Настроение:	tired
Музыка:	She Wants Revenge -- Sugar
Entry tags:	воспоминания, лытдыбр, старого мира последний сон

Контрпример к гипотезе Бейлинсона
Когда я первый раз поехал в летний лагерь (программистский; там я впервые познакомился с человеком, закончившим НМУ), родители купили мне железную кружку (памятуя, вероятно, о том, что я имею что-то общее с героем анекдота про «один разбил, а другой потерял»). Со временем я эту кружку действительно потерял, но то было уже в СУНЦе; а до этого я успел съездить с ней в некий псевдо-поход, когда мы с классом стояли в палаточном лагере где-то относительно в горах и каждый день ходили в разных направлениях почти без вещей, каждый раз возвращаясь ввечеру. Почему-то кружка эта у меня проассоциировалась именно с этим мероприятием, которое было настолько унылым, насколько вообще это возможно. Сейчас я могу вспомнить только то, что один из взрослых (типа «вожатых») учил детей интегрировать, прибавляя к каждой степени переменной единичку и деля на эту увеличенную степень; мне тогда показалось, что он втирает какую-то дичь, и не запомнил даже этого рецепта. С некоторой точки зрения могло показаться, что это неотличимо от матфаковского курса по диффурам (вычислительные рецепты и еда, перемешанная с песком, в качестве задач), но курс по диффурам был гораздо труднее -- тот печальный период моей жизни мне помогала пережить одна (первая) из длинной череды несчастных влюблённостей, точнее, то, что я мог каждый день наблюдать объект оной вместе с каким-то вообще левым человеком, который с нами оказался случайно и никакого отношения к нашему классу не имел. Апостериори оказалось, что с её стороны это была многоходовочка с целью привлечь внимание ещё более третьего человека; но тогда это помогло мне сконцентрировать все свои эмоции в отчаяние, переходящее в ненависть, и жить. Дальнейшая история оказалась с некоторой абстрактно-общечеловеческой точки зрения весьма печальной, хотя по факту и разрешившей эту ситуацию: я стал заниматься математическими олимпиадками, более-менее забыл про эту свою одноклассницу, а потом и вовсе поступил в СУНЦ; теперь она учится на экономическом, кажется, факультете Вышечки, и я даже как-то раз на первом курсе заходил к ней в рассуждении, где бы найти штопор; штопора она мне не дала, но напоила чаем, мы с ней немножко поговорили, и я совершенно осознал, что это человек, не имеющий ничего общего с той семи- и восьмиклассницей, притом в плохом смысле. А штопор нам был нужен, чтобы открыть бутылку вина для изготовления глинтвейна или чего-то такого с asyarorschach и некоторыми другими людьми; в какой-то момент мне тоже казалось, что она -- совсем не тот человек, что на первом курсе, но почтительное уважение по отношению к ней я отчасти сохранил; в предыдущую ночь, после перехода примерно 75 километров от Дрезны до Раменского, мне снилось, что я шёл по Рабочей улице в Саратове от своего дома в сторону Детского парка, между улицами Хользунова и Пугачёвской, и рассказывал шедшим рядом со мной azrt и shrapnel содержание какой-то своей статьи, в которой была ссылка L. Kojina. Sur la géométrie de la représentation spinorielle. А, так что я про кружку-то вспомнил! Когда я собирался в этот поход, то я осознал, что у меня нету кружки; по какому-то наитию я написал Оле Я., с которой я, кажется, вообще никогда не общался, просьбу одолжить мне кружку на пару дней. Олина кружка оказалась абсолютно идентичной! Впрочем, удивляться тут мало чему: типов таких кружек, наверное, не очень много. Теперь в моей руке пакет из магазина «Barnes & Noble», а в нём кружка, которую я и возвращаю владельцу.

Где-то около двух часов ночи, будучи невдалеке от посёлка Аверкиевского лесничества, мы решили, что неплохо было бы пойти по просеке в лесу. От просек там остались, к немножко мазохистскому счастью, одни названия: мало того, что они были завалены буреломом, так ещё и совсем заросли. Довольно скоро мы потеряли даже намёк на эту просеку и пошли по локсодроме (здравствуйте ещё раз, Александр Исаакович). В этот момент я прочувствовал известное йейтсовское стихотворение про Фергюса («Who will go drive with Fergus now?» etc.). Чуть меньше года назад, в Новосибирске, я слушал, как его читает Саша М., после чего мои политические воззрения окончательно рассыпались (или выкристаллизовались в беспримесный анархо-роялизм, что в ту же цену), а сейчас, помимо высоко-теоретического обоснования, это получило ещё и экспериментальное подтверждение. Разные люди в разное время говорили мне, что преобразовывать общество -- это хорошо; я с этим всегда не соглашался, наверное, в первую очередь из-за того, что у меня всегда были какие-то «взгляды», а что может хорошего напреобразовывать человек со взглядами? с другой стороны, слишком уж высока корреляция между людьми, которые мне говорили про преобразования, и людьми, которых я люблю, так что пренебрегать этими словами было бы преступно. И вот теперь, когда я взгляды примерно утратил, я, кажется, стал что-то понимать в этих словах, точнее, свет этих слов прободел непроходимый лес моего невежества, чуть менее тёмный, чем тот, по которому Фергюс колесит на своём бронзов_ом бгоневич_ке.

Только времени совершенно не остаётся, скоро уже разверзнется пропасть, с левиафанами и орихалками, и не будет совершенно никакой возможности её преодолеть. Есть, конечно, призрачная надежда, что позже она скукожится до незначительного каменистого ручейка, но всё равно она будет -- а покамест её нет, но всё так путано-плохо, что и выгода от её отсутствия тоже исчезающе мала. Хотя, конечно, лучше надеяться на хорошее. Три недели, или сколько там -- не так-то и мало; а на самом деле же, больше. Ещё войдёт в Ярославль Савинков во главе Непримиримой колонны под звуки цевницы синерубашечника Йейтса. Въ борьбѣ обрѣтёшь ты право своё.



(нет, я не составляю списки врагов, не подумайте)