mariannah

Скопировали блог на mail.ru: http://blogs.mail.ru/bk/mariannah/
На всякий случай пусть будет.
У кого есть там блоги? Есть ли там вообще что-нибудь интересное (юзеры, коммунити)?
UPD. Друзья, виден вообще там наш блог? У нас открывается, а у других нет...
UPD. Было высказано предположение, что видеть майлрушные блоги могут только те, кто зарегистрирован там. Идиотизм, конечно, но с них станется. Поэтому если будете смотреть, уточните, зарегистрированы вы на майлру или нет.

И еще АПД: А какие возможности импорта или трансляции блогов вы знаете и какие там преимущества?

Вот еще тестируем: http://mariannah.blog.ru/

цикламен отцветает на свой лад. Он не роняет лепестки -- цельнокроенные, схваченные в середине фестончатым упругим кольцом -- а разом сбрасывает весь цветок, который, отринутый, валяется, как шёлковая тряпочка, в ожидании, что его потом когда-нибудь подберут, отдадут в стирку, высушат на вкусно пахнущем сквозном воздухе, после чего отутюжат и снова введут в обиход. Обыкновенно этого не происходит. Цветок с виду почти неношеный и свежий. Можно только подивиться доходящей до крайности щепетильности цикламена.

оставшиеся три цветка, ещё молодые, собранные в щепоть, точно собираются осенить себя троеперстным знамением, дабы почтить память собрата.

весь развернувшийся к стеклу, прилипший к нему своими сердцевидными тёмными листьями, цикламен игнорирует обитателей комнаты, от которых зависит, хватит ли жидкости, чтобы напитать его стебли, крепкие, имеющие под тонкой кожей клейкий безвкусный мармелад. Он целиком поглощён зрелищем внешнего света, или, вернее, поглощает его, перегоняя в чистейший густейший зелёный цвет. Ради этого свойства, а также способности производить и время от времени сбрасывать белые крахмальные тряпочки, ему прощается его чисто вегетативное высокомерие и относительная краткость жизни.

Вышел очередной выпуск сетевого журнала литературных эссе "В моей жизни": http://vavilon.ru/inmylife/21sea.html
МГ: http://vavilon.ru/inmylife/21geide.html

итак, мы в очередной раз имеем 1 сентября. т.е., 12 лет со дня знакомства К и М, с чем себя и поздравляем.

Марианна Гейде

Специально для OPENSPACE.RU Марианна Гейде читает два стихотворения по собственному выбору: свое и чужое

Дальше ›

все материалы рубрики

и, конечно хотелось писать рассказ про человека, в течение нескольких лет дожидавшегося смерти своей престарелой матери, чтобы в освободившейся комнате поселить стаю летучих собак.

летучие собаки -- нечто вроде летучих мышей, только вместо непристойной кожистой розы-локатора у них вполне -- чуть не сказал "человеческие", нет, не человеческие, но к человеческому быту за тысячи лет более пригнанные, как говорят желающие подделаться под детскую речь, собачинские морды. Больше, чем собак, напоминают мышей, в то время как летучие мыши ни мышей, ни что-либо другое не напоминают, но коль скоро повелось. Собаки подходили под этот расклад как нельзя лучше, удачней, чем, например, те же мыши или хамелеоны, о которых было задумано изначально. Воображалось, как человек этот заходит в комнату, осторожно, чтобы не внести в уклад летучих собак нежелательного для них переполоха, оглядывает мохнатый шевелящийся потолок, может быть, иногда позволяет себе вмешаться в слишком жаркую драку нескольких благорогдных экземпляров. Логика повествования требовала какой-нибудь интриги -- к чёрту интригу и логику повествований: персонаж был так хорош, что ему прощалось и бездействие, и полное отсутствие инициатив (кроме этого самого прожекта -- развести летучих собак у него, кажется, не было вовсе никаких желаний), и явное равнодушие к своему создателю (точно весь свой небольшой запал он разом истратил на единственное в его жизни серьёзное решение -- развести летучих собак и, точно вдруг иссяк, обесцветился, истончился до невозможности, утратив какие бы то ни было свойства). Весь остальной -- кроме стаи летучих собак -- мир не просто оказался за скобками, его как будто враз не стало, все попытки повторить в упрощённом виде его рисунок на примере общества летучих собак потерпели крах. Вот как обстояло: человек был сам по себе, а летучие собаки сами по себе, хотя зависели от него,о том не подозревая, ибо именно на человека легла обязанность снабжать их сухофруктами и свежей водой, но собаки-то об этом не знали, с их точки зрения эти материальные блага были неотъемлемой частью обстановки и разумелись сами собой. Человек, в свою очередь, немного зависел от собак, но не умер бы без них, надо полагать. То есть, он знал, но не умер бы. А те умерли бы, но не знали. И этот добровольный жест человека в какой-то степени искупался его безответственностью (коль скоро он знал, что не вечен и, нескоро после его смерти, летучим собакам придётся за ним же когда-нибудь последовать, как бы сопроводив шумом своих крыл его путешествие в небытие (сказали бы мы, если бы логика повествования не чуждалась всякой выспренности, всякого аллегорического содержания, или, верней, изгоняла его с той же основательностью, с которой мы столкнулись в другом произведении того же автора, где речь шла о хорошенькой девочке лет двенадцати, столь же хорошенькой, сколь заносчивой (хотя у неё для этого было довольно мало оснований), так вот, ткань её платья, вернее, это платье прежде носила её тётя, и оно так сильно вышло из моды за двадцать пять лет, что все давно забыли, что такие когда-то носили, так что платье это выглядело не столько старомодным, сколько вообще непонятно откуда произошедшим путём, вполне возможно, противоестественным, например, такие платья будут носить в будущем, или уже сейчас носят где-нибудь на другой планете -- так вот, ткань теперь принадлежавшего ей платья имела в себе зеленовато-золотую нить, так что на свету сошла бы за блестящую тусклым интригующим блеском. И глаза её начинали отливать зелёным золотом, подстраиваясь под тон ткани или, может быть, независимо от него. И это своё своеобразие хорошенькая девочка вполне осознаёт, и в разговорах с людьми как бы о чём-то умалчивает, что она из будущего, например, или из какого-то другого, им недоступного настоящего, потому что, во-первых, это лишило бы её особь той особенной ценности, которую она за собой полагала, ведь оказалось бы, что там все такие и носят такие платья, а, во-вторых, она сама о своём таком странном происхождении имела очень приблизительное представление, то есть, грубо говоря, понятия не имела, откуда она вся такая взялась, с какой, так сказать, луны свалилась, и, стало быть, можно было, не солгав, умалчивать о том, чего она и так не знала. Идёт эта девочка в лес, потому что не любит ходить в школу и регулярно прогуливает занятия, а там её убивают и насилуют (или наоборот, насилуют и убивают?), и оставшиеся две трети повествования занимает обстоятельное описание разложения её тела, превращения тканей тела и одежды, изменение окраса, вкуса и запаха, разнообразные взаимодействия с почвой, которая, то увлажнённая дождями, то подсушенная июльской жарой, постоянно меняет консистенцию, то густеет, то рассыпается наподобие свежего творога, то, наподобие теста, приподнимается, кишит насекомыми и прочими орудиями. Один раз совсем рядом оказывается молодая девушка, углубившаяся как можно сильней в чащу, дабы её молодой человек не уследил за естественными отправлениями её организма, но девушка эта слишком поглощена своим нехитрым занятием и смотрит, преимущественно, под ноги, чтобы не замочить кончиков туфель, так что изрядно уже разложившегося тела не замечает. А это могло бы составить некоторое приключение и внести в их с молодым человеком взаимодействие требуемую небольшую нотку драматизма. Потому что не каждый день при таких квазиромантических обстоятельствах находишь чей-нибудь труп. Но, впрочем, об упущенной ею возможности молодая девушка так никогда и не узнала и, следовательно, сожалеть о ней не могла. А её молодой человек и подавно. Таким образом тело никто никогда не нашёл -- впрочем, финал остаётся открытым и, следовательно, позволяет читателю по своему выбору полагать, что его когда-нибудь всё-таки найдут, либо, если ему так больше нравится, не найдут. А если найдут, то опознают или неопознают? И это, согласитесь, находится под вопросом, ведь это зависит от того, сколько времени пройдёт -- год или тридцать лет? но мы не можем отнимать у читателя столько времени своими рассуждениями, тридцать лет -- это очень много. Через тридцать лет уже не будет иметь никакого значения, найдут тело девочки или не найдут, потому что, если через год, через три года, ещё можно надеяться, то через тридцать лет это утрачивает всякий смысл. Ведь -- воображая, что девочку всё-таки не убили, а, например, увезли далеко-далеко -- всё равно не имело бы смысл надеяться на то, что вернётся именно девочка, а потеряли-то, в конце концов, именно её. Так что шанс опознать её сохранился бы лишь в том случае, если бы девочка была мёртвой и сохраняла прежние размеры. Но никто-никто не желает, чтобы ему предъявили мёртвую девочку, таким образом в том и другом случае ищущий остаётся ни с чем. И разговор, вроде бы, вертится вокруг предмета, выбывшего из обихода.

чего бы такого попить для улучшения памяти? ибо она в последнее время катастрофически ухудшается.

или если знаете каких-нибудь умных книжек про память в сети -- киньте ссылку, плз (хотя толку с них будет не много -- всё равно прочитаю и забуду)

Тест "Кто накапал, Поллок или птицы"?
http://reverent.org/ru/pollock_or_birds.html

Я в шоке. У меня 100 процентов. При том, что я считаю и то, и другое. совершенно идентичным, в положительном смысле, разумеется.

UPD Поллок в действии


UPD И еще Поллок: http://www.jacksonpollock.org/

Вот, положил на торренте "Новую жизнь" Ф. Гранрийе:
http://torrents.ru/forum/viewtopic.php?t=1073081

Перевод beat paul

Дмитрий Волчек: Диалогов почти нет, лишь необязательные фразы, приглушенные междометия. Но фильмы Гранрийе насыщены звуками - крики, стоны, дыхание, хрипы, и, самое главное музыка: в "Новой жизни" шипяще-невнятные индустриальные ритмы, сентиментальные мелодии, оглушительный бит дискотек наползают друг на друга.
Филипп Гранрийе:Звук и музыка имеют особое значение в моих фильмах. Звук "Новой жизни" родился рано, до того, как появилось изображение. Когда мы с Эриком Гийяром закончили первую версию сценария, я послал его группе Etant Donne, и они начали записывать музыку, когда еще не было изображения. Их записью мы пользовались при съемках. Этот звук - своего рода эхо "большого взрыва", который предшествовал созданию вселенной, то, что осталось от катастрофы, свидетелями которой мы не были, но эхо которой услышали. В этом смысле вся наша работа со звуком очень важна. Это музыка, близкая индустриальному стилю. Это не означает, что я предпочитаю именно этот музыкальный стиль, просто такой звук был у меня в ту пору в голове. Причем некоторые сцены были продиктованы именно этим звуком. Потом, закончив съемки, мы полностью переделали звук после монтажа.
Дмитрий Волчек: В "Новой жизни" Гранрийе окончательно разорвал путы традиционной драматургии. Если в "Тьме" прослеживается внятный сюжет, пусть и расколотый символическими вставными эпизодами, противоречащими логике нарратива, то в "Новой жизни" значительные звенья повествования отсутствуют. Юный американец Сеймур приезжает в Болгарию, в гостиничном баре знакомится с проституткой, влюбляется в нее, но она исчезает, и Сеймур ищет ее, пытаясь подкупить местных бандитов. Отношения Сеймура с другим персонажем картины Роско, который в финале погибает, растерзанный собаками, остаются непроявленными, как неясны и ритуалы сутенеров и бандитов, в сети которых попадает Мелани.
Филипп Гранрийе:Я хотел показать мир, охваченный беспокойством. Мир, в котором вообще невозможно или очень трудно сориентироваться. Весь фильм построен как сон. Не в том сюрреалистическом, немножко устаревшем смысле, что фильм рождает образы сна. Это нарративная структура, напоминающая сновидение. Это - реальность, полная зияний, полная дыр и провалов. Весь этот фильм создан из вещей, которые собираются, а затем распадаются. Вся система отношений между героями нарушена, негармонична. У зрителя возникает вопрос - кто такой Роско? Он друг, или может быть отец, или любовник Сеймура? Не очень ясны отношения между Роско и мафиози Бояном. Все смутно, как при пасмурной погоде. Желание создать это замешательство и привело меня к идее построить такую нечеткую нарративную структуру.
Дмитрий Волчек: Я спросил режиссера, связано ли название фильма "Новая жизнь" с книгой Данте.
Филипп Гранрийе:Конечно, источник этого названия у Данте, его любовь к появляющейся и тут же исчезающей Беатриче, - любовь, которая позволяет начать новую жизнь. Говоря "новая жизнь", я имел в виду и то, что жизнь всегда обновляется. Это непрерывный источник возможностей. Упоминание Данте появляется в моем фильме несколько раз. В частности, в песне, которую поет Мелани, использована последняя канцона из "Рая", где Данте говорит о том, что любовь движет солнцем и всеми светилами. Эта строка несколько раз повторяется. В этом смысле эмблематична фигура юного американца Сеймура. Он не в состоянии воспринять эту новую жизнь, потому что она его опустошает, возбуждает в нем то, что он может и не может получить от этой постоянно возобновляющейся силы. В этом и смысл новой жизни - на самом деле, это слегка в духе Бергсона.

UPD на торенте фильм зарубили, если нужно кому -- напишите адрес, вышлю торрент-файл.

мурена, пошитая из пятнистого чёрно-белого плюша, продёргивает мягкую ленту своего тела сквозь арку искусственного грота. соорудила из себя подвижную петлю и застыла с приоткрытым ртом. крылатка-зебра, оттопырив спицы всех своих китайских зонтиков, полощет полосатое шёлковое трепьё, раздувает жабры, колышется, превращаясь в марево, только глаза, чёрные и неподвижные, точно пришитые, неподвижно вытаращились в разные стороны.

в одиночной камере чернопёрая рифовая акула выруливает, как прекрасная гоночная машина, или, может быть, небольшой самолёт-истребитель. Километры, которые она каждый день накручивает, возможно, могли бы расширить территорию Московского Зоопарка вплоть до второго кольца, затопив попутно десяток жилых районов, но здесь, смотанные в клубок, они без остатка растворяются телом воды, жадным до всякого движения. Время от времени сверху спускаются клочья бледного кальмарьего мяса, хлопьями кружатся в воде, акула аккуратными стремительными движениями челюсти, упрятанной наподобие люка в отглаженном серебристом корпусе, подбирает лёгкую добычу. Это имеет для зрителей особенную притягательность: смотреть, как ест животное. Нехитрый этот процесс почему-то завораживает любопытного: он глядит, не отрываясь, быть может, испытывая специальное чисто человеческое наслаждение -- воображать себя пищей, не подвергаясь при этом ни малейшей опасности, будто бы кожу его щекочут и терзают мелкие отточенные лезвия зубов.

скучает ли акула? следит ли из-за своего стекла за людьми, или её взгляд соскальзывает со стеклянной поверхности, как маслом, смазанной светом, и не проникает наружу? ребёнок думает об этом не более секунды, он отвлекается соседним зрелищем, огромным шевелящимся лесом как бы молодых, покрытых мягким ворсом, оленьих рогов, и других, прозрачных щупалец, движущихся в каком-то им самим лишь внятном ритме. Их красота, равнодушная к человеку, однако вполне ему доступная, заставляет сердце ребёнка замирать ровно настолько, чтобы ему хватило времени поверить, что оно разучилось биться. Всякое сердце, и глаз, и любой орган, скользкий, лишённый кожи, нечувствительный к боли, больше знает о подводных существах, состоит с ними в каком-то родстве или молчаливом заговоре, может быть, направленном против своего обладателя. Красота органа или рыбы, менее всего пригодная для какого-либо применения или дружеского участия.

дети, совсем маленькие, побольше, прибывали, как молоко или вода во время потопа. Всякое движение происходило с оглядкой: то тут, то там, под локоть грозила попасть маленькая голова или плечо, хрупкие, пугающие. Десятки живых существ, находящихся в процессе непрерывного превращения. Странно было, что все эти удивительные химические и физические процессы целью имеют то, чего на свете скучнее не выдумаешь: взрослого человека. Точно должно было быть наоборот, точно они так и замрут, как шахматные фигурки перед последней битвой, глядя мокрыми ягнячьими глазами, и ничего из теперешнего больше не станет.

Майкл ди Джакомо. Звери и Хозяин заставы.
Ж. Монтейро. Воспоминания желтого дома. Женитьба Деуша.
А. Кешиш. Кус-кус и барабулька.
А. Шнайдер. Фильм.
Н.Б. Джейлан. Времена года.
Тони Ричардсон. Вкус меда.
Тони Ричардсон. Мадемуазель.
С. Кубрик. Лолита.
С. Кубрик. Поцелуй убийцы.
Ш. Акерман. Жанне Дильман. Пленница. Вся ночь.
Д. Джост. Все Вермейеры Нью-Йорка.
М. Кармиц. Ночь Калькутты. Семь дней вдали от дома
Р. Сервэ. Таксандрия.
Ж.-П. Жене. Пустяки.
А. Варда. Без крыши, вне закона.
П. Арнольд. Ж.М. Барр. Каждому своя ночь.

И. Росселини. Зеленое порно.
Й. Стеллинг. Душка.
Л. Канте. На юг.
А. Таннер. Дневник леди М.
В. Ыунпуу. Осенний бал
Нанук Леопольд. Вольфсберген.
Д. Вильсмайер. Брат сна.
В. Пабст. Безрадостный переулок.
К. Бигелоу. Вес воды.
В. Боровчик. Героини зла.

UPD Разбил список на две части, которые стронгли и которые просто.

и тут К. разъяснил мне, что такое сычужные ферменты

вот так можно десять лет кряду обманываться, полагая себя вегетерианцем, а потом оказывается, что с виду честный сыр содержит в себе вытяжку из телячьих желудков

чувствую себя как... ну, примерно как царь Эдип

рот Жанны Моро.

преувеличенно опущенные уголки губ наводят на мысли не столько об античной маске трагедии, сколько о другой, скривившейся в гримасе непереносимой брезгливости. в нём что-то жабье, точно возникшее от вообращаемого ощущения холодноватой скользкой пупырчатой кожи, которой даже ещё не коснулись. Как будто ужас, внушённый видом отвратительного существа, принуждает становиться похожим на него.

рот этот древней остального лица, отчего, сколько бы Жанне Моро ни было лет, нижняя часть лица всегда на значительный срок опережает верхнюю, а та, медленно, год за годом, стремится будто бы догнать её. Рот Жанны Моро оттягивает лицо Жанны Моро, заставляет щёки присыхать к сухожилиям, утяжеляет веки, отчего глаза, вечно воспалённые, глядят отчаяньем невылупившихся птенцов, чьё убежище раскрыто.

когда она играет радость, то уголки губ поднимаются с той невероятной лёгкостью, в которую мы желаем и не можем поверить, читая о воскресении из мёртвых или о том, что возможно было бы никогда не стареть и не умирать. Это кажется так просто, что мысль, не видя ни одного сочленения, за которое можно было бы закрепиться, соскальзывает с шарообразной отшлифованной поверхности и грузными складками сходит на нет, как улыбка, рождённая ртом Жанны Моро.

Решили составить список лучших триллеров. В списке три раздела. Первый - абсолютные триллеры. Второй -- просто хорошие. И третий -- можно посмотреть. Внутри разделов позиции тоже значимы.
Принимаются дополнения и альтернативные рейтинги.

А. Аменабар. Другие.
Хидео Наката. Темные воды.
Р. Полански. Жилец. Отвращение.
С. Кубрик. Сияние.
Тепцов. Господин оформитель.

Ф. Гранрие. Тьма.
Хидео Наката. Звонок.
Т. Гильям. Страна приливов.
Бр. Коэны. Просто кровь. Бартон Финк.
С. Пекинпа. Соломенные псы.
Робин Харди. Плетеный человек (1973)
А. Жулавски. Одержимость.
Пан Чхан Ук. Трилогия о мести.
С. Поллок. Три дня Кондора.
Г. дель Торо. Хребет дьявола.
М. Алмерейда. Надя.
С. Содерберг. Трафик.
Ж. Дере. Бассейн
П. Уир. Пикник у висячей скалы
Кристоф Ганс. Сайлент Хилл.
Д. Ардженто. Синдром Стендаля.
М. Скорсезе. Мыс страха.
Барбет Шредер. Одинокая белая женщина.
Брайн де Пальма. Кэрри.
П. Уир. Водопроводчик.
Пол Шредер. Комфорт незнакомцев
Н. Нимибутр. Любовь юной Нак.

А. Паркер. Сердце ангела.
Р. Рэвич. Жена астронавта
Ричард Раш. Цвет ночи.
Байоно. Приют.
Лебедев. Змеиный источник.
Н. Хемм. Другой.
М. Найт Шьямалан. Шестое чувство.
К. Бигелоу. Странные дни. Голубая сталь.

UPD
М. Ханеке. Забавные игры. Видео Бенни.
Финчер. Бойцовский клуб.
Первый Кошмар на улице Вязов.
Дюмон. 29 пальм. Человечность тоже триллерная штука, хотя формально наверное не подходит.
Есть еще такие особые "абстрактные триллеры", вроде "Порожденного", тоже не знаю, можно ли включить.

луну таки затмило. и вот она уже не плоский диск с гримаской отвращения, а настоящий шар. потом тень схлынула и глубина медленно пошла на спад, как будто некто закрыл второй, для особенных случаев назначенный глаз, а потом, возможно, и первый

было какое-то количество историй

весь смысл был в том, что их наутро или после, днём, по телефону рассказывают тому, с кем они произошли. и он по правилам игры всегда должен верить, потому что иначе игра теряла смысл. и с этим вот тщательно вытертым из памяти опытом, вроде бы и не вполне своим, но от которого, тем не менее, совершенно невозможно отречься, непонятно было, как обращаться. Как если бы кто-то рассказывал в подробностях о твоём существовании до того, как ты появился на свет и тебя научили запоминать события. Не лжёт ли он? Вполне вероятно. Или, быть может, события были проинтерпретированы им не вполне правильно. И тут в действие вступал некто, безусловно обладающий всей полной информации, и этот некто постоянно скрывается, отводит глаза, делает вид, что его и не существовало вовсе, и тут начинался особенно увлекательный этап игры, из-за которого всё и начиналось -- попытаться этого некто изловить, поймать с поличным, принудить к ответу (хотя результат был заранее известен: он не расколется). И было забавно, и опасно щекотило гланды и пробирало до дна кожи, и, безусловно, опрометчиво ожидать и даже требовать.

после двух суток невоздержания в возлияниях появляется устойчивое чувство того, что всякая мысль материальна, что-то вроде изогнутого скользкого червя, точащего мозг изнутри и всяким движением своего кольчатого тела причиняющего боль.

Л. отличался извесным постоянством: всегда женился на женщинах с широко расставленными светлыми глазами, бровями, взлетающими от переносицы высоко к вискам, курчавыми светлыми волосами и по имени, в котором встречались буквы "м" и "и": "Людмила", "Марина". От всех этих дам у него были дочери, которых -- иногда по его настоянию, а иногда само как-то складывалось -- всех называли Мариями, потому что это, по мнению не только Л., но и многих, самое подходящее имя для девочки, и потом он усматривал в этом обстоятельстве, то есть, в том, что рождались только девочки, некоторый залог, как бы напоминание со стороны небес о том, что всё идёт хорошо. И бог с ним, довольно, потому что история совсем не о нём.

сложилось так (и снова мы спросим, кто так сложил? само ли, или тут вмешательство некоторых необратимых и неотменимых процессов?), что две из четырёх имеющихся Марий (и кто знает? Л. ещё далеко не стар, то есть, стар, но не дряхл, то есть, может быть в какой-то степени и дряхл, но сил на очередную Марию у него наверняка достало бы, опять-таки, женщины с широко расставленными глазами и светлыми курчавыми волосами не перевелись ещё на земле, где и Л. ещё не перевёлся, и, стало быть, есть возможность для возникновения пятой), встретились (и кто может упрекнуть нас в том, что мы откладывали время, когда бы можно было вставить этот глагол, слишком долго, когда время, потребное на эту отсрочку, ничто в сравнении с тем временем, что обе Марии ждали, сами не зная чего, перед тем, как их встреча состоялась? мы не можем угадать имени и должности этого человека и человек ли он вообще).

Долго-долго Мария и Мария смотрели друг на друга, пытаясь угадать в постороннем лице собственные черты, которые могли бы в какой-то степени примирить их друг с другом, то есть, с собой. Сколь ограничен набор лекал, по которым вычерчиваются человеческие лица, столь же широк диапазон их применения. Каждой другая казалась неудачной карикатурой на собственную персону. Кто и зачем сделал так, что они встретились? -- вот была мысль обеих. В конце концов одна из Марий, та, что была постарше, но сохранилась лучше, прошамкала:

-- Ты забрала моё имя, --

и другая, та, из которой песок ещё не сыпался, но и мысли о лучшей доле давно перестали волновать её ум, удручённым учёной степенью, сочла нужным согласиться:

-- Да, я забрала твоё имя. Забери его назад, если хочешь. И поступай с ним по своему усмотрению (хотя какое тут, если разобраться, могло быть усмотрение? присоединить его, что ли, к своему первому, и тогда бы произошло, как будто первую всё время кто-нибудь куда-нибудь зовёт, в то время как вторую уже никто и никуда? мы не знаем)

на самом деле они поговорили минут пятнадцать об обыкновенных вещах, повспоминали о родителе (вскоре выяснилось, что они всё перепутали и родители у них разные), о ситуации на Востоке, о тяжёлом впечатлении, которое производит в их возрасте движение атмосферных фронтов -- и разошлись, как говорили во времена их молодости, в море корабли. Ни одна из них не обмолвилась о давней и сгладившейся как галька, совершенно округлой и на вид не отличимой друг от друга -- обиде о той, третьей (четвёртой?), которая ещё ходит, не зная.

10. Александр Петрович. Скоро наступит конец света (1968). Вольная экранизация Бесов Достоевского, снятая отцом современного югославского-постюгославского кино; фильм, после которого Петрович эмигрировал во Францию.

10. Эмир Кустурица. Кафе «Титаник» (1980). Телефильм, снятый до того, как Кустурица придумал стиль «чинджи-ринджи бубомара». И надо сказать, хорошим режиссером был Кустурица. В таком же духе сделаны «Невесты приходят» и «Помнишь ли Долли Бел?». Совершенно убойная история (Иво Андрича) про фотографа, над которым все издевались, и поэтому он пошел в фашисты, чтобы издеваться самому. Однако и фашисты выделили ему самого что ни на есть захудалого еврея…

10. Мартин Шулик. Orbis pictus. Так называется известный учебник латинского языка, написанный Яном Коменским. Шулик разворачивает перед нами мир, на манер Коменского, используя в качестве медиума девочку, которую выгнали за неспособность из приюта для умственно отсталых. Как и положено, в конце-концов девочка приходит к краю света.

9. Цзян Вэнь. Солнечные дни (1994). Автобиографический режиссерский дебют известного актера (впоследствии снявшего еще два фильма, «Дьяволы на пороге» и «И восходит солнце»). Воспоминания, неразличимо переплетенные с фантазиями, о счастливом детстве под солнцем председателя Мао. Детство, это собственно и есть неразличимая переплетенность реальности и мечты, так же, как и кино.

8. Цзя Чжан Кэ. Мир (2004). Фильм с довольно запутанным сюжетом и действующими лицами (которые к тому же китайцы). Поэтому было как-то тяжеловато смотреть 2,5 часа. «Натюрморт» хотя бы разбит на новеллы, поэтому ясно, где начало и конец. Отчасти такая запутанность имитирует место действия – парк «Мир» в Пекине, представляющий из себя весь мир в одну треть натуральной величины. Вообще сам образ грандиозный – усиленными темпами строятся миры, днем и ночью, миры, в которых никто не находит счастья (остается утешаться, что русским, которых довольно много в фильме, еще хуже), и цена этого строительного бума – жизнь простого рабочего по имени «Сестричка».

8. Кшишитоф Кеслевски. Трамвай. Концерт желаний. Учреждение. Ранние короткометражки.

8. Петер Шонау Фог. Искусство плача (2006). Комедия из жизни педофила-молочника и его чокнутой семейки. Комедия такая северная, где-то в духе Андерсена и Вармердама.

8. Клаус Хярё. Новый человек (2007). Шведская версия «Сестер Магдалины», о практике добровольно-принудительной стерилизации сумасшедших, извращенцев, национальных меньшинств и вообще подозрительных членов общества, которая осуществлялась по национал-социалистическим законам, действующим в Швеции до 1976 г. При этом все снято в дымке поэтического кино Хярё (Элина – словно меня и не было, Моя лучшая мама) с умопомрачительными настоящими шведскими пейзажами и под настоящую шведскую музыку Хуго Альфвена, что верится, что все это делалось для их же блага.

7. Корнел Мундружо. Иоанна (2005). Опера про медсестру, наркоманку и шлюху, поведение которой вступает в противоречие с медицинской системой. Очень красиво и смешно.

6. Корнел Мундружо. Счастливые дни (2002). История мелкого уголовника, влюбившегося в любовницу (Орси Тот, снявшаяся и в Иоанне) крутого мена, занимающегося с ней садизмом. Однако их отношения кончаются гораздо хуже…

А что Вы хорошего видели в последнее время?

Лучшая новость последних дней:
Гигантскую надувную собачью какашку унесло ветром
http://snorapp.livejournal.com/820353.html