Ведь какой бы самонадеянной СБУ ни была, при полной тайне расследования спецслужба вынуждена допускать вероятность отклонений от генеральной линии. Следствие же вести Генпрокуратуре. Пусть и для проформы. И Николай Голомша (при всех своих полномочиях и недосягаемости для Генпрокурора, о чем свидетельствует оперативное возвращение к кураторству над «делом Гонгадзе» после недавнего откомандирования в сферу военных прокуратур) все же не всесилен. Семимильную поступь следствия по делу отравления кандидата в президенты после вмешательства депутатской временной следственной комиссии ему все-таки пришлось умерить. Поэтому курс взят на публичность. К каким бы выводам ни приходили в Генпрокуратуре, гражданам доносят ту информацию, которая является целесообразной в ракурсе заранее заданной версии: будь то относительно допросов, будь то других участников преступления, поисков, результатов экспертиз, впоследствии обвинения и т. д.

Да, сбои в программе происходят с первых дней, в том числе в отношении головы Гонгадзе. Адвокат Сергей Осыка по результатам общения с Пукачем в зале Печерского суда отметил, что его клиент считает себя облитым грязью, а выдвинутые ему обвинения — несправедливыми. По поводу показаний относительно заказчиков убийства и местонахождения головы журналиста его ответ был следующим: «Я такую информацию не предоставлял, она не отвечает действительности».

Подтверждений сообщений задержанного, о которых говорил представитель СБУ, не было и со стороны Генпрокуратуры. Зам Генпрокурора Виктор Кудрявцев, признав факт ночного допроса по поводу его результатов, был крайне лаконичен: «Мне неизвестно, какие он давал показания». А Генпрокурор 24 июля на пресс-конференции четко сказал: «На данное время таких оснований (совокупность доказательств, указывающих на конкретного заказчика или организатора. — Авт.) нет». А раз на самом высоком уровне опровергнуто одно из озвученных утверждений Грицака, значит, и с другими — минимум — не все чисто.

По информации близкого к следственной группе источника, которую 28 июля опубликовала «Сегодня», через неделю после задержания работа с обвиняемым все еще находилась на стадии рутинных вопросов-уточнений (где родился, какое образование, где работал, состав семьи и т. п.). Разговор не приблизился даже к 16 сентября в 2000 г., не говоря о более позднем периоде.

О том, что заявления об исчерпывающих показаниях Пукача имеют мало общего с реальными фактами и являются технологической политизацией процесса, 3 августа говорила представитель Мирославы Гонгадзе Валентина Теличенко.

Подтверждением этой информации может служить признание Николая Голомши в интервью «5-му каналу»: «События 28 июля не помогли следствию в поисках заказчиков убийства Гонгадзе». По сути это значит, что их имена Пукач не назвал, по крайней мере нет доказательств, которые бы подтверждали его «показания». К тому же очевидно: если бы генерал назвал хотя бы одну фамилию, этот человек уже был бы задержан. Или, возможно, к нему применили бы более мягкую меру пресечения — но на допросы он ходил бы обязательно.

Но как бы то ни было, благодаря выступлению Василия Грицака и последующим стараниям его коллег президент со всех площадок развивает мысль о причастности к преступлению прежнего руководства страны и фактически требует от Генпрокуратуры неуклонно следовать этим его концептуальным представлениям.

Смена декораций

Предание огласке «свидетельств» Пукача, опровергнутых в тот же день, дало основания считать, что голову Георгия Гонгадзе уже нашли. Остается протокольно оформить ее за генералом. Трюк, может, и удался бы, если бы, объявляя о находке, позаботились о соответствующих декорациях.

Какие-то движения, правда, вроде бы были. По информации «Газеты по-киевски» (30.07.2009), сельского участкового села Сухолесы, где, по первой версии, надлежало храниться черепу, предупредили о новых раскопках в лесу и распорядились провести разъяснительную работу среди населения. Кто-то из местных жителей видел грузовики с солдатами, а также работы у старых траншей и даже слышал намеки на то, что ищут. Однако в итоге на месте «акулы пера» наткнулись лишь на один более-менее свежий раскоп, а потому весьма критически отнеслись к «фронту работ».

С сарказмом было воспринято и прокурорское объяснение журналистам факта отсутствия на месте раскопок работающих людей и «Альфы» в оцеплении. Мол, наши ребята умело замаскировались и рассредоточились не на земле, а на деревьях, и залегли в зарослях у реки Рось. Но череп нашли не на деревьях и не в реке, а как раз в земле! По-видимому, информированные источники или были не очень информированы или же забыли добавить, что часть следопытов перевоплотилась в духов, в арсенале наших спецслужб появились шапки-невидимки, к тому же они научились изымать нужные вещи без прямого контакта с ними.

Никудышная подготовка сцены поисков головы привела к тому, что уже 29 июля страну взорвала антисенсация — репортаж телеканала «1+1» под названием «Искали или не искали?» с убийственным утверждением: «в селе следователей и в глаза не видели!» 30 июля тему бесплодной разведки в окрестностях Сухолесов продолжили печатные издания. Ее подхватили эксперты. В оценке события все СМИ так или иначе солидаризировались с мнением местных жителей: «Прокуратура ваша фуфло гонит. В нашем лесу никакой головы никто не находил».

В поисках выхода из ситуации уполномоченные на охрану законности, окрыленные безнаказанностью, а то и овациями за бездарную театрализацию задержания Пукача принялись мухлевать дальше.

Нужно сказать, что в новой редакции легенды по мере возможности учтен справедливый экспертный скепсис относительно ряда ранее заявленных позиций и заложены ответы на вопросы, рефреном звучавшие в те дни: неужели высокопоставленный и опытный работник МВД мог совершить убийство в непосредственной близости от места, где живут его родственники (новое место захоронения головы перенесли на несколько километров дальше)? Куда делись сотрудники оперативно-розыскной группы ГПУ и эксперты, если, найдя фрагменты черепа журналиста, они должны были работать на месте находки дальше (за два дня к фрагменту черепа прибавили зубы)? Почему, имея информацию о месте убийства, следователи ГПУ не провели поиски черепа на стадии досудебного следствия? и т. п.

И даже причину смены места раскопок списали у журналистов. 30 июля «КП в Украине» написала: «Можно допустить, что стражи порядка специально отправили прессу по ложному следу, например, чтоб им не мешали работать». «Они сообщили журналистам недостоверную информацию (голову, мол, нашли под селом Сухолесы, где проживала родня Пукача), чтобы никто не мешал раскопкам», — так «Сегодня» в номере от 7 августа передала читателям объяснения Валерия Хорошковского на этот счет.

Из-за настойчивости и аргументированной критичности журналистов 30 июля пришлось отрапортовать о «полной комплектации» черепа. А днем ранее было наложено табу на общение с журналистами участников следственной группы по «делу Гонгадзе» до передачи дела в суд. Информационную отдушину оставили только для пресс-центра Генпрокуратуры, что, впрочем, не оградило от дальнейших ляпов, неизбежных в условиях плохо продуманных манипуляций.

Собственно, без объявления о пересечении финишной ленты нельзя было называть другое место раскопок, ведь тогда журналистская братия рванула бы по новому адресу, а там, как теперь точно известно, на то время еще и конь не валялся. А так, нет работы, нет следователей «в поле» — и нечего за ними гоняться.

Но чем дольше длится имитация, тем больше шансов на ее разоблачение.

5 августа пресс-служба Генпрокуратуры официально сообщила, что поисковые работы велись не у села Сухолесы Белоцерковского района, а в лесополосе около села Довгалевское Рокитнянского района Киевской области. При этом не скрывалось, что «уточнение» относительно места захоронения головы (в действительности имеем дело с полным пересмотром всех ранее заявленных позиций. — Авт.) — это вынужденная реакция на обращение журналистов за разъяснениями к руководителю пресс-службы Генпрокуратуры Юрию Бойченко: «Они (журналисты. — Авт.) позвонили мне и спросили, тогда я им точно указал, где именно яма, в которой нашли голову».

Местонахождение ямы, в которой «точно» нашли голову, определила топография местности. Лесополоса у села Довгалевское находится на трассе Белая Церковь — Тараща, в нескольких минутах езды от места убийства. В 20 километрах отсюда, неподалеку от Таращи, в 2000 году нашли тело обезглавленного мужчины, идентифицированного следствием как Георгий Гонгадзе. На первый взгляд логично. Преступник спрятал часть трупа между начальным и конечным пунктом передвижения. Но стройность этой идеи начисто разрушают некоторые сведения о личности Пукача.

Как рассказал его преподаватель в Донецкой школе милиции, а в настоящее время председатель совета ветеранов Донецкого юридического института Василий Лямзенко, уголовное право и криминалистику Пукач знал на «отлично». И именно поэтому получил рекомендацию на кадровый запрос Главного управления милицейской разведки в Киевском ГУВД («КПвУ», 17.08.09). Собственно, высокий профессионализм Пукача подтверждает его стремительный карьерный взлет.

Что интересно, этот профессионализм признан и теми, кто в плане организации и осуществления тайных операций (а именно к таким относится убийство Гонгадзе) пытается представить Пукача даже не как простака, а как болвана. Грицак длительные поиски генерала объяснил осведомленностью последнего о методах конспирации, которые используют правоохранительные органы. А представитель СБУ в группе Генпрокуратуры, расследовавшей убийство Гонгадзе, генерал-майор Владимир Рокитский в интервью УНИАН (4.08.2009) вообще рассыпался комплиментами в адрес Пукача: «...прошел все этапы работы, от самой низкой до высшей ступени, потому прекрасно знает все нюансы работы, все методы, средства и способы. Я еще раз повторюсь — этот человек чрезвычайно умен и мог играть в прятки не один год».

Если принять во внимание оды разведывательно-конспиративному мастерству Пукача, то очевидно: закопать голову в месте, вычислить которое не составляло бы труда в случае, если бы у подельников сдали нервы или совесть, он не мог. В этом контексте еще более абсурдно выглядит место, которое он якобы выбрал для убийства. И вообще как-то так получается, что путь от дома, в котором жил Гонгадзе, и до леса под Таращей генерал прямо-таки обставлял стендами с подробным рассказом о каждом эпизоде своей преступной деятельности, а за 4 года бегов не оставил о себе даже маленького указательного знака.

Тем не менее у Довгалевского все же организовали видимость поисков. Как писала «Сегодня» (7.08.2009), привезли солдат, армейскими лопатами на глубину от 60 до 150 см вдоль и поперек перекопали около 1500 квадратных метров (участок размером 50х35 м), заложили яму глубиной до 2 м, которую пишущей братии надлежало интерпретировать как место, где была зарыта голова. А на оголенных корнях дерева оставили пару новых резиновых перчаток — якобы в них «работал» Пукач.

Раскопки по сценарию

Впечатление бережного и деликатного отношения к находившимся в земле вещдокам должен был подчеркнуть оставленный на дне ковшик от детского конструктора. Будто следователи для таких целей не имеют специальных инструментов. А, может, кто-то совестливый из группы прикрытия эту детскую игрушку оставил для подсказки, дабы люди поняли, что все, здесь происходящее, равноценно игре дошкольников?

К работам привлекли внимание местных жителей, пригласили журналистов. Водитель «Жигулей», которые в момент осмотра появились на другом конце поля, по-киношному ковыряясь в двигателе и время от времени бросая взгляд в сторону посетителей, проследил, клюнули ли те на подготовленную для них бутафорию. Словом, создали условия, чтобы в репортажах о поисках больше не писали: «...В окрестностях Белой Церкви журналисты надеялись увидеть скопление «больших погон», оцепление и ажиотаж. Но там тишина. Селяне узнали о находке из новостей» («Известия в Украине», 30.07.2009). А по аналогии с 2005 годом, ссылаясь на свидетельства местных жителей, несли бы в народ благую весть: «Работали здесь военные, очень много военных, и еще какие-то люди, большой участок земли был окружен, никого туда не подпускали, селяне объезжали его десятой дорогой» («Сегодня», 7.08.2009). И что еще более важно — не доходили бы в своих умозаключениях до крамолы: «поверить тому, что в настоящий момент говорит следствие, — в случайность задержания Пукача, «свежесть обнаружения» головы Гонгадзе, — может только тот, кто на месте не был. Тот же, кто был, поймет, что голову нашли или не здесь, или не сейчас», или же «не исключено, что все эти годы она, давно обнаруженная, хранилась в материалах следствия, чтобы сейчас, перед выборами, позволить власти сказать: мы добились успехов в расследовании дела Гонгадзе».

Газета «Новая», которая 5.08.2009 г. первой сообщила о новом месте захоронения, правда, описывала процесс поисков иначе. В ее изложении раскопки проводили ночью, чтобы избежать лишнего внимания и случайных свидетелей, на месте работал только узкий состав следственной группы ГПУ.

Разную подачу одного и того же события, конечно, можно списывать на недостаточную осведомленность или разный ракурс взгляда журналистских групп. Но больше смахивает на то, что «свидетельства» «Сегодня» заведомо выстроены в фарватере массовости и публичности работ 2005 года. И чтобы снять сомнения относительно реальности раскопок у села Довгалевское, и чтобы исправить провалы сценария «поисков» головы Гонгадзе у села Сухолесы.

Но новых нестыковок избежать все же не удалось. Описанная журналистами «Сегодня» открытость поисковых работ никак не стыкуется с маскировкой от посторонних глаз, в первую очередь вездесущих и всевидящих СМИ, о чем тому же изданию говорил замруководителя СБУ Хорошковский, объясняя, почему, мол, найденная голова в конечном счете передвинулась на несколько километров от места, которое от имени Пукача называли изначально.

Хотя присутствие представителей СМИ при раскопках, пусть даже в минимальном составе, но от оппонирующих лагерей, мало чем бы навредило. Стояли бы за сигнальными лентами и наблюдали, как Пукач ищет место, где вырыл яму, как слой за слоем снимают грунт, как появляются вещественные доказательства. Убедились бы в целости почвы и соответствии характера залегания захоронению 9-летней давности. Никто б не обнародовал тогда «провокационных сообщений» о том, что скопление названных следствием предметов появилось недавно, или же что оно вообще существует лишь в отчетах Генпрокуратуры.

Но вернемся к мотивации Хорошковского. О какой конспирации можно говорить при большом скоплении военных и осведомленности местных жителей о предмете поисков (и потому что об этом несколько дней подряд непрестанно говорили по всем центральным телеканалам, и потому что неподалеку села Сухолесы, в официальных сообщениях ГПУ фигурировавшего как место захоронения головы)? Как могло случиться, что при такой массовке никто из местных не сообщил представителям СМИ — которые, обследовав каждый метр указанной территории, на тех же телеканалах вещали, что в упор ничего не видят — куда им на самом деле нужно прибыть, чтобы наконец попасть на раскопки. Поэтому пусть в ГПУ не думают, что все такие глупые, как там мудрые. Кто-то и поймает на очередной порции лжи.

Более недели все было тихо. Разрытый участок увидели репортеры лишь одной газеты (очевидно, «правильной»), и то постфактум — по-видимому, 5 августа, и по наводке причастных к следствию. А Юрий Бойченко, между прочим, 30 июля в эфире «5-го канала» обещал пригласить на экскурсию всех желающих, причем с возможностью отснять ход следственных действий. Обещание, как и следовало ожидать, оказалось пустышкой. Ведь понятно, при нашествии журналистов положительных комментариев относительно выполненной работы было бы минимум. От «Интера», от «УМ», возможно, еще кого-то. А большинство публикаций пестрело бы описаниями бессовестного подлога, что, собственно, впоследствии и произошло.

Красные тряпки в местах преступлений

Порожденные карнавальным задержанием Пукача догадки об очередной фальсификации «дела Гонгадзе» с каждым шагом следствия перерастали в стойкое убеждение (см., в т. ч. «Мигрирующий череп», Владимир Сенчихин, «2000», 14.08.2009). Разговор с местными жителями села Довгалевское показал: поисковые работы действительно проводились — «в березовой лесополосе рыли... лазили даже в воду и долго копали у вышки». Но, как и следовало ожидать, «состоялись вышеназванные действия 3—4 дня назад», то есть приблизительно 5 — 6 августа и однозначно после того, как Генпрокуратура официально отчиталась о найденном (полностью) черепе и указала представителям СМИ «точное место ямы, в которой нашли голову».

Указанный журналистом «2000» промежуток времени, в который осуществлялась имитация поисков головы Гонгадзе, совпадает с периодом, отмеченным авторами статьи в «Сегодня». Они пишут, что в лесополосе у села Довгалевское оперативники, прокуроры и эксперты вместе с Пукачем побывали несколько дней назад. «Несколько дней назад» — это явно меньше, чем те 9—10 дней, которые прошли с момента сообщения о первом найденном фрагменте черепа, то есть, с 28 июля.

Факторы разрушения черепа в устах начальника пресс-службы ГПУ претерпели метаморфозы еще раньше, во время сухолесовской эпопеи, ведь прикидки относительно того, где же он мог залегать, не прекращались все три дня после того, как было объявлено о первом найденном фрагменте. В зависимости от выбранной точки называли то тяжелую технику (ковш экскаватора), которая прокладывала дорогу, то плуг от трактора. «Действительно, это поле, на котором сеют, пашут, роют канавы, есть гусеницы тракторов», — честно-честно глядя в глаза миллионам налогоплательщиков, говорил замгенпрокурора Николай Голомша.

Мы, конечно, не станем опровергать приплинтусовый уровень профессионализма, которым бахвалятся украинские правоохранительные структуры, совершенно серьезно выставляя милиционера с большим опытом практической работы, экс-руководителя криминальной разведки Украины как лицо, не знакомое с азами конспирации. При этом информируя общественность о согласии Пукача показать, где спрятал голову Гонгадзе, еще до того, как она была найдена, что могло привести к опережающим действиям и ее извлечению кем угодно — если не заинтересованными, то просто любопытными.

Однако, невзирая на дилетантскую самоидентификацию причастных к расследованию, при оценке событий все же будем исходить из принципа адекватности. Согласно ему следователи не разглашают показаний подозреваемого относительно вещественных доказательств, не найдя их, не говоря уж об экспертном подтверждении. Самое большее, что в таких случаях выдают на публику: «задержанный сотрудничает со следствием», «задержанный дает показания», «показания проверяются» и т. п. То есть общепринятые фразы, максимально далекие от конкретики. Собственно в таком ключе Генпрокурор 18 августа и докладывал президенту. А если и сказал больше, то — по общему согласию — это осталось за кадром.

О том, что Пукач имел достаточно времени (целых четыре года!), чтобы с приходом власти, которая не будет покрывать его деяния, уничтожить голову исчезнувшего журналиста, следственным тяжеловесам даже говорить неловко. Пукач же, как считают правоохранители, перемещался из области в область, три раза был в столице. А до глубинки Киевщины почему-то не доехал. При том что голову, как выяснилось, зарыл достаточно далеко от места убийства, а значит — не подвергался риску возможного надзора.

Может, генерал уже тогда не исключал явки с повинной или разоблачения, а потому на всякий случай хранил доказательство собственной вины? Рассуждая, наверное, так: уничтожив вещдок, чем докажу, что выкапывал труп, отрезал голову и перевозил обезглавленное тело? И тогда к ответственности притянут другого, невиновного. Поскольку срок кому-то таки впаяют! А так, развесив красные тряпки в пунктах преступления (выбрав для убийства окраину села своей тещи и схоронив отчлененную голову то ли в 100 м от него, то ли в нескольких километрах в лесу у трассы на Таращу, возле которой рано или поздно найдут слегка присыпанный землей торс), сделаю доброе дело, подскажу собратьям по службе, где находятся останки, подведу их под премию и другие служебные отличия. И сам вовек эти места не забуду.

Впрочем, даже настроенность на возможное признание не обязывает консервировать следы преступления.

Однако, расставляя подсказки, Алексей Пукач явно переоценил аналитические способности коллег. С 2005 года, зная, где произошло душегубство и отметив привычку экс-начальника криминальной разведки метить дорогу от места преступления вещами жертвы, а также засвечивать свою физиономию в придорожных кафе, они так и не смогли проложить пунктир от таращанского леса до села Сухолесы по трассе между Таращей и Белой Церковью и перекопать лесополосы вдоль нее. Это же элементарно, Ватсон! — воскликнул бы Шерлок Холмс, имея такие исходные данные.

Дабы не быть голословными, характеризуя составленный следствием поведенческий портрет Алексея Пукача, приведем фрагмент интервью первого замначальника Главного следственного управления ГПУ Романа Шубина «Фактам» (опубликовано 23.12. 2005, то есть после передачи материалов дела в суд): «Полиэтиленовый пакет, в котором оказались арбузы, оставили на месте убийства. Ключи от квартиры... выкинули в озеро возле села Блошинцы, в котором мыли руки после убийства. Куртку убитого, туфли, зонтик и ставшие ненужными немецкие автомобильные номера выкинули на обочине шоссе... На обратной дороге, возвращаясь в столицу, соучастники преступления заехали в придорожное кафе, где поужинали и распили бутылку водки». А через несколько дней, когда уже весь мир знал об исчезнувшем Гонгадзе и начались его интенсивные поиски, Пукач при соучастниках убийства «разбил и выкинул в водоканал возле отеля «Славутич» мобильный телефон, а в озеро возле дачного массива Осокорки — сумку Гонгадзе с содержащимися в ней бумагами».

Чей череп?

Впрочем, отвлекающие маневры правоохранителей в ходе следствия, в том числе относительно местонахождения ключевого вещественного доказательства, можно отнести к производственной необходимости. Да и не обязаны они сообщать о сопутствующих предметах, обнаруженных на месте работ. Но в данном случае мы имеем дело с кардинально иным явлением. Поиски головы Гонгадзе не велись вообще. В указанные на официальном уровне сроки поиск не производился у села Сухолесы, а также у села Довгалевское, как и где бы то ни было еще. Череп не искали и не находили ни там, ни там.

Поэтому озвученная история — фарс, такой же, как само задержание Алексея Пукача, как его «скрывание», его побег и так — до исходной точки, из которой он попал в «дело Гонгадзе». И невелика беда, если бы все эти ухищрения были направлены на то, чтобы запутать дотошных журналистов или выяснить реакцию определенных лиц и их дальнейшее поведение.

Но нацеленное на объективное установление истины следствие вместе с рапортом о полностью составленном черепе (что фактически знаменует завершение розыскных работ) не называло бы заведомо ложное место находки. И в качестве канала распространения таких данных не использовало бы одно из ведущих украинских информагентств, создавая последнему имидж ретранслятора лжи. Ведь к 30 июля уже было говорено-переговорено о том, что у села Сухолесы Белоцерковского района нет даже намеков на раскопки, а УНИАН, ссылаясь на официальные источники в Генпрокуратуре, продолжал вещать, что все происходило именно там.

Какой следствию смысл называть ложные факторы повреждения черепа? Кто-то из заказчиков преступления, умудрившись оставить на останках свои отпечатки, будет прорываться сквозь оцепление, дабы похитить их — и тем себя разоблачит? Ну разве что таким образом надеялись вызвать нервный срыв у людей, которых давно отнесли к заказчикам: то ли в качестве толчка к самоубийству, то ли к побегу за пределы Украины, то ли к пожертвованиям на пролонгацию нынешнего президентства.

Фрагментарность имеющегося черепа наводит на мысль, что он содержит признаки иного способа убийства, а потому в целостном виде перечеркивает закрепленную судом версию преднамеренного удушения. То есть демонстрировать можно только отдельные части.

Тело, найденное в 2000 году под Таращей, обезглавлено. И голову тоже могли хранить на случай, если появится вопрос о ДНК-анализе одних и других останков. Хотя не факт, что кости, которые месяц назад «нашла» ГПУ, и кости, которые «присвоили» Георгию раньше, принадлежат одному и тому же человеку. При их схожести не было бы у Валентины Теличенко потребности до завершения наиболее информативных экспертиз акцентировать внимание на происхождении черепа от тела Георгия Гонгадзе. Кроме того, еще с 2000 года существуют подозрения, что обнаруженный в осеннем лесу труп был подменен по дороге в киевский морг. Так что возможна и третья голова.

Итак, поставленный «2000» 14 августа вопрос: «Кому же на самом деле принадлежит найденный череп, если о том, что он может принадлежать Гонгадзе, сообщили намного раньше, чем его обнаружили» — остается открытым.

С момента исчезновения журналиста в качестве наиболее вероятного способа убийства рассматривался выстрел в голову. Кое-кто настаивал на нем так упорно, будто сам нажимал на курок. Это предположение фактически безальтернативно продержалось до марта 2005 года, пока устами задержанных милиционеров нам не сообщили об умышленном удушении.

На фотографии останков головы Гонгадзе в «ЗН» от 29.08.2009 пулевые отверстия не прослеживаются. Но там показана только одна сторона черепа, что лишь отрицает прострел навылет. Впрочем, все эти размышления абстрактны. Нельзя же считать снимок изображением черепа Георгия, если на территории Украины нет точки, где его 28 июля вырыли по наводке Пукача.

Собственно, потому поначалу пробовали обойтись доказательством по месту находки. Раз фрагменты обнаружены там, где указал Пукач, значит, они принадлежат Гонгадзе, — убеждал Николай Голомша. Однако подобными заявлениями можно убаюкивать лишь наивных граждан. Для гурманов доказательного дела этого маловато.

Помогут ли следствию зубы

Хотя, действительно, если какую-то вещь находят там, где указал подозреваемый, достоверность ее причастности к делу высока. Но не абсолютна. Допрошенный мог назвать место наугад — просто чтобы отстали. А обломки человеческих черепов или даже целый череп — не такая уж редкость в украинской земле. Та же прокуратура сообщила об еще одном, предварительно отнесенном к периоду Великой Отечественной войны, черепе на месте раскопок.

Ввиду недоверия экспертной среды к объявленным результатам, к первому куску черепа пришлось добавлять новые и дополнять картину преступления вещественными доказательствами, которые, с одной стороны, привязывают к нему Алексея Пукача, а с другой — подчеркивают принадлежность находки именно Гонгадзе.

На третий день поисков, 30 июля, у следствия появились зубы, а вместе с ними — комментарии известного в области челюстно-лицевой хирургии специалиста. Он подчеркнул важность момента, заключающуюся в возможности стопроцентно установить имя погибшего по зубной формуле. А имеющаяся у следствия стоматологическая карта — это, понятное дело, прямой и безошибочный путь к идентификации лица. Хотя сама по себе зубная формула в пределах человеческого рода не столь индивидуальна и неповторима, чтобы по достоверности приравниваться к дактилоскопии или ДНК-анализу. Особенно с учетом механических повреждений, которым, как нам говорят, подвергался череп. Это же не фотография и не рентгеновский снимок обеих полных челюстей, которые действительно могут передать специфику формы зубов (и то не в трехмерном пространстве), их повреждений, к примеру, кариесом или следы лечения.

Кроме того, как следует из вброшенных в прессу данных, зубы были не все. Остальные, выходит, генерал потерял по пути? Или черви в земле их переварили? В связи с этим — подсказка для следствия: вызывать на допрос осужденного Александра Поповича. Вдруг он освежил свои воспоминания о «Ниссан— Патрол» Алексея Пукача с едким трупным запахом и открытыми окнами и вспомнил о зубах, которые валялись рядом.

Подбросить отдельные зубы, причем с признаками, описанными в стоматологической карте журналиста, между прочим, проще простого. Сложнее ответить на вопрос, почему они были отделены от челюсти, а челюсть — от черепной коробки. Даже на полях боев, которые вдоль и поперек выутюжены тяжелой техникой и авиационными бомбами, попадаются целые скелеты, не говоря о невредимых отдельных их частях.

Пукач упражнялся в боксе? В приступе жестокости, которую ему приписывают — по одному из «свидетельств» осужденных милиционеров, совершенно неожиданно вышел из себя и начал душить журналиста — использовал отрезанную голову как тренировочную грушу (ведь вряд ли у такого молодого человека столько зубов было удалено прижизненно)? А затем для каждого фрагмента делал отдельный схрон? Не проще ли утопить, растворить в кислоте, забетонировать и т. п.? Не знал, по-видимому, руководитель Главного управления уголовного розыска департамента поисково-розыскной работы МВД, что в криминалистике есть такая техника, как ДНК-анализ, которой для точного результата достаточно одного миниатюрного кусочка — даже остатков его разложения.

Впрочем, как видно на упомянутом фото, зубы держатся на челюсти. Но, действительно, не все. Нет преимущественно коренных. Не потому ли, что они первые поражаются кариесом, и это зафиксировано в медицинской карточке, что соответственно является признаком конкретного человека? Кроме того, детали повреждений может знать и помнить мама Георгия, тем более что она медик. И не потому ли ее пока не пригласили на опознание?

Привязав место захоронения головы к селу Сухолесы, нарушение ее целостности и трудности поиска всех частей объясняли работой то ли ковша экскаватора при проведении дорожно-строительных работ, то ли трактора в поле. В этот сценарий техника действительно более-менее вписывалась. А чем поврежден череп в лесополосе неподалеку от Довгалевского? Ни экскаватору, ни трактору ездить по ней как-то не выпадает — развернуться негде, да и незачем. И девяти лет маловато, чтобы разложение достигло такой стадии. На уже упомянутом фото череп не только голый, он выглядит так, будто лежал не глубоко в земле, а под проливными дождями. Допустим, ускоренное разложение — следствие горения. Зафиксировали ли его следы, причем девятилетней давности, экспертные исследования?

Кстати, почву пашут не глубже, чем на 40 см. Поэтому плуг не мог повредить объект, залегающий ниже. Раскоп, который журналисты идентифицировали как место захоронения головы, достигает 2 м. Другие траншеи заложены глубже 60 см. Но и эта глубина, и размеры ямы — не тот объем, в котором части черепа (больших размеров и в небольшом количестве, как видно на фотографии) нужно искать три дня, а на четвертый находить еще какие-то предметы.

Кроме того, журналисты, ссылаясь на ГПУ, сообщали, что найденные впоследствии останки залегали на той же глубине, что и обнаруженные ранее. Это на каком же расстоянии они друг от друга находились, если их столько времени собирали? Кто их порастаскивал? Эксперты ведь не могли вести себя как слон в посудной лавке. И не тайник со взрывчаткой они исследовали, что действительно требует особой осторожности, а потому замедляет работу. Поэтому, располагая специальными средствами и методиками для поиска и извлечения предметов из земли, должны были найти все частицы если не сразу, то в течение нескольких часов. Но до конца дня 28 июля работа не была завершена. Об этом свидетельствует выступление Николая Голомши в вечернем эфире «5 канала»: «... сейчас ведутся все работы для установления других фрагментов костей черепа».

На четвертый день работ поисковики обнаружили полуистлевшие резиновые перчатки, в которых якобы работал Пукач. А их должны были бы найти самыми первыми. По логике, генерал должен был бы их снять, хоть немного прикопав уже подверженную тлению голову, то есть оставить перчатки выше нее, в крайнем случае — рядом. Почему на перчатки наткнулись в последнюю очередь, после полностью собранного черепа, если землю, как нас уверяют, просеивали сквозь сито? Не делал же для них генерал специальное углубление?!

Говорить теперь, что все объекты нашли вместе, не имеет смысла. В те дни следствие вело с места событий фактически прямую трансляцию. И если бы остатки перчаток попали в поле зрения оперативников в первую очередь или вместе с черепом, эта информация сразу же пошла бы в эфир. Впрочем, хронология события, если не было его самого, значения не имеет.

(Продолжение в следующем номере)

Ведь какой бы самонадеянной СБУ ни была, при полной тайне расследования спецслужба вынуждена допускать вероятность отклонений от генеральной линии. Следствие же вести Генпрокуратуре. Пусть и для проформы. И Николай Голомша (при всех своих полномочиях и недосягаемости для Генпрокурора, о чем свидетельствует оперативное возвращение к кураторству над «делом Гонгадзе» после недавнего откомандирования в сферу военных прокуратур) все же не всесилен. Семимильную поступь следствия по делу отравления кандидата в президенты после вмешательства депутатской временной следственной комиссии ему все-таки пришлось умерить. Поэтому курс взят на публичность. К каким бы выводам ни приходили в Генпрокуратуре, гражданам доносят ту информацию, которая является целесообразной в ракурсе заранее заданной версии: будь то относительно допросов, будь то других участников преступления, поисков, результатов экспертиз, впоследствии обвинения и т. д.

Да, сбои в программе происходят с первых дней, в том числе в отношении головы Гонгадзе. Адвокат Сергей Осыка по результатам общения с Пукачем в зале Печерского суда отметил, что его клиент считает себя облитым грязью, а выдвинутые ему обвинения — несправедливыми. По поводу показаний относительно заказчиков убийства и местонахождения головы журналиста его ответ был следующим: «Я такую информацию не предоставлял, она не отвечает действительности».

Подтверждений сообщений задержанного, о которых говорил представитель СБУ, не было и со стороны Генпрокуратуры. Зам Генпрокурора Виктор Кудрявцев, признав факт ночного допроса по поводу его результатов, был крайне лаконичен: «Мне неизвестно, какие он давал показания». А Генпрокурор 24 июля на пресс-конференции четко сказал: «На данное время таких оснований (совокупность доказательств, указывающих на конкретного заказчика или организатора. — Авт.) нет». А раз на самом высоком уровне опровергнуто одно из озвученных утверждений Грицака, значит, и с другими — минимум — не все чисто.

По информации близкого к следственной группе источника, которую 28 июля опубликовала «Сегодня», через неделю после задержания работа с обвиняемым все еще находилась на стадии рутинных вопросов-уточнений (где родился, какое образование, где работал, состав семьи и т. п.). Разговор не приблизился даже к 16 сентября в 2000 г., не говоря о более позднем периоде.

О том, что заявления об исчерпывающих показаниях Пукача имеют мало общего с реальными фактами и являются технологической политизацией процесса, 3 августа говорила представитель Мирославы Гонгадзе Валентина Теличенко.

Подтверждением этой информации может служить признание Николая Голомши в интервью «5-му каналу»: «События 28 июля не помогли следствию в поисках заказчиков убийства Гонгадзе». По сути это значит, что их имена Пукач не назвал, по крайней мере нет доказательств, которые бы подтверждали его «показания». К тому же очевидно: если бы генерал назвал хотя бы одну фамилию, этот человек уже был бы задержан. Или, возможно, к нему применили бы более мягкую меру пресечения — но на допросы он ходил бы обязательно.

Но как бы то ни было, благодаря выступлению Василия Грицака и последующим стараниям его коллег президент со всех площадок развивает мысль о причастности к преступлению прежнего руководства страны и фактически требует от Генпрокуратуры неуклонно следовать этим его концептуальным представлениям.

Смена декораций

Предание огласке «свидетельств» Пукача, опровергнутых в тот же день, дало основания считать, что голову Георгия Гонгадзе уже нашли. Остается протокольно оформить ее за генералом. Трюк, может, и удался бы, если бы, объявляя о находке, позаботились о соответствующих декорациях.

Какие-то движения, правда, вроде бы были. По информации «Газеты по-киевски» (30.07.2009), сельского участкового села Сухолесы, где, по первой версии, надлежало храниться черепу, предупредили о новых раскопках в лесу и распорядились провести разъяснительную работу среди населения. Кто-то из местных жителей видел грузовики с солдатами, а также работы у старых траншей и даже слышал намеки на то, что ищут. Однако в итоге на месте «акулы пера» наткнулись лишь на один более-менее свежий раскоп, а потому весьма критически отнеслись к «фронту работ».

С сарказмом было воспринято и прокурорское объяснение журналистам факта отсутствия на месте раскопок работающих людей и «Альфы» в оцеплении. Мол, наши ребята умело замаскировались и рассредоточились не на земле, а на деревьях, и залегли в зарослях у реки Рось. Но череп нашли не на деревьях и не в реке, а как раз в земле! По-видимому, информированные источники или были не очень информированы или же забыли добавить, что часть следопытов перевоплотилась в духов, в арсенале наших спецслужб появились шапки-невидимки, к тому же они научились изымать нужные вещи без прямого контакта с ними.

Никудышная подготовка сцены поисков головы привела к тому, что уже 29 июля страну взорвала антисенсация — репортаж телеканала «1+1» под названием «Искали или не искали?» с убийственным утверждением: «в селе следователей и в глаза не видели!» 30 июля тему бесплодной разведки в окрестностях Сухолесов продолжили печатные издания. Ее подхватили эксперты. В оценке события все СМИ так или иначе солидаризировались с мнением местных жителей: «Прокуратура ваша фуфло гонит. В нашем лесу никакой головы никто не находил».

В поисках выхода из ситуации уполномоченные на охрану законности, окрыленные безнаказанностью, а то и овациями за бездарную театрализацию задержания Пукача принялись мухлевать дальше.

Нужно сказать, что в новой редакции легенды по мере возможности учтен справедливый экспертный скепсис относительно ряда ранее заявленных позиций и заложены ответы на вопросы, рефреном звучавшие в те дни: неужели высокопоставленный и опытный работник МВД мог совершить убийство в непосредственной близости от места, где живут его родственники (новое место захоронения головы перенесли на несколько километров дальше)? Куда делись сотрудники оперативно-розыскной группы ГПУ и эксперты, если, найдя фрагменты черепа журналиста, они должны были работать на месте находки дальше (за два дня к фрагменту черепа прибавили зубы)? Почему, имея информацию о месте убийства, следователи ГПУ не провели поиски черепа на стадии досудебного следствия? и т. п.

И даже причину смены места раскопок списали у журналистов. 30 июля «КП в Украине» написала: «Можно допустить, что стражи порядка специально отправили прессу по ложному следу, например, чтоб им не мешали работать». «Они сообщили журналистам недостоверную информацию (голову, мол, нашли под селом Сухолесы, где проживала родня Пукача), чтобы никто не мешал раскопкам», — так «Сегодня» в номере от 7 августа передала читателям объяснения Валерия Хорошковского на этот счет.

Из-за настойчивости и аргументированной критичности журналистов 30 июля пришлось отрапортовать о «полной комплектации» черепа. А днем ранее было наложено табу на общение с журналистами участников следственной группы по «делу Гонгадзе» до передачи дела в суд. Информационную отдушину оставили только для пресс-центра Генпрокуратуры, что, впрочем, не оградило от дальнейших ляпов, неизбежных в условиях плохо продуманных манипуляций.

Собственно, без объявления о пересечении финишной ленты нельзя было называть другое место раскопок, ведь тогда журналистская братия рванула бы по новому адресу, а там, как теперь точно известно, на то время еще и конь не валялся. А так, нет работы, нет следователей «в поле» — и нечего за ними гоняться.

Но чем дольше длится имитация, тем больше шансов на ее разоблачение.

( ... )