| |
[Sep. 17th, 2024|04:50 pm] |
Рассказы для взрослых на иврите мне читать в основном
скучно (и трудно), хотя бывает, кое-что нравится.
А на последний рассказ не хватило чувства языка.
(Семантически говоря: так-то обычно совершенно достаточно
ритма, интонации и фонетических вывертов, на то оно
беллетристика.) Там один ветеран спецслужб вызывает
другого, который все еще работает в конторе, и говорит
ему -- меня, мол, хотят убить за то, что я знаю лишнее,
помоги мне, объясни им, что я не буду болтать. Тот,
второй, понимает, что приятель рехнулся на почве
мании преследования. (Я даже толком не знаю, как
произносится имя этого приятеля, пускай Жора.)
Делает вид, что поверил, спрашивает, как Жора понял,
что его хотят убить. Жора перечисляет странные
сближения последних недель: такси, из которого он
вышел раньше, чем собирался, на его глазах попало
в аварию, водитель погиб; на велосипед упало дерево
и чудом его не зашибло и т. д. Работающий ветеран
(хз как его зовут, Дагни?) тогда спрашивает, что же
он такое знает; собеседник говорит -- ты, мол, ебанулся,
если тебе скажу, тебя тоже убьют. Дагни или кто он там,
отчаявшись прошибить эту логику, обещает попробовать
помочь в надежде, что как-то оно само рассосется.
Постепенно жизнь Дагни превращается в ад. Жора
звонит ему, подкарауливает у входа в детский садик,
где Дагни встречает внучку, мило беседует с внучкой
и садится с ними в машину, все это чтобы сказать: ты
еще ничего не сделал. Дагни пытается сбросить Жору
со своего хвоста, но тот гораздо талантливей в шпионском
искусстве. Дагни долго мучается моральными даже не
дилеммами, а предчувствиями, и в конце концов решается
доложить боссу.
Босс, выслушав его, говорит, что (а) Жора, конечно,
сумасшедший: информация, которую он мог узнать 11 лет
назад, давно устарела, она просто никому не нужна;
(б) будучи сумасшедшим, Жора может пойти по пути,
который часто выбирали диссиденты из Советского Союза:
рассказать иностранным журналистам, что его преследуют,
намекнуть, что он что-то знает, и устроить международный
скандал; (в) так что надо с ним разобраться. Дагни
растерян, он напоминает, что Жора человек заслуженный,
а сейчас просто болен. Босс на это отвечает, что будет
сделано все, что нужно, не больше, но и не меньше;
Дагни свободен.
Немного времени спустя Жора догадывается, что Дагни
проговорился. Тот уверяет -- никто, мол, не
хочет тебя убить, тебе хотят помочь. Жора говорит:
ага, помочь, упрятать в дурдом, а там убить! Это
не демократия, а военная диктатура, он говорит, и Дагни
в ужасе думает, что это вовсе не в духе его приятеля,
мыслить такими терминами, демократия, диктатура. Однако,
Жора присягал демократии, а раз тут теперь военная
диктатура, он будет считать себя свободным от присяги.
Жора обещает, что Дагни пожалеет о своем предательстве.
Жора снова караулит Дагни у детского садика. Тот берет
внучку в охапку, быстро сажает ее в машину, но везет
не к себе домой, как собирался, а к сыну с невесткой
(они на работе). Звонит им, предупреждает, чтобы входили
с черного хода. Звонит жене, предупреждает жену.
Но все это время надеется, что Жора не найдет его, он
ведь не знает адреса его сына. Смотрит в окно и видит,
что Жора прогуливается напротив с сигаретой в зубах,
карман его подозрительно оттопырен. Короче, убьет.
Дагни звонит в контору. Он говорит, что опасности для
жизни нет, просто Жора ходит по пятам. Но в конторе
думают иначе. Приезжает машина, паркуется там, где
нельзя; Жора мгновенно понимает, кто в ней приехал.
(Салаги, думает Дагни -- кто так едет брать ветерана?)
Жора бежит в подъезд, звонит и стучит в дверь: открой,
мол, меня хотят убить. Внучка пугается и плачет. Дагни
не открывает и говорит из-за двери, что Жоре хотят помочь.
Жора говорит: "Ты их вызвал!" И бежит на крышу.
Два молодых сотрудника конторы звонят в дверь, мол,
мы вас выведем, один из нас вас проводит к машине,
другой полезет за ним на крышу. Дагни говорит -- нет,
идите оба, Жора очень опасен, возможно, вооружен, но
если и нет, ему хватит его десяти пальцев. Он медленно
спускается с внучкой, и предчувствия у него нехорошие.
Приехали еще люди, во двор никого не пускают, кроме
врача из конторы. Молодые люди возвращаются, говорят --
увы, врач сказал, что надежды нет. Сперва-то они думали,
что Жора прячется за котлом для водонагреванья, но
потом увидели, что он попытался слезть с крыши по
водосточной трубе, а она проржавела, так что он
сорвался и помер. А оружия у него не было. Дагни говорит,
что Жора -- мастер лазания по стенам. Его комментарий
игнорируют.
Босс разговаривает с Дагни бережно и внимательно,
цитирует разнообразные мудрые изречения, подтверждая,
что Жора был сумасшедший, а Дагни пережил так много,
что и ему пора на пенсию.
Я пересказываю, возможно, передергивая от недостатка
понимания. Так, как я это читаю, мне очевидно, что
Жору в самом деле хотели убить (что не отменяет манию
преследования, как водится). Имел ли в виду автор
нечто более сложное, литературно-фаталистическое,
я не знаю; вроде бы между моссадом (конторой) и
внеконторскими израильтянами нет того отчуждения,
какое всегда было в России. (И никогда не было
в Англии.) |
|
|
