tapirr

О повседневности удаленной от нас исторической эпохи, как правило, исторические источники лишь «проговариваются».  Так, только с началом десталинизации, в 1953 году, в справках и докладных партийных организаций начали фиксироваться многочисленные свидетельства о грубом стиле работы педагогов.

«В Чермозском районе ученик 3-го класса Стариков Володя, идя в школу, по дороге запачкал руки. В школе был вскоре вызван учительницей Поповой к доске. Увидев загрязненные руки у Старикова — Попова приказала 3 (трем) учащимся класса немедленно вывести его из школы на двор и бросить в помойную яму, что ученики и исполнили. Затем Стариков этими учениками был вытащен из ямы и сидел в классе мокрый и грязный на виду у всех учеников класса. Придя домой, от испуга заболел и длительное время не посещал школу»*.

На первый взгляд этот шокирующий пример школьной педагогики выглядит действиями человека с расстроенной, неадекватной психикой. Если бы не детали. Среди учеников нашлись ретивые добровольцы, воспринявшие поручение как привычное. Дело происходило в сельской местности, где скрыть подобное весьма и весьма непросто. Вероятно, можно было бы трактовать этот пример как исключительный, если бы не многочисленные упоминания схожего поведения.

( Живопись )

Фото, её прототип:

( Фото )

«В городе Губаха учительница IV класса школы Митрофанова систематически применяла антипедагогические методы воспитания учащихся, избивала их, всего из 40 чел. учащихся класса нанесла побои 37 чел., в итоге группа учащихся в числе 17 чел. в марте с. г. ушли с уроков к прокурору города с коллективной жалобой на Митрофанову»*. В том же деле упоминается о некоем пятикласснике, доведенном до самоубийства директором школы и преподавателем русского языка.

В рассматриваемое время, как и в любой переходный период, происходило перерас-пределение полномочий различных ведомств. Определялись новые сферы ответственности. Осмелюсь высказать предположение: нарушение бюрократической рутины, необходимость освоения советским чиновником новых практик должны были актуализировать повседневность, переводить ее хотя бы на время из разряда невидимой рутины в проблемное поле. В предшествовавший период репрессивные действия учителей не могли быть явно отражены в документах. В противном случае официальные отчеты пестрели бы информацией об ужасах ГУЛАГа задолго до смерти Сталина.

В последнем сюжете обращает внимание не только жестокость учительницы по отношению к своим подопечным, но и поведение учащихся, желавших прекратить над собой издевательства. Заметим, что в этой истории не фигурируют родители. Школьники младших классов самостоятельно ищут спасения у… прокурора.

Этот случай можно было бы принять за исключение из правил, если бы по той же поведенческой схеме не действовали в то же самое время заключенные лагерей. Методы зэков, пытающихся найти управу на бесконтрольную администрацию лагерей и распоясавшихся уголовников-рецидивистов, причудливым образом оказались освоены детьми. Вряд ли это можно назвать случайностью. Для того чтобы освоить практики лагерного протеста, школьники должны были прежде идентифицировать себя с населением мест не столь отдаленных.

В системе послевоенных координат это сделать было несложно. Граница между лагерным миром и населением городов, рабочих поселков в это время была очень прозрачна. После войны через лагеря ГУЛАГа прошло рекордное количество заключенных. Речь идет прежде всего о жертвах репрессивных указов 1947 года, которые во время амнистии 1953 года представляли самую массовую категорию освобожденных лиц, например в Прикамье**. Освоенный опыт лагерной жизни переносился в городское пространство, усугубляя криминальную ситуацию.