| Пирамидальная этика |
[Oct. 25th, 2012|09:25 pm] |
Пирамидальная этика
( продолжаю отсюда - http://vaspono.livejournal.com/909456.html )
Михаил Хазин обратил внимание на ожидающееся (и закономерное) снижение жизненного уровня в западных странах. Спрос подогревали искусственно - потребляли больше трудового вклада. Дальше уже не могут .
Задумаемся, а отчего это сверхпотребление вышло за пределы платёжеспобного спроса?
Ну да, конечно, было противостояние двух мировых систем. Каждая старалась подкармливать свои массы ( чтоб не бунтовали и поддразнивать массы чужие ("шоб лопнули от зависти").
А почему производительность труда не догнала этот опережающий уровень потребления? Что мешало "ответить ударным трудом" на "заботу партии и правительства(у нас)/строительство государства всеобщего благосостояния (у них)"?
А мешал один любопытный процесс. Подмеченный, правда, по другому поводу. Но происходивший объективно:
"Как знает мой постоянный читатель, я поставил во главу моих рассуждений об эволюции общества человеческий труд, развитие и изменение его форм. Именно с этой точки зрения я пытаюсь рассматривать социальные процессы в обществе. Так и в данном случае, предлагаю рассмотреть, что же случилось с трудом рабочих и служащих, и для этого мы вернемся еще дальше в прошлое, в эпоху 60-70х годов XX века.
Эта эпоха любопытна тем, что именно тогда западные социологии поставили современному им обществу пренеприятный диагноз – смерть трудовой этики. Известная нам из трудов Макса Вебера трудовая этика западного общества на глазах угасала – что вызвало громадный интерес к проблемам труда, судьбе рабочего класса и общества как такового именно в описанном контексте. Замечу, что подобные явления происходили и в СССР – поэтому, уважаемые, мне делается смешно, когда в угасании трудовой этики советских трудящихся обвиняют несчастного Хрущева. Как раз тогда и в СССР были проведены серьезные социологические исследования на ту же тематику (хотя по современным данным социологии в СССР не было), например, известнейшее исследование Ядова и Здравомыслова «Человек и его работа», исследования Грушина в Таганроге и др. Тенденции, аналогичные западным, в СССР были выявлены почти одновременно, с небольшой задержкой, ибо и сами процессы развивались немного позже.
Такая одновременность говорит нам о том, что ослабление и разрушение классической трудовой этики связано не с конкретными способами организации труда при социализме или капитализме, не с удачными или неудачными действиями лидеров, вроде Хрущева. Причина кризиса трудовой этики лежала глубже, в том, что нас объединяло с развитыми странами Запада, а именно в том, что и мы и они были индустриальными странами на определенной стадии развития индустриализма. Поэтому рассмотрим эпоху внимательнее.
Интересно, что тенденции и закономерности, резко проявившиеся именно в эту эпоху, предъявляли как доказательство неправоты Маркса. Суть в том, говорили критики, что все происходит вовсе не так, как предсказывал Маркс. Вместо пролетаризации, общего падения квалификации, упрощения труда, происходят обратные явления. Механизация и автоматизация трудовых операция требуют все больших знаний, лучшего образования, повышения квалификации рабочего, а социологи на базе социологических исследований демонстрировали рост образования. В разных формах такие идеи бытуют до сих пор, - что де современный рабочий, умеющий включать и выключать автоматическую линию, куда более образован и квалифицирован, чем рабочий начала XX века.
Так вот, еще в те годы эти воззрения вдребезги разгромил социолог Гарри Брейверман. Он показал, что все статистические и социологические расчеты, демонстрирующие общий рост образования и квалификации – не более чем статистический кунштюк. Согласно принятой классификации, городские профессии безотносительно к содержанию труда почти всегда зачисляются в профессии, требующие высокой или средней квалификации, а сельские – низкой. Движение населения из сельских районов в городские, последний мощный всплеск которого пришелся на 50-60 гг. (в СССР примерно на 5-10 лет позже) и симулирует картину общего роста образования и квалификации трудящихся.
Но главное в «тезисах Брейвермана» даже не это. Во-первых, он показал, что, к 70-м годам повсеместно распространившееся среднее образование потеряло связь с квалификацией, а во-вторых, что особенно важно для наших рассуждений, - что квалификации рабочих вовсе не растет, а падает. Этот тезис Брейверман обосновал разными способами, в том числе и тем, сколь много нужно времени обучения рабочему, что бы стать мастером своего дела в разные эпохи. Если в начале XX века, в ряде отраслей рабочий должен был практически годы отработать в качестве ученика, постепенно перенимая профессиональные навыки у мастера, то в конце XX и тем более в начале XXI, необходимое обучение рабочего сократилось до нескольких недель, а то и дней (сегодня на заводах Тойота в Китае из вчерашнего крестьянина готовят полноценного оператора автоматической линии за три недели, что уже воспринимается за нечто необычное). Даже рабочий простого конвейерного производства во времена Тейлора и Форда обучался куда дольше, чем сегодня, а современную рабочую аристократию, программистов-наладчиков, например, готовят год – что вызывает просто благоговение. Т.е. количество навыков, необходимых для трудового «мастерства», не выросло, а существенно уменьшилось. Это связано с совершенствованием технологий производства и уменьшением элементов «неявного знания» в трудовой деятельности. Так что Маркс был совершенно прав, предсказывая общее снижение квалификации как элемент пролетаризации.
Уменьшение доли неявного знания, уничтожение «мастерства» в трудовой деятельности рабочего лишило труд рабочих последних элементов творчества. Н ам, «безрукой» интеллигенции в массе своей, трудно понять, насколько немало было реального творчества до описываемой революции в сфере механизации и автоматизации. Каждый переход на изготовление новой продукции, нового типа деталей, например, требовал от рабочих громадного числа микроизобретений. В исследовании Ядова, в том месте, где речь шла о солидарности рабочих, попутно можно прочитать, что у каждого мастера в цеху исследуемого предприятия был собственный набор самостоятельно изобретенных и нигде технологически незаписанных приемов, позволявших ему добиваться высочайшего качества. Эти знания передавались только лично, постоянно изобретались новые. Человек, (в исследовании конкретный пример с учеником), который пытался сделать строго по инженерному описанию, да еще и эффективнее, без «лишней» сложности, в результате изготовил брак. И с совершенствованием технологий, механизацией и автоматизацией такие особенности рабочего труда уходили в прошлое.
Но, такое, безусловно прогрессивное развитие, существенным образом сказалось на социальном самочувствии рабочих и социальных отношениях внутри рабочей среды. Во-первых, исчезает самоуважение, и с тем удовольствие от своего труда. Мастер прошлой эпохи реально ощущал себя рабочей косточкой, если и индустриальным винтиком, то винтиком незаменимым. Он справедливо представлял, что он тот человек, на котором держится завод или фабрика. И в этом смысле он был важнее и уважаемее многих инженеров и работников администрации. В формальных и неформальных коллективах на работе он пользовался заслуженным авторитетом, само наличие таких мастеров, их учеников, средних рабочих структурировало и институциализировало рабочую среду – и в конечном счете и создавало рабочий «класс для себя». Если проще, на пальцах т.с., то несколько таких мастеров могли устроить забастовку на громадном предприятии, могли реально, своей способностью к организации общественного мнения воздействовать на лентяев и бракоделов из рабочей среды и более того, на администрацию и инженерный слой предприятия. Разговор о рабочем контроле (в России) и рабочем участии на предприятиях (что бытовало и в капиталистических странах с утверждением фордизма) был не извращенным политиканством современных профсоюзов, а вполне внятным и полезным делом.
С уходом «мастерства» из трудовой сферы все это исчезало. Рабочие становятся абсолютно взаимозаменяемыми винтиками. Быстрое обучение элементарным операциям, менее осмысленный труд – все это, плюс существенные изменения в массовой культуре, о которых я напишу ниже, решительным образом сказалось на самоощущении рабочих. Они потеряли самоуважение, и общество перестало их уважать. Рабочие сильно потеряли в способности к самоорганизации, ибо исчезла сложная структура трудового коллектива, о которой я писал выше. Все это естественным образом привело и к тому, что рабочий класс, как класс для себя довольно быстро разлагался, а марксистские взгляды теряли популярность. Очень сложно рассуждать о пролетариате, как передовом классе тогда, когда сами рабочие перестали уважать свой труд и свою принадлежность к этому самому классу.
Если говорить более общими категориями, в трудовой деятельности рабочих нарастало отчуждение. Я уже неоднократно писал об отчуждении труда, но не грех и повториться. В советской философии и социологии, к превеликому сожалению на отчуждение труда смотрели несколько однобоко, концентрируясь на отчуждении продуктов труда. Из чего делался вывод, что если в СССР продукты труда не присваивает капиталист, а они попадают в общественные фонды потребления, отчуждения труда при социализме как бы и нет. Уже это рассуждение некорректно, но, кроме того, в труде есть, и более значимые формы отчуждения, кроме отчуждения продуктов труда.
Приведу четыре формы отчуждения труда, сформулированные Р.Блонером.
Во-первых, как я и говорил, личное мастерство, мысль, особые навыки стали не нужны – вместо этого человек стал в полной мере придатком (ситуация, предсказанная Марксом) к «почти разумной машине». Машина определяет направленность труда, ее ритм и даже субъективно, для рабочего, его смысл. Человек стал испытывать по отношению к машинам чувство БЕСПОМОЩНОСТИ.
Во-вторых, отчуждение от продуктов и средств труда (на что, как я писал, концентрировались в СССР в понимании проблемы отчуждения) – это форма отчуждения, названная Блонером ИЗОЛЯЦИЕЙ.
В-третьих, человек теряет контроль над своим трудом. Если, как показано выше, ранее труд рабочего, особенно квалифицированного рабочего не мог быть в полной мере описан в виде технологической схемы, да и организация рабочего процесса в существенной доле была делом рабочего коллектива и конкретного рабочего, а не только администрации, то теперь труд становится чисто инструментальной деятельностью, полностью регламентированной внешними по отношению к рабочему технологическими инстанциями, что Блонер определил как САМОТЧУЖДЕНИЕ.
И последнее, четвертое. Рационализация и фрагментация труда привела к тому, что рабочий выполняет какие-то одну или несколько операций, не видя целого, не понимая даже смысла труда. Эти процессы убрали из труда рабочего необходимость принимать какие-либо решения и нести за эти решения ответственность. Все это привело к БЕССМЫСЛЕННОСТИ труда.
Итак, мы пришли к тому, что в индустриальных обществах, и в СССР и на Западе в сфере труда нарастало отчуждение – именно это стало главной причиной «смерти трудовой этики». Кстати, как вы заметили, я пишу о рабочих, но в сфере управления производством, канцелярской и бюрократической деятельности происходило то же самое: "Современный офис с его сегментированным и авторитарным трудом является видом фабрики... Работа оператора ЭВМ или машинистки имеет все больше общего с работой на автомобильном конвейере. Секретари, клерки и бюрократы все больше хотят быть охваченными программами гуманизации труда. Раньше служащих было меньше и статус был выше. Но сейчас клерки, а не рабо¬чие конвейера являются типичными представителями современных американских рабочих. Этот факт мало способствует поднятию их престижа». Согласно данным исследований уровень неудовлетворенности этих категорий не уступал, а даже превосходил в ряде случаев уровень неудовлетворенности рабочих на конвейере. И еще раз хочу заметить, что разговоры о советском ленивом рабочем, о том, что это «совок» виноват в отсутствии безработицы, которая, де, должна была подстегивать рабочего, - все это вздор. На западе стояли точно такие же проблемы."
( О свободном и несвободном труде, или как построить СССР?
http://smirnoff-v.livejournal.com/178710.html )
О трудовой этике и свободном труде - не сегодня и не здесь.
Сейчас обратим внимание на одно из следствий этого процесса.
УПАЛА и добавленная стоимость, создаваемая каждым из этих работников с падающей мотивацией/квалификацией. Но не упали потребности. Наоборот, помимо объективного их роста ("закон возвышения потребностей"), шёл и их "разогрев" сверх разумного - в ходе борьбы двух мировых систем.
Запад был богаче - продержался дольше.
У нас это вылилось в горбачёвщину. На верхнем уровне это было желание генсека "осчастливить" сразу "весь мир" "новым мЫшлением".
В сочетании с неумением наладить жизнь даже в одной стране.На уровне чуть ниже - стремление ездить (опять!) по "всему миру" - свобода-с, господа, да-с! - при нежелании понимать, что жить как профессор Преображенский можно (дОлжно?!), только как он же работая. На среднем - были мечты о "ста сортах колбасы". При неумении заработать и на один. Неумении и (как следствие) активном нежелании.
Партия должна была дать ВСЁ! "Ожидатели перемен" ("Перемен! Мы ждём перемен!") сами делать что-либо собирались НЕ ОЧЕНЬ.
Это сполна проявилось после "торжества свобод".
МММ, "Чара", "Властилина", "Селенга", "Хопёр-инвест" и т.д. - публика была готова отнести деньги любой шушере. Лишь бы не делать ничего самим :)
( В политике это принесло расцвет популизма - выбирали тех, кто шибче обещал ).
Наши "партнёры" подыграли. Продлив свой "праздник жизни" ценой разрушения нашего. Квалификации рабочей силы (= прироста добавленной стоимости) это не добавило ни там, ни здесь. У нас вышла тотальная даже не деиндустриализация - архаизация! Рухнуло всё, кроме ТРУБЫ. У них - то же самое. Тоже исчезло всё кроме трубы. Только мы по своей качаем туда нефть в обмен на бумажки ( чем не МММ?), а они по своей - богатства со всего мира. Теперь у этого мира кончается терпение.
Суммируем. Развитие индустрального общества - это разделение труда. С понижением "удельной" квалификации (в расчёте на одного человека). Но без понижения потребностей. Разрыв закрывался жизнью взаймы. Десятки лет. "Добавляли" стоимость всё это время другие.
Кто её добавлял, тот и превращается понемногу в хозяина мира.
Кто не добавлял - должен быть готов к судьбе Полиграф Полиграфыча. "Перешьют", за ненадобностью, во что-нибудь полезное. В пределах реальной квалификации.
Новые хозяева мира - это не обязательно Китай. Там пока - МАССА добавленной стоимости. С точки зрения самой высокой УДЕЛЬНОЙ добавленной стоимости - это по-прежнему Запад. Только не весь :)
Об этом хорошо ещё у одного автора:
"Все знакомы с так называемой Пирамидой Маслоу? А с так называемой Египетской Пирамидой? А так называемой Пищевой Пирамидой?
А прогнозы различные все читали о том что мол вот скоро придёт всем конец потому что мол пирамида наших потребностей, и пищевая пирамида мол своим основанием уже покрыли всё имеющееся пространство и расширять базу этих самых пирамид дальше некуда?
Так вот эти прогнозы писали те кто похоже не слышал ничего о том что со времён прирамид изобретены уже и другие архитектурные формы.
Так например для постройки здания высотой в километр уже не требуется основание той же площади что потребовалось бы для пирамиды той же высоты.
Вобщем Маслоу со своей пирамидой как бы это так сказать чтоб не очень обидно. Ну вобшем это - Old School он со своей пирамидой. И все прочие кто в те прогнозы верят тоже."
( Разновидности архитектуры.
http://alexthunder.livejournal.com/1059195.html )
Применительно к интересующей меня теме это значит, что большая часть "пирамиды" теперь верхам Запада делается не нужна. А не нужное - не существует. Разберут пирамидку-то ... Как стоимость не приносящую. |
|
|
![[info]](http://lj.rossia.org/img/imported-profile.gif){kind=small}
![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo-lj.gif)