Ага, вот нашёл одну из таких мыслей - это у него в "Анима и Анимус" пассаж:

"Непросто ведь стоять между дневным миром поколебленных идеалов, ставших сомнительными ценностей и ночным миром якобы бессмысленной фантастики. Ужас такого положения и впрямь столь силен, что нет, наверное, никого, кто не хватался за какую-нибудь гарантию, даже если это «шаг назад» — например, к матери, которая укрывала в детстве от ночных страхов. Кто боится, тот нуждается в зависимости, как ослабевший — в опоре. Поэтому уже первобытный дух, движимый глубочайшей психологической необходимостью, породил религиозные учения, воплощавшиеся в колдунах и жрецах. Extra ecclesiam nulla salus ( Вне церкви нет спасения (лат.).) — истина, актуальная еще и сегодня — для тех, которые еще способны вернуться к церкви. Для тех немногих, которые на это неспособны, остается только зависимость от человека — зависимость более смиренная или более гордая, опора более слабая или более надежная, нежели какая-нибудь другая,— так мне хочется думать. Что же сказать о протестанте? У него нет ни церкви, ни священника, у него есть только Бог — но даже Бог становится сомнительным."

>сначала масоны-теософы,потом советское конфуцианство, но это уже хуйня,
потому что конфуцианство обещает, что завтра будет так же, как вчера,
а не лучше.

Юнг как современник теософии на неё обрушивался: "Можем ли мы облечься как в новое платье, в готовые символы, выросшие на азиатской экзотической почве, пропитанные чужой кровью, воспетые на чуждых языках, вскормленные чужими культами, развивавшиеся по ходу чужой истории? Нищий, нарядившийся в княжеское одеяние, или князь в нищенских лохмотьях? Конечно, и это возможно, хотя может быть в нас самих еще жив наказ - не устраивать маскарад, а шить самим свою одежду [...]Сначала приложили все усилия, чтобы стать нищими изнутри, а потом позируют в виде театрального индийского царя. Мне кажется, что лучше уж признаться в собственной духовной нищете и утрате символов, чем претендовать на владение богатствами, законными наследниками которых мы ни в коем случае не являемся. Нам по праву принадлежит наследство христианской символики, только мы его где-то растратили. Мы дали пасть построенному нашими отцами дому, а теперь пытаемся влезть в восточные дворцы, о которых наши предки не имели ни малейшего понятия." - будто бы про людей в 90ых, пытавшихся влезть в "загадочные" восточные учения взамен коммунизма.

Советский проект есть идеологически проект индустриального века, так как зиждится на идее поступательного прогресса, формация сменяет формацию. Несоответствие советского идеологического иконостаса советской бытовой норме породило кучу анекдотов в стиле "самое постоянное в СССР - временные трудности" и "Товарищи, мы в самом начале трудного пути! - Как, опять?" Советский проект очень локален во времени и после исчерпания индустриальной идеи прогресса остаётся как танк с разбитой гусеницей, бессмысленно кружиться по кругу.

Юнг откликнулся на германские экзерсисы статьёй "Вотан", должна читаться очень своевременно, и один из первых (интервью от 11 мая 1945) заявил о безусловно коллективном характере немецкой вины. Памятую, что он даже отказывал в терапии человекам, что пытались скинуть всю ответственность на высокопоставленных господ из НСДАП. Типа, с этим человеком никакой терапии не пойдёт, он в тенетах морока.

>конфуцианство, подкрепленное западным мессианством-не об этом ли мечтал Ницше?

Не может работать как танк с одной гусеницей. Прозелитизм требует расширения рынков. Не помню в европейской истории периода, когда некая культура закукливалась бы в одном ареале и сама себя ограничила бы в экспансии. Европа всю жизнь про экспансию. Дохристианская и христианская. Сильная и мягкая сила, а суть одна - даже после развала прибирают осколки и пересобираются опять.

К. Г. Ю.:
Сегодня немцы подобны пьяному человеку, который пробуждается наутро с похмелья. Они не знают, что они делали, и не хотят знать. Существует лишь одно чувство безграничного несчастья. Они предпримут судорожные усилия оправдаться перед лицом обвинений и ненависти окружающего мира, но это будет неверный путь. Искупление, как я уже указывал, лежит только в полном признании своей вины. «Меа culpa, mea maxima culpa!» [Моя вина, моя большая вина (лат.).]

В искреннем раскаянии обретают божественное милосердие. Это не только религиозная, но и психологическая истина. Американский курс лечения, заключающийся в том, чтобы провести гражданское население через концентрационные лагеря, чтобы показать все ужасы, совершенные там, является поэтому совершенно правильным. Однако невозможно достичь цели только моральным поучением, раскаяние должно родиться внутри самих немцев. Возможно, что катастрофа выявит позитивные силы, что из этой погруженности в себя возродятся пророки, столь характерные для этих странных людей, как и демоны. Кто пал так низко, имеет глубину. По всей вероятности, католическая церковь соберет богатый улов душ, поскольку протестантская церковь переживает сегодня раскол. Есть известия, что всеобщее несчастье пробудило религиозную жизнь в Германии; целые общины преклоняют по вечерам колени, умоляя Господа спасти от антихриста.

DieWeltwoche:
Тогда можно надеяться, что демоны будут изгнаны и новый, лучший мир поднимется на руинах?

К. Г. Ю.:
Нет, от демонов пока не избавиться. Это трудная задача, решение которой в отдаленном будущем. Теперь, когда ангел истории покинул немцев, демоны будут искать новую жертву. И это будет нетрудно. Всякий человек, который утрачивает свою тень, всякая нация, которая уверует в свою непогрешимость, станет добычей. Мы испытываем любовь к преступнику и проявляем к нему жгучий интерес, потому что дьявол заставляет забыть нас о бревне в своем глазу, когда мы замечаем соринку в глазу брата, и это способ провести нас. Немцы обретут себя, когда примут и признают свою вину, но другие станут жертвой одержимости, если в своем отвращении к немецкой вине забудут о собственных несовершенствах. Мы не должны забывать, что роковая склонность немцев к коллективности в неменьшей мере присуща и другим победоносным нациям, так что они также неожиданно могут стать жертвой демонических сил. ….. Наиболее разумны в этом отношении англичане: индивидуализм избавляет их от влечения к лозунгам, и швейцарцы разделяют их изумление перед коллективным безумием.

>Что вообще эти философы протестантизма думали друг о друге?

Юнг Хайдеггеру заочный диагноз выставил:

Modus philosophandi Хайдеггера насквозь невротичен и коренится, в конечном итоге, в его чокнутой психике. Родственные ему духи, близкие и дальние, томятся в сумасшедшем доме: одни – в качестве пациентов, другие – в качестве врачей, охваченных неистовством философии. Несмотря на все его ошибки, девятнадцатый век заслуживает большего, нежели Хайдеггера, которого считают его главным представителем.
Потому что, несмотря на весь свой критический анализ, философия так и не смогла пока избавиться от своих психопатов. Для чего нам нужен психиатрический диагноз? Этот капризный ворчун Кьеркегор также принадлежит к той компании. Философии всё ещё предстоит усвоить, что она создана человеческими существами и зависит – до такой степени, что это вызывает тревогу – от их психического склада. В критической философии будущего будет глава «Психопатология философии». Гегелю под стать лопнуть от самомнения и тщеславия, Ницше истекает своей насильственной сексуальностью, и так далее. Нет мышления как такового: время от времени оно превращается в ночной горшок для демонов бессознательного, равно как и любая другая психическая функция, делающая заявку на верховенство. Нередко то, что мыслится, оказывается менее важным, чем то, кто мыслит это. Но на это все усердно не обращают внимания. От невроза тухнут мозги любого философа, который не в ладах с самим собой. И его философия после этого становится всего лишь систематизированной борьбой со своей собственной неопределённостью.
Простите мне это святотатство! Оно проистекает от моей склонности к гигиене, в силу которой мне тяжело видеть столько юных умов, заражённых Хайдеггером.

Он же:

Я считаю все спекуляции, выходящие за пределы наших возможностей, бесплодным рысканием, и в то же время предлогом скрыть собственное бесплодие. Такой критицизм ведет только к овладению запутанными банальностями, идеальный пример чего представлен для меня в философе Хайдеггере.

Нон-тринитариан по христианскому канону конечно "сектанты" в смысле еретиков, антитринитаризм - это то, с чем страстно бились церкви начиная от Никейского собора. За антитринитаризм не пощадили величайших отцов церкви вроде Оригена, арианство несмотря на распространение его у целых народов (готы, через них остатки былого влияния сохранились в мосарабском обряде) было повергнуто в прах. Бестроицево христианство большинством христиан христианством не воспринимается.

В народно-православном сознании все еретики, так как отпали от кафоличности вероучения Никейского собора нововведениями всякими - опресноками да филиоквой. Не вижу причин по которой православный враждовал бы с мусульманином, который толкует всякое нововведение (бида) как безусловный грех.