в императорских тюрьмах. Арианство же, благодаря вниманию власти, дожило до второго собора, где с его реабилитацией Константином было покончено.
Соборов то было – тьма тьмущая. Эпоха богословов одиночек, навроде Оригена закончилась, и народ собирался по всякому удобному случаю. Однако придание соборам государственного статуса, вывело доктринальные споры на обсуждение их империей.  Учитывая всегдашнее народное глухое недовольство центральной властью – подобная шумиха только привлекала к ересям внимание. Да и в дальнейшем государство само определяло – какие ереси не дают ему жить больше всего. Догматические споры были частью, а порой и продуктом дворцовых интриг.
Церковь перестала соображать сама. Чуть что – епископы бежали к власти. Да и сами стали частью власти. Ересь побеждалась просто - принуждением. Соборы под присмотром госчиновников напоминали судилища. Осужденные отправлялись в ссылку. Протоколы констатировали что ересь побеждена. Удаленные от легионов провинции – отваливались от империи и закреплялись в «ереси».
Дворец с самого начала не был христианским. Христианство Константин рассматривал как подпорку абсолютизма, это хорошо известно. Генеральный понтифик нарожал других генеральных понтификов и жизнь дворца изобиловала убийствами, надзорами, шпионажем, насилием. Юлиан Отступник насмотрелся на тогдашних «христиан» из свого окружения. Да и слишком легко, либерально покупал «отречения» Юлиан от тогдашних знатных христиан. Вполне последовательно и логично отказав христианам в языческом образовании – добился перехода в язычество значительного количества обеспеченных граждан. И это всего за пару лет правления…
Собственно только низшие и средние слои и оставались на ту пору христианами. Что подтверждает простое Христово свидетельство – трудно богатому, трудно.
Итак – империя раздробила единый христианский мир. Христианство перестало вырабатывать иммунитет к подлинным ересям, вышло из состояния саморегулирования, вышло из свободного течения Духа в Церкви и подчинилась принуждению. Христиане забыли данную за них цену и сделались рабами человеков.
Опять же – задним числом можно заметить, что разделение, раздробление Церкви «миром сим» не столько преследовало цель раздробить народы, сколько – конечную цель - раздробить собрание, сделать его беспомощным, «мощным» посторонней мощью. Нерешающие ничего люди, необходимые время от времени только ради массовки, становились не вербально, а фактически не собраниями, а приходами. Стали не собираться, а приходить.
Европейский индивидуализм это не продукт католико-протестантской реформации, а, напротив, реформация продукт отстранения людей от жизни церкви, вынужденной индивидуализацией, уходом из собрания, которое является лишь пародией на единомыслие и единодушие.
И в Православной Церкви индивидуализм это давно свершившийся факт, несколько задержанный в исполении наяву грезами об имперском единообразии. «Соборная и Апостольская» - ныне скорее титул Церкви – воспоминание (репрезентация:) ) былого единства цели в многообразии жизни, а не содержание… Церковная жизнь ныне напоминает скорее работу механизма, и уж совсем не видится движимой свободным дыханием Духа.

(продолжу позже)