Недавний визит на Агион Орос Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла был большим событием в аѳонской жизни и привлек к себе внимание агиоритов многими моментами, особенно своей внешней стороной и безпрецедентными мерами безопасности, которыми он сопровождался.

Я же прежде всего бы отметил знаковую речь Патриарха на его встрече с братией монастыря Зограф http://www.patriarchia.ru/db/text/3026946.html. В подтверждение ее значимости, свидетельствует широкое ее освещение во всех российских СМИ. А так как обращался Святейший непосредственно к агиоритам, будет уместно разсмотреть основные положения этой речи в святогорской духовной традиции.

С этой целью я много беседовал на поднятые в ней темы с уважаемыми лаврскими монахами и со старцами Катунаки и Агиа Анны. И общую ее оценку аθонскими отцами постараюсь как можно точнее изложить. (Беседы велись, в основном, по телефону, поэтому вопрос об отношению аѳонитов к мобильной связи отпадает сразу.)

В своей речи Святейший затронул проблему проникновения новейших технологий в монашескую жизнь и, в частности, сказал:

    Сейчас большим соблазном является Интернет. Многие монахи поступают, на мой взгляд, совершенно неразумно: с одной стороны, они уходят из мира, чтобы создать благоприятные условия для спасения, а с другой стороны, берут свой мобильный телефон и начинают входить в Интернет, где, мы знаем, множество греховного и соблазнительного. И тогда возникает вопрос: когда монах берет в руки мобильный телефон, чтобы войти в Интернет, не должен ли он подумать, а стоит ли ему вообще в монастыре находиться?

Во-первых, у всех вызвало недоумение то, что Патриарх выразил свою озабоченность этой проблемой именно на Аѳоне, где она так остро, как в России, не стоит. Это, хорошо зная ситуацию с двух сторон, могу уверенно утверждать. Аѳонские отцы вопрос об отношении к интернету давно уже разсудили и многие его полезные возможности без смущения используют. Как ни покажется странным, в большей степени интернетом пользуются эрмитес [пустынники], которым он теперь заменяет так недостающую в пустыне библиотеку.

Ведь сам факт, что «монах берет в руки мобильный телефон, чтобы войти в Интернет», еще ни о чем не говорит. Как ни о чем, к примеру, не говорит то, что человек взял в руки нож. Главное, с какой целью! В интернете можно найти много полезного для души и, используя его, можно много полезного сделать. (Прежде всего, имею ввиду пользу духовную.) А что во всемiрной сети «множество греховного и соблазнительного», мы, монахи, и без указания на то Патриарха прекрасно знаем. В наши апостасийные времена в мiре сейчас, вообще, «множество греховного и соблазнительного». И в виртуальном пространстве все то же, что и в реальном. Направо пойдешь — найдешь Храм Божий, налево — публичный дом. А вот куда свой путь направить — это и есть та свобода выбора, в праве на который Патриарх не отказывает даже содомитам.

«Если люди выбирают такой стиль жизни, это их право, но ответственность Церкви — сказать, что это грех перед Богом», — заявил патриарх 21 мая в Москве на встрече с генсеком Совета Европы Турбьерном Ягландом, когда ими обсуждался самый в последнее время насущный в «мiровом сообществе» вопрос (?!) — о предоставлении извращенцам права открыто проявлять свои патологические наклонности. Так неужели Патриарх, признавая право пидарасов на выбор их «стиля жизни», лишает права свободного выбора монахов?

Святая гора — не тюрьма и не советский колхоз. Нас насильно никто сюда не заключал, и насильно нас здесь никто держать не собирается. Мы этот выбор сделали свободно и сознательно. И если «многие монахи поступают... совершенно неразумно», то это касается не только интернета, и это личная беда каждого, кто не находит в себе силы бороться со страстями и не поддаваться искушениям. И в этом ему поможет только заступничество нашей Преблагой Покровительницы и наставления его духовника, но никак не запретительные архиерейские циркуляры и директивы. Какой толк с монаха-невольника? Отбери у такого все телефоны и компьютеры — он будет в помыслах в мiре болтаться, а греховные образы создавать в своих фантазиях...

Лично у меня к Святейшему два вопроса: чем вдруг вызвана такая его серьезная обезпокоеность увлечением монахов интернетом, что он даже святогорцам ее выразил? и почему Патриархия никак не отреагировала на мое двухгодичной давности Святейшему письмо, в котором я выражал не меньшее безпокойство по поводу бесчинств сетевых попов, и которое отправил на официальные сайты Московской Патриархии и ОВЦС. Помещаю его еще раз здесь полностью:

Страницы: 1 2 3 4

Священник Николай Ким

“Поэт “милостью Божьей” имеет власть превращать
воду человеческих слов в вино, а это вино обращать в
кровь Слова. Таково высшее назначение поэзии, ее смысл
евхаристический. Поэзия есть возвращение человека к
началу вещей.”
(архиеп.Иоанн Шаховской. О поэзии)

Поэзия, как особое слово, слово, вырванное из обыденности речи, всегда было основным средством выражения религиозных переживаний человека, переживаний, тоже вырывающих самого человека из обыденности жизни.

Поэзия — иное слово говорит о иной жизни. Вроде теми же словами, теми же образами, что и проза, но сам строй поэтического произведения уже настраивает читателя на восприятие чего то необычного, чего то, что выпадает из ежедневной реальности. Если говорить не о неудачах поэзии, а о ее вершинах, то это почти всегда будут яркие произведения, выражающие непреходящие истины в необычной, вызывающей восхищение и удивление форме. Удивление — то, что вызывает подлинная поэзия и, собственно, то, что рождает ее к жизни. Удивление мыслью, удивление жизнью, удивление словом. “Поэт смотрит внутрь жизни, всматривается и в себя в детском, радостном удивлении. Подлинное религиозное сознание начинается с удивления.”¹ Это радостное удивление рождается от иного взгляда на мир, и в этом проявляется и внешнее отличие поэзии: те же слова, но в ином порядке, тот же мир, но по иному рассмотрен. Забегая вперед, отметим в этом родственность поэзии и иконы — зримого выражения этого иного взгляда. Все это говорит о созвучности поэзии для духовных исканий человека, исканий иного мира, отголосков этого иного мира в мире этом. Слова поэта, понятные, но необычные, более всего приспособлены для передачи духовной реальности, которая тоже может быть нами отчасти понята, но сама по себе совершенно необычна, невместима этим миром. “Поэзия это не “лучшие слова в лучшем порядке”, это — высшая форма языка... Кажущиеся наиболее искусственными формы организации поэтической речи — терции, секстины, децимы и т.п. — на самом деле всего лишь естественная многократная, со всеми подробностями, разработка воспоследовавшего за начальным Словом эха.”²

Читать по теме: Сретение (И.А.Бродский). Библейский сюжет

Не случайно поэзия и молитва вещи почти неразрывные. Ветхозаветные псалмы, раннехристианские гимны все это написано, большей частью, в поэтической форме. Впрочем, это было естественно и само собой разумеющимся для человека библейского сознания, как проявления единого культа. По мере роста секуляризма происходит отпадение от культа — единого проявления творческого порыва человека к Творцу. И, как результат отдаления собственно творчества от культа, закономерно появление культуры как сферы приложение человеческих творческих усилий. И уже от оторвавшейся от молитвы и богослужения поэзии, как самостоятельной области проявления человеческого творчества, слышится порой стремление вернуться к разговору о подлинно религиозных вещах. Так, наиболее известно в этом плане поэтическое переложение А.С.Пушкиным великопостной молитвы Ефрема Сирина. Религиозные мотивы вообще сильны у всех значительных русских поэтов, не исключая и современных. И вполне естественно было бы их ожидать у Иосифа Бродского — являющего собой самое значительное событие русской поэзии конца 20-го века.

Иосиф Александрович Бродский родился 24 мая 1940 года в Ленинграде, где и прожил всю жизнь до вынужденного отъезда из России, который произошел в июне 1972 года. Отъезд этот стал естественным развитием отношений Иосифа Бродского с тогдашними властями, отправившими поэта в ссылку на пять лет за “тунеядство”. Произошло это событие в марте 1964 года. Хлопоты известных писателей привели к тому, что определенные судом пять лет ссылки обернулись полуторагодовым пребыванием в деревне Норенской Архангельской области. “Иосиф Бродский принадлежал к кружку молодых поэтов, в который входили А.Найман, Е.Рейн, Д.Бобышев. Их начальная поэтическая пора была озарена дружбой  с Анной Ахматовой, называвшей их общество “волшебным хором”.³ “С 1972 года поэт жил в США. В 1973 году здесь вышел первый сборник его стихов  в переводе на английский язык. Впоследствии многие свои произведения Иосиф Бродский создавал на английском. В Соединенных Штатах, помимо стихов, И.Бродский писал пьесы, эссе, прозу литературоведческие статьи. В 1980 году Иосиф Бродский стал гражданином США. В 1981 году он получил премию Макартура, в 1986-м Национальную книжную премию. В 1987 году поэт был удостоен Нобелевской премии в области литературы, став после Альберта Камю самым молодым нобелевским лауреатом в этой области. В 1991 году он назван поэтом-лауреатом — почетное звание, присуждаемое Библиотекой конгресса выдающимся поэтам Америки. Иосиф Бродский преподавал литературу и поэзию в ряде американских университетов и колледжей. В России после эмиграции он ни разу не был. 28 января 1996 года он умер в Нью-Йорке от инфаркта  в возрасте 55 лет.”⁴

Глубокая выстраданная религиозность Бродского сквозит во многих его стихотворениях. Духовный взгляд на жизнь и все происходящее вокруг был ему совершенно органичен. Часто он соседствует с грустной иронией по поводу окружающей действительности.

“Так мало нынче в Ленинграде греков
да и вообще — вне Греции — их мало.
По крайней мере, мало для того,
чтоб сохранять сооруженья веры.

...

Сегодня ночью я смотрю в окно
и думаю о том, куда зашли мы?
И от чего мы больше далеки:
от православья или эллинизма?”⁵

Страницы: 1 2 3 4 5 6