Аналогии
Мне часто встречается такая линия аргументации: сейчас есть проблемы, современное общество, основанное на экономике, еще многое не может, но нет иных альтернатив, государство доказало свою неспособность управлять экономикой, и потому все, что следует делать – дальше развивать такое экономическое общество.

Это не доказательство – это весомое мнение.

В Средние века в Европе не было никаких альтернатив – существовал только тип общества, о котором можно сказать, что оно было «государственным». Впрочем, поскольку государства в современном смысле в Средние века не существовало, можно иначе – это были общества власти. Конечно, в них шла какая-то (и очень большая) культурная работа, в них развивалась экономика – но это было важно только в свете будущего, по меркам того, что произойдет через сотни лет. Современному историку крайне интересно знать, как тамплиеры выстроили новую систему хозяйствования в своих владениях, как стали банкирами Франции, как по сути преобразовали экономику – но известно, чем кончилось дело с тамплиерами. Это не было «экономическим» сражением – власть проглотила их по своим соображениям, не заметив такой глупости, как какие-то там новации с крестьянским хозяйством и платой за использование мельниц. Тогда не было и «вопросов культуры»: она создавалась досугом и милостью властителей, и создаваемого хватало.

С началом Нового времени появилось современное государство и зародыш современной экономики. Последняя становилась все плотнее и крепче, и к 19-20 векам общество все в большей степени становилось экономоцентричным. Экономика развивалась много быстрее государственных форм, действовала сначала через эти формы, потом – все более самостоятельно. И тут был поставлен эксперимент – в крупной стране было революционным путем внедрено устройство общества, которое – игнорируя другие его особенности – в наиболее важных чертах было исторически устаревшим. В становящемся экономоцентричным мире возникло государствоцентричное общество. Оно просуществовало довольно долго. Может быть, могло бы еще несколько десятилетий простоять – неважно, оно было обречено.

Теперь мы твердо знаем, что государство не должно управлять экономикой, не должно указывать, чего и сколько следует производить и с кем торговать. Более того, существуют теории, которые уже не просто выдвигают это как лозунг, но умеют доказывать, почему именно так обстоит дело. Совершенно не важны успехи СССР в том или ином: ведь было чем хвастаться и в 30-е, и в 60-е годы, можно было показать то и сё и тем очень гордиться – все зря, основные черты этого общества были таковы, что оно должно было измениться. Страны государствоцентричные и экономоцентричные не идеальны; то и другое есть болезнь, но – болезнь разная. С одной можно еще некоторое время жить, другая жить не дает.

Современному – экономическому - устройству общества есть чем хвалиться. Только это совершенно неважно – ни то, как быстро оно развивается, ни что умеет делать, все это – пустяки, поскольку вопрос стоит гораздо более серьезный. В государствоцентричном обществе тоже была экономика; и если бы не было других вариантов, ее можно было бы признать пригодной – люди выживали; но в мире, где требуется настоящая экономика, страна наша стала не более чем хозяйственным придатком. Требуется умение организовывать, а не добывать, а тому не учены. Государствоцентричное общество не устояло, поскольку государство в принципе не умеет нормально работать с экономикой; как-то, по необходимости и по-своему, оно ее развивает, но при сравнении с миром независимой экономики видно, чего на самом деле стоят эти потуги.

В социальной жизни есть еще один пласт, который так же не был отделен в что-то отдельное в Средние века и который начинает выделяться сейчас. Как экономика когда-то, он начинает плотнеть и требовать нормальной организации, собственного, автономного управления. Это – культура, вся сфера общества, связанная с культурой. Как когда-то государство, экономика заявляет, что она умеет нечто делать с культурой, она знает, кого в ней кормить, кто в ней полезен, а без кого можно обойтись. И нельзя сказать, что в экономоцентричном обществе культуры нет – как же, есть. И все это хвастовство до той поры, пока не появится автономная культурная жизнь, когда станет очевидным, что то, чем хвастается экономоцентричное государство – не стоит упоминания, и успехи этого экономоцентричного общества являются провалами. Этого еще не случилось, еще нет области знаний, которая могла бы доказать, почему именно так и какими механизмами это обеспечивается. Почему не получается никак иначе. Пока это – аналогия. Та же, что подстегивала экономику в 17, 18, начале 19 веков. Это сила, которая должна родиться, и которой не умеют управлять никакие иные властители.

Общество не должно быть культуроцентричным, как не должно опираться только на государство или только на экономику. Любая такая крайность – общественная болезнь. Разумеется, в нормальном обществе должны быть развиты все три сферы, и каждая должна развиваться по своим законам, поскольку купля-продажа законов, голосов в парламенте и судебных решений такая же дикость, как управление производством чайников из центрального имперского управления.

И поскольку это общественное изменение уже началось и еще начинается, надо сказать, что хвастаться суммами, которые в западном обществе вкладываются в науку и технику, есть абсолютно то же самое, что хвастаться государственной мобилизацией на кукурузу или постройку сталеплавильных заводов. Тут не важно, какие выдаются суммы – пусть хоть занебесные. Экономическое управление не способно по природе своей представить, что нужно делать с наукой (которая есть часть культуры), при любых вкладах наука (и вся культурная жизнь общества) будет в экономоцентричном обществе развиваться неэффективно. Это можно не замечать, если быть таким же умным, как Филипп Красивый, и можно ждать, когда хряпнет очередная необходимость, переламывая кости тем, кто опоздал. А можно постараться это понять и поискать пути, которыми можно сделать культурную жизнь автономной.

Пока на этом пути стоят предрассудки экономики. В прежние века было непредставимо, что какие-то купчишки будут самостоятельно распоряжаться чем-то важным для государства – подумайте, король решил воевать, а эти смерды смеют ограничивать его в деньгах! Сейчас это смешно – ну какой король, какие смерды, вон мы какие просвещенные… Между тем владычество экономики выросло, ограничив государственную власть – в стране появилась автономная сила, и эта сила взяла себе кусок того, чем прежде распоряжалось государство. С точки зрения власти это абсурд: каждая из сил считает, что она должна быть всеобщей. Если уж Власть, так над всем – какие могут быть границы принципу власти? Нашлись.

Да, прежней культуры, создаваемой «на досуге и из милости», сделано так много, что мы до сих пор живем за счет этих запасов. Но общество изменилось – и теперь культура больше не сумеет воспроизводиться так, как она воспроизводилась в Средние века. Многое изменилось; прежде была такая штука, как «народная культура», и казалось, что уж это нельзя выбить, физически не уничтожив людей этой крови. Ан нет – 20 век показал, что все хорошо и еще лучше, но люди и общество изменились, и собирать фольклор еще можно, и вырезать наличники из ставен для музея можно, а вот народная культура кончилась. Ничто не вечно, меняется и устройство общество, и его компоненты.

Чтобы культура была автономной, ее следует освободить от контроля государства и дать ей возможность существования, автономного от управляющих воздействий экономики. С точки зрения экономики это звучит дико: подумайте, какие-то кандидатишки будут даром забирать мои деньги и делать на них что хотят, потому что они автономны! Это – тот самый королевский предрассудок. Экономике придется потесниться и отдать средства «даром» - поскольку экономически эти вложения в культуру бессмысленны. Экономически правильно сделать культуру самоокупающейся отраслью, а это – тупиковый путь, это не будет работать конкурентоспособно, как не стала конкурентоспособной советская экономика. Для того, чтобы сделать это не через дикость и очередные переломы (а кризис науки может оказаться для человечества даже болезненнее, чем кризис экономики или кризис власти), требуется понять, как же это следует сделать, и понять это, как мне сейчас кажется, должны экономисты.