Предисловие

В доброе соревнование с египетскими иноками вступили вы, пожелав или сравниться с ними, или даже превзойти их своими подвигами в добродетели. Ибо и у вас уже появляются монастыри, и водворяются иноки. Посему, такое расположение ваше достойно похвалы и того, чтобы усовершил его Бог по молитвам вашим.

Поелику же и у меня требовали вы сведений о житии блаженного Антоны, и, чтобы самим вам приобрести его ревность, пожелали вы знать, как начал он свою подвижническую жизнь, каков был до вступления в нее, какой имел конец жизни, и справедливо ли все о нем рассказываемое: то с великою готовностью принял я ваше требование; потому что и для меня много пользы в одном воспоминании об Антонии, да и вы, как уверен я, услышав о нем и подивившись ему, пожелаете устремиться к той же цели, какая и им была предположена. Ибо жизнь Антония для иноков достаточный образец подвижничества. Поэтому, не почитайте невероятным, что рассказывали вам об Антонии, а паче, оставайтесь в той мысли, что еще немногое только услышано вами; потому что и это малое, без сомнения, трудно было пересказать вам. Если и я, по убеждению вашему, опишу что в этом послании; то сообщу вам только немногое, что припомню об Антонии. И вы не переставайте спрашивать у всякого, кто плывет отсюда. Ибо из рассказов каждого о том, что кто знает, составится, может быть, и полное повествование об Антонии. Так и я, получив послание ваше, намеревался вызвать некоторых иноков, особливо же тех, которые чаще других бывали при нем, чтобы, получив более сведений, и вам сообщить что-либо более полное. Но поелику время плавания приходило к концу и отправляющийся с письмами спешил; то потщился я написать вашему блaгoгoвению, что знаю об Антонии сам, многократно видев его, и какие сведения мог приобрести о нем, когда был его учеником и возливал воду на руки ему. Во всем же заботился я об истине, чтобы иной, услышав больше надлежащего, не впал в неверие, или также, узнав меньше должного, не стал с неуважением думать об этом муже.

***

1) Антоний родом был египтянин. Поскольку родители его, люди благородные, довольно богатые были христиане; то и он воспитан был по-христиански, и в детстве рос у родителей, не зная ничего иного, кроме их и своего дома. Когда же стал отроком и преспевал уже возрастом, не захотел учиться грамоте, ни сближаться с другими отроками, но имел единственное желание, как человек нелукав, по написанному об Иакове, жить в дому своем (Быт. 25, 27). Между тем ходил он с родителями в храм Господень; и не ленился, когда был малым отроком, не сделался небрежным, когда стал уже возрастать, но покорен был родителям, и внимательно слушая читаемое в храме, соблюдал в себе извлекаемую из того пользу. Воспитываемый в умеренном достатке, он не беспокоил родителей требованием разных и дорогих яств, не искал услаждения в снедях, но довольствовался тем, что было, и ничего больше не требовал.

2) По смерти родителей, остался он с одною малолетнею сестрою, и будучи восемнадцати или двадцати лет от роду, сам имел попечение и о доме, и о сестре. Но не минуло еще шести месяцев по смерти его родителей, он, идя по обычаю в храм Господень и собирая во едино мысли свои, на пути стал размышлять, как Апостолы, оставив все, пошли во след Спасителю, как упоминаемые в Деяниях верующие, продавая все свое, приносили и полагали к ногам Апостольским для раздаяния нуждающимся, какое имели они упование, и какие воздаяния уготованы им на небесах. С такими мыслями входить он в храм; в чтенном тогда Евангелии слышит он слова Господа к богатому: аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищим, и гряди в след Мене, и имети имаши сокровище на небеси (Мф. 19, 21). Антоний, приняв это за напоминание свыше, так как бы для него собственно было это чтение, выходить немедленно из храма, и что имел во владении от предков (было же у него триста арур¹, дарит жителям своей веси, чтобы ни в чем не беспокоили ни его, ни сестру; а все прочее движимое имущество продает, и собрав довольно денег, раздает их нищим, оставив несколько для сестры.

3) Но как скоро, вошедши опять в храм, услышал, что Господь говорить в Евангелии: не пецытеся на утрий (Мф. 6, 34); ни на минуту не остается в храме, идет вон и остальное отдает людям недостаточным; сестру, поручив известным ему и верным девственницам, отдает на воспитание в их обитель, а сам перед домом своим начинает наконец упражняться в подвижничестве, внимая себе и пребывая в терпении.

В Египте немногочисленны еще были монастыри, и инок вовсе не знал великой пустыни, всякий же из намеревавшихся внимать себе подвизался, уединившись не вдали от своего селения. Поэтому, в одном ближнем селении был тогда старец, с молодых лет проводивший уединенную жизнь. Антоний, увидев его, поревновал ему в добром деле, и прежде всего начал уединяться в местах, лежавших перед селением. И если слышал там о каком рачителе добродетели, шел, отыскивал его, как мудрая пчела, и не прежде возвращался в место свое, как увидевшись с ним. Когда же получал от него как бы напутствие какое для шествования стезею добродетели, уходил назад.

Так проводя там первоначально жизнь, Антоний наблюдал за своими помыслами, чтобы не возвращались к воспоминанию о родительском имуществе и о сродниках. Все желание устремлял, все тщание прилагал к трудам подвижническим. Работал собственными своими руками, слыша, что праздный ниже да яст (2 Сол. 3, 10), и иное издерживал на хлеб себе, иное же на нуждающихся. Молился он часто, зная, что должно наедине молиться непрестанно (1 Сол. 5, 17); и столько был внимателен к читаемому, что ни одно Слово Писания не падало у него на землю, но все удерживал он в себе; почему, наконец, память заменила ему книги.

4) Так вел себя Антоний, и был любим всеми. Ревнителям же добродетели, к которым ходил он, искренно подчинялся, и в каждом изучал, чем особенно преимуществовал он в тщательности и в подвиге: в одном наблюдал его приветливость, в другом неутомимость в молитвах; в ином замечал его безгневие, в другом человеколюбие; в одном обращал внимание на его неусыпность, в другом на его любовь к учению; кому удивлялся за его терпение, а кому за посты и возлежания на голой земле; не оставлял без наблюдения и кротости одного и великодушия другого; во всех же обращал внимание на благочестивую веру во Христа и на любовь друг к другу. Так, с обильным приобретением возвращался в место собственного своего подвижничества, сам в себе сочетавая во едино, что заимствовал у каждого, и стараясь в себе одном явить преимущества всех. А с равными ему по возрасту не входил в состязание, разве только чтобы не быть вторым после них в совершенстве. И делал это так, что никого не оскорблял, но и те, с кем состязался, радовались о нем. Поэтому, все жители селения и вседобротолюбцы, с которыми был он знаком, видя такую жизнь его, называли его боголюбивым, и любили его, одни — как сына, другие — как брата.

5) Но ненавистник добра завистливый диавол, видя такое расположение в юном Антонии, не потерпел этого, но как привык действовать, так намеревается поступить и с ним. Сперва покушается он отвлечь Антония от подвижнической жизни, приводя ему на мысль то воспоминание об имуществе, то заботливость о сестре, то родственные связи, то сребролюбие, славолюбие, услаждение разными яствами и другие удобства жизни, и наконец жестокий путь добродетели и ее многотрудность, представляет ему мысленно и немощь тела, и продолжительность времени, и вообще, возбуждает в уме его сильную бурю помыслов, желая отвратить его от правого произволения. Когда же враг увидел немощь свою против Антониева намерения, паче же увидел, что сам поборается твердостью Антония, низлагается великою его верою, повергается в прах непрестанными молитвами; тогда, в твердой надежде на те свои оружия, яже на пути чрева (Иов. 40, 11), и хвалясь ими (таковы бывают первые его козни против юных), наступает он и на юного Антония, смущая его ночью, и столько тревожа днем, что взаимная борьба их сделалась приметною и для посторонних. Один влагал нечистые помыслы, другой отражал их своими молитвами; один приводил в раздражение члены, другой, по-видимому, как бы стыдясь сего, ограждал тело верою, молитвою и постами. Не ослабевал окаянный диавол, ночью принимал на себя женский образ, во всем подражал женщине, только бы обольстить Антония; Антоний же, помышляя о Христе, и высоко ценя дарованное Им благородство и разумность души, угашал угль его обольщения. Враг снова представлял ему приятность удовольствий; а он, уподобляясь гневающемуся и оскорбленному, приводил себе на мысль огненное прещение и мучительного червя, и противопоставляя это искушению, оставался невредимым. Все же это служило к посрамлению врага. Возмечтавший быть подобным Богу осмеян был теперь юношею. Величающийся пред плотию и кровию низложен был человеком, носящим на себе плоть; потому что содействовал ему Господь, ради нас понесший на Себе плоть и даровавший телу победу над диаволом, почему, каждый истинный подвижник говорит: не аз же, но благодать Божия, яже со мною (1 Кор. 15, 10).

6) Наконец, поелику змий этот не возмог низложить этим Антония, а напротив того увидел, что сам изгнан из сердца его; то, по написанному, скрежеща зубы своими (Пс. 36, 12) и как бы вне себя, каков он умом, таким является и по виду, именно же в образе черного отрока. И поелику низложен был этот коварный, то, как бы изъявляя покорность, не нападает уже помыслами, но говорит человеческим голосом: «многих обольстил я, и еще большее число низложил, но, в числе многих напав теперь на тебя и на труды твои, изнемог». Потом, когда Антоний спросил: «кто же ты, обращающийся ко мне с такою речью?» — не таясь нимало, отвечал он жалобным голосом: «я — друг блуда; обязан уловлять юных в блуд, производить в них блудные разжжения, и называюсь духом блуда. Многих, желавших жить целомудренно, обольстил я; великое число воздержных довел до падения своими разжжениями. За меня и Пророк укоряет падших, говоря: духом блужения прельстистеся (Ос. 4, 12); потому что я был виновником их преткновения. Многократно смущал я и тебя, но всякий раз был низложен тобою». Антоний же, возблагодарив Господа, небоязненно сказал врагу: «поэтому и достоин ты великого презрения. Ибо черен ты умом и бессилен, как отрок. У меня нет уже и заботы о тебе. Господь мне помощник, и аз воззрю на враги моя (Пс. 117, 7)». Черный отрок, услышав это, немедленно с ужасом бежал от слов сих, боясь уже и приближаться к Антонию.

7) Такова была первая борьба Антония с диаволом; лучше же сказать, и это в Антонии было действием силы Спасителя, осудившего грех во плоти, да оправданы закона исполнится в нас, не по плоти ходящих, но по духу (Рим. 8, 3–4).

Но и Антоний не пришел в нерадение и небрежение о себе потому, что демон уже побежден. И враг не перестал расставлять ему сети, как побежденный, но снова ходил как лев, ища удобного случая напасть на подвижника. Антоний же, зная из Писания, что много козней у врага (Еф. 6, 11), неослабно упражнялся в подвигах, рассуждая, что, если враг и не мог обольстить сердца его плотским удовольствием, то, без сомнения, покусится уловить иным способом; потому что демон грехолюбив. Посему-то Антоний паче и паче умерщвлял и порабощал тело, чтобы, победив в одном, не уступить над собою победы в другом. Поэтому, приемлет он намерение приобучить себя к более суровому житию; и многие приходили в удивление, видя труд его, а он переносил его легко. Душевная его ревность своею долговременностью производила в нем добрый навык, и потому, к чему хотя малый повод подавали ему другие, в том оказывал он великую тщательность. Столько неутомим был во бдении, что часто целую ночь проводил без сна, и, повторяя это не раз, но многократно, возбуждал тем удивление. Пищу вкушал однажды в день по захождении солнца, иногда принимал ее и через два дня, а нередко и через четыре. Пищею же служили ему хлеб и соль, и питием одна вода. О мясе и вине не нужно и говорить; потому что и у других рачительных подвижников едва ли встретишь что-либо подобное. Во время сна Антоний довольствовался рогожею, а большею частью возлегал на голой земле. Никак не соглашался умащать себя елеем, говоря, что юным всего приличнее быть ревностными к подвигу и не искать того, что расслабляет тело, но приучать его к трудам, содержа в мыслях Апостольское изречение: егда немощствую, тогда силен есмь (2 Кор. 12, 10). Душевные силы, говаривал он, тогда бывают крепки, когда ослабевают телесные удовольствия.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

У подножия Баварских Альп живописно расположился основанный в 739/740 году монастырь Бенедиктбоерн.

Многие столетия монастырь славился как крупный духовный центр Баварии.

Сюда паломников влекут хранящиеся здесь христианские святыни, и среди них – реликварий с мощами великомученицы Анастасии Узорешительницы, находящийся в знаменитой капелле святой Анастасии, расположенной в северной части главного монастырского храма. По преданию, ее строительству предшествовало так называемое Кохельзеерское чудо.

 

 

У подножия Баварских Альп живописно расположился основанный в 739/740 году монастырь Бенедиктбоерн, названный так по имени преподобного Венедикта (Бенедикта) Нурсийского († 543 (547), память 14 марта), основателя западного монашеского ордена бенедиктинцев. Многие столетия монастырь славился как крупный духовный центр Баварии: уникальная библиотека монастыря хранит свыше двухсот ценных рукописей.

В Бенедиктбоерн паломников влекут хранящиеся там христианские святыни, и среди них – реликварий с мощами великомученицы Анастасии Узорешительницы, находящийся в знаменитой капелле святой Анастасии, расположенной в северной части главного монастырского храма. По преданию, ее строительству предшествовало так называемое Кохельзеерское чудо. Чудо это связано с военными событиями 1704 года. Монастырские записи свидетельствуют, что по молитвам баварских монахов и сельских жителей у мощей великомученицы Анастасии Узорешительницы чудом уцелели монастырь и его постройки, а также несколько баварских деревень, находившиеся в районе озера Кохельзее, где велись боевые действия[1]. C тех пор великомученицу Анастасию Узорешительницу жители Баварии стали называть своей покровительницей и защитницей, а в благодарность за ее заступничество перед Богом воздвигли во имя ее красивую капеллу и изготовили для ее мощей новый драгоценный реликварий. Капелла построена (в 1751–1755 гг.) архитектором И. -М. Фишером в форме эллипса, ее интерьер богато декорирован лепниной и живописными панно. Европейские искусствоведы считают капеллу за ее изящные пропорции и декоративность скульптур и живописи «жемчужиной стиля рококо».

Реликварий с мощами (небольшим фрагментом лобной части) святой Анастасии Узорешительницы хранится в алтарной части капеллы. Монастырские записи, сделанные на латыни, свидетельствуют, что мощи были подарены неизвестным монахом, доставившим их в Бенедиктбоерн в 1035 году из Италии. В монастыре неохотно вспоминают о том, что эти мощи были тайно похищены из храма Святой Марии в Органо, что в Вероне. Реликварий, в котором хранятся мощи, искусной работы, сделан в виде бюста. Он выполнен мюнхенскими мастерами в 1725 году из серебра и золота и украшен драгоценными камнями. Это своего рода скульптурное изображение святой, главу которой украшает золотая корона с жемчугом. Бюст-реликварий представляет собой уникальный образец немецкого ювелирного искусства середины XVIII века.

Имя Анастасия в переводе с греческого означает «воскресение», и поэтому в народных преданиях является олицетворением воскресного дня. Этим именем названы и три святые: Анастасия Римляныня (называемая Старшей, III в., память 29 октября, 30 октября), Анастасия Узорешительница (называемая Младшей, † ок. 304, память 22 декабря) и Анастасия Патрикия, известная как отшельница Александрийская († ок. 567/568, память 10 марта).

Анастасия Патрикия происходила из знатного византийского семейства и славилась благочестием. Ее красоту заметил император Юстиниан I . Чтобы скрыться от любовных преследований и интриг императорского двора, Анастасия тайно покинула Константинополь. Она подвизалась сначала в Александрийском монастыре, а позже – в отдаленной пещере, где под именем евнуха Анастасия провела многие годы в молитве и умерщвлении плоти. После смерти «евнуха Анастасия» авва Даниил открыл его подлинное имя и поведал миру историю жизни святой Анастасии.

Что же касается житий двух других святых Анастасий – Старшей и Младшей, то известно, что в ряде древних агиографических памятников сведения о жизни и подвигах Анастасии Римляныни (Старшей) и Анастасии Узорешительницы (Младшей) четко не разделяются, что приводит к трудностям с идентификацией их мощей, изображений на иконах и посвящением им храмов. Сохранились данные о том, что в 1200 году Антоний Новгородский видел в Константинополе мощи обеих святых Анастасий – Старшей и Младшей[2]. Часто вместо жития Анастасии Римляныни приводится житие Анастасии Узорешительницы и, наоборот, мученичества Анастасии Старшей включаются в жития Анастасии Младшей. Наблюдается и сближение иконографий обеих святых мучениц. Обычно святая Анастасия Римляныня изображается в монашеском облачении, с крестом и пальмовой ветвью в руках, а Анастасия Узорешительница – в хитоне и мафории, с крестом в правой руке и с маленьким сосудом лечебного масла в левой. Но встречаются и иконы, на которых изображен только лик и подпись «святая Анастасия», без указаний, какая именно, и без характерных для образов каждой из мучениц деталей.

Анастасия Римляныня происходила из знатной римской семьи. В трехлетнем возрасте она осталась сиротой, и ее взяла на воспитание христианская женская община, возглавляемая старицей Софией. В 20 лет ее хотели выдать замуж, но она исповедовала Христа, за что ее жестоко пытали, подвергли колесованию, рвали железными крюками, отрубили конечности, а затем усекли главу мечом. Два кратких жития этой святой рассказывают о ее казни, произошедшей в годы правления императоров Деция (249–251) или Валериана (253–260). Пространные жития о святой Анастасии Римляныни написаны в Греции, одно их которых, а именно Симеона Метафраста сообщает, что ее мученическая кончина произошла во времена правления императора Диолектиана (284–305).

В царствование того же жестокого Диолектиана пострадала (в 290 или 304 гг.) и великомученица Анастасия Узорешительница (Младшая), что, по всей вероятности, и привело к смешению житий. Cогласно русской традиции, святая Анастасия названа Узорешительницей за то, что облегчала, или «разрешала», страдания узников-христиан. Греки называют эту святую Фармаколитрией, то есть Целительницей. Один греческий автор сообщает, что когда-то храм Анастасии Узорешительницы в Константинополе был построен на месте дома некоего Фармака, что якобы и послужило поводом для ее именования Фармаколитрией. Согласно другому житию (преподобного Андрея Юродивого), при храме Анастасии Узорешительницы когда-то была лечебница для душевнобольных.

Страницы: 1 2