tapirr

Владимир Янкилевский (Vladimir Yankilevsky, р. 1938) уехал из России в разгар перестройки — в 1989 году. Сейчас он живет и работает в Париже, выставляется по всему миру, включая США. На родину он возвращается в своих ретроспективных выставках, собрать которые стоит серьезных усилий — лучшие вещи художника «распылены» по музейным собраниям и частным коллекциям. В частности, значительные произведения 1960–1970-х годов остаются в собрании знаменитого коллекционера «неофициального» искусства Нортона Доджа. Из автобиографической повести Янкилевского «И две фигуры…» (Новое литературное обозрение. Москва. 2003) известно, что значительные произведения художника были, по сути, «похоронены» в этой коллекции на долгие годы. Собиратель по странному стечению обстоятельств «забывал» выставлять их в рамках тематических выставок, указывать в каталогах и фотографировать для архива. Впрочем, это дела прошлые… Как и участие в «Манеже-62», когда Хрущев («в искусстве я сталинист») в числе прочих работ раскритиковал шестиметровый пентаптих «Атомная станция», «самую положительную вещь» в творчестве, «встречу с социальной реальностью», выполненную 24-летним художником.

Сегодня интерес к творчеству Янкилевского в России продолжает расти, хотя интонация рецензий на его немногочисленные выставки нередко остается почти такой же возмущенной как, например, в середине 1970-х. Возможно, виной тому графика Владимира Янкилевского: циклы «Анатомия чувств» (начало 1970-х), «Содом и Гоморра (Мутанты)» (конец 1970-х), «Город-маски» (1970-е). В частности, герои «Анатомии чувств», графической серии, посвященной пограничным состояниям, — социальные мутанты, теряющие связь с реальностью на пути в неадекватность. Страшные, покореженные фигуры в отнюдь не привлекательной, даже отталкивающей наготе, царство абсурда, лишенное какой-либо декоративности в пользу экспрессии. Сегодня в современном искусстве можно найти и куда более провокационные вещи, но обратите внимание, что эти циклы были созданы в 1970-е, в Советском Союзе, в эпоху Брежнева, что требовало не только самозабвенной внутренней свободы, но и определенного гражданского мужества.

Неискушенному в творчестве Янкилевского зрителю в глаза бросается огромный разрыв, непохожесть его графики и живописи. Похожее ощущение испытываешь в доме-музее Сальвадора Дали в испанском Фигересе, на границе с Францией. Дело в том, что там выставлено много графики каталонского маэстро: она не просто производит впечатление «больной», а поражает своими эмоциями, выплеснувшимся «нечто» и при этом полностью лишена той гламурной декоративности, которой заполнены его растасканные на репродукции холсты или авторская ювелирка, эксплуатирующая популярные образы Дали (слоники на птичьих ножках, плавящиеся часы и пр.). Известно, что подобные параллели Янкилевскому не нравятся, он вообще отрицает принадлежность к сюрреалистам, но речь ведь совсем не о творчестве, а о личном восприятии — в отличие от Дали, именно в пользу живописи. Действительно, при взгляде на огромные сборные холсты Янкилевского вспоминается фраза, подсмотренная у критика Андрея Ковалева, о том, что у всех шестидесятников есть одна общая черта — желание вместить в одну картину весь мир. В триптихах Янкилевскому это удавалось.

Триптих у Янкилевского — форма сама по себе философская, символизирующая триединство женского начала (левая часть), мужского начала («автопортрет», правая часть) и пространства-универсума (центр). Интересно, что образ женщины (левая псевдопортретная часть) дан всегда в фас и символизирует центростремительность, стабильность. Мужской же образ — всегда в профиль, он создает иллюзию движения, динамики. Говорят, что вариаций триптихов известно около двадцати.

Экспрессия Янкилевского становится более понятной, если вспомнить, что свои композиционные идеи он черпает в музыке Шостаковича и Баха. В произведении русского композитора его особенно увлекает непредсказуемость развития музыкальной темы, в чем можно услышать немало созвучного с творчеством художника.

Работы Янкилевского сегодня — материал скорее галерейный, нежели аукционный. Отсюда и отсутствие репрезентативной статистики продаж — основы математических выводов об их инвестиционной привлекательности.

С другой стороны, нет факторов, позволяющих усомниться в перспективности инвестиций. Интерес к творчеству шестидесятников на подъеме, художник, безусловно, значительный, со своим почерком, известный новаторством. Сюжеты — вне времени.

Сейчас в разделе русского искусства Artprice Stores (http://web.artprice.com/store/russianart/) за большой триптих Янкилевского ценного периода (1978) швейцарский продавец просит около 40 тысяч долларов. Непонятно — много или мало. Скорее мало. Живописные работы конца 1980-х годов предлагаются за 24 тысячи долларов. Но опять же речь идет о псевдостатистике частных предложений, а не о рыночном аукционном уровне. Зато больше ясности есть с ценовым диапазоном графики Янкилевского: композиции 1970-х уверенно уходят дороже 2000 евро за лист, что тоже совсем не много по московским меркам.

directorinfo.ru от pisarro@lj