О! Скажите, это именно русское такое особенно специфическое явление? В многочисленных центрах мировой цивилизации этого нет? Тогда да, надо искать ответ не во времени, а во времени-месте.

А образ не тот. Дети без родителей веселятся, балуются, бесятся, даже хулиганят. А литературу, как мне кажется, передергивает</i>.

Это чисто русское. Такого надрывного стеба нет нигде.

А детям страшно без родителей. У них почти истерика.

Cтрашно без родителей... Вы имеете в виду, что слетела идеологическая крыша, ушел целый пласт миропонимания, и к тому же исчезла поддерживающаяся сила сложившегося социума? И каждый остался при собственных силах? Общественные механизмы почти не работают, как понимать окружающий мир - совершенно невнятно, и народ поехал. Так?

Я бы только отличил бы здесь вообще русских и русских журналистов. Это штуки разные. Нельзя сказать, чтобы в личной и/или общественной жизни русские больше валяли дурака, чем обычно. Вот журналисты, особенно молодые, т.е., асоциальные гормонально - те да, те валяют.

извините, присоединюсь.
Такое ощущение, что у молодых журналистов и писателей (а так же издателей?) почти детская (со всеми несуразностями и жестокостями) радость по поводу ослабления официальной цензуры. И дальнейшая уверенность в собственном знании "цензуры рынка" - т.е в своих представлениях о том, что будет пользоваться лучшим спросом.
В частности, сейчас модно считать, что меня, как среднего потребителя печатной продукции, интересует что-нибудь "полегче" - а последнее проще всего реализуется через юмор, насмешку, сарказм и т.п..
Этим грешат многие.
Есть и те, чья потребность осмеять окружающее - истерически-защитная реакция после слетания идеологической крыши. По крайней мере, я знаю лично одного такого довольно известного писателя (худ. лит.), - и не думаю, что он единственный.
Есть и третий момент - по Лему - когда с ростом общего вала изданного в единицу времени, при постоянной величине читаемого, вероятность наткнуться на что-нибудь стОящее уменьшается. Этот момент не говорит об именно насмешке - но в комплексе с первыми 2, думаю, работает в ту же сторону.

Но очень бы хотелось так же высказать свою мысль по поводу исходной постановки вопроса - о страхе. Не так давно я интересовался в философской среде смыслом термина "постмодернизм", который часто употреблялся в ругательном смысле (и очень часть в адрес именно любителей понасмехаться). На сколько я понял, "постмодернистов" обвиняют в 2 основных поизициях:
1. в позиции "объективной истины не существует";
2. в позиции "субъект принципиально не может быть понят другим субъектом"
Первый пункт, мне кажется, имеет отношение к теме. Если говорить о страхе - это может быть страх собственной принципиальной несостоятельности перед объемом информации, необходимым для постижения объективной истины. Ну, и далее, иже с ней - страх собственной несостоятельности для разговора о серьезных вещах.

Благодарю Вас - что серьезно высказались. Мне, действительно, особенно интересно о страхе. Думаете, просто перед объемом? Упрощая ситуацию: Фоме Аквинскому требовалось прочесть каких-то триста книжек, чтобы быть на высоте объективной истины, и он не боялся, ибо мало было сказано. А В.В. Пупкину для достижения этой истины надо освоить миллиарды книг. И он испуган.

Согласитесь, что-то не складывается. Я понимаю, что с ростом знания растет и незнание - и я даже не буду прямо сейчас сомневаться в том, что наше знание растет. Но неужели это имеет отношение к литературным вкусам ВВП?

ох, как бы не упереться сейчас в смешение контекстов...
Мне показалось, что речь шла о В.В.Пупкине, который пишет. Литературные пристрастия ВВП-читателя я пока что не готов затронуть, пока мне с ходу не придумать даже инструмента для выяснения столь тонкой материи.

Страх, о котором я говорил, не относится только к российским пишущим людям - "ситуация постмодерна" имеет мировой масштаб (или имела до последнего времени). Так же и во времени - на одного человека, который искал истину и говорил о найденном, всегда находилось множество его современников, которые писали комедии, памфлеты, фельетоны, "бульварные романы" и т.п.. Это общечеловеческий страх, уходящий корнями в страх перед неизвестным.
Просто в пишущей среде вообще он вот так вот проявляется;
просто в России-сейчас он проявился на волне тех явлений, которые соединились (и которые уже обсуждались и без меня, здесь я могу лишь присоединиться. Кроме последнего):
-снятие централизованной цензуры (эффект "дети без взрослых");
-переидеологизация рыночных отношений (эффект "лучшей продаваемости");
-эффект "срывания идологической крыши" (тоже "дети без взрослых", но уже напуганные, вставшие лицом к лицу с миром);
-значительное превышение количества доступной литературы возможностей прочтения человека (эффект ухудшения выборки).

Вы правы, лучше пока о ВВП-писателе, чем читателе - это уж отдельная песнь. Здесь у меня какие недоумения: мне тоже смутно казалось, что ситуация "глобальная", не знаю, стоит ли это жестко вязать на слово "постмодерн". Но вот тут высказался Деннетт (его почти так же трудно писать с двумя "т", как Хакасию с одним "с") - он утверждает, что это российские дела.

Второе. Вы описываете мировую ситуацию - один ищет истину, туча народа пишет памфлеты. В такой трактовке это было "всегда". А мой вопрос - если он не бессмыслен - о том, что характерно для "сейчас" - ведь очевидно, что такой стеб присутствовал вове не всегда. То, что можно видеть, отличается от авангарда 20-х и от романтиков 18-19 века, это иная вещь.

Третье. Вы согласны говорить со мной о страхе - Вы не находите, что это выдумка, он есть. Но из перечисленных Вами пунктов только 3й (срывание идеол. крыши) может работать на страх - остальные говорят о совсем других и разных вещах 9хорошую книгу стало труднее найти, народ бесится, вырвавшись на свободу и пр.). Берем эту самую "крышу". Это социальный эффект - и вот в чем для меня сложность. Неужели на эту идеологию, которая была крышей - хоть в положительном, хоть в отрицательном смысле (то, с чем сражаются "до конца") так завязаны глубины сознания отдельного пишущего человека, что он доходит до истерики только от потери идеологии (или идеологического противника)? Нет ли более глубокой причины для страха? Более связанной с личным, с тем, с чем человек остается наедине?

прошу прощения за вынужденный тайм-аут.
Мне пришлось попристальнее заняться темой страха как такового (за эту наводку Вам отдельное спасибо), а она оказалась не совсем простой. Ну, и текущих дел повседневных что-то навалилось.
Постараюсь вернуться к разговору как можно быстрее.

Очень благодарен, что Вас заинтересовала эта тема. Мне было бы очень интересно узнать, к чему приведет Вас Ваше исследование.