Архимандрит Григорий Папатомас

Введение

С наступлением 16-го века началась новая эра в истории и богословии Церкви — и христианства — которую, по причинам, приведенным ниже, мы можем обозначить как пост-экклезиологическая эпоха. Ее начало ознаменовалось Реформацией (1517), хотя многие ее признаки появились гораздо ранее, особенно в рамках той экклезиологии, которая развивалась в эпоху крестовых походов (1095—1204).

Исторические и богословские свидетельства последних 5-ти веков говорят о радикальном различии между текущей эпохой и совершенно иной церковной практикой, которая ей предшествовала. В действительности, она представляет собой новую концепцию Церкви, дотоле неизвестную, знаменующую конец экклезиологии, которая существовала в Церкви и развивалась Церковью в течении первых 15-ти столетий.

Как следствие явного упадка экклезиологии, происшедшего в силу некоторых событий, а вовсе не постепенного развития по направлению к пост-экклезиологической эпохе, вполне естественным было появление новых учений о Церкви. К ним относятся, в порядке их исторического возникновения, обрядовые² экклезиологии (католичество), конфессиональные экклезиологии (протестантизм) и наконец этнические экклезиологии (православие).

Эти три вида учений о Церкви по своей сути аналогичны по характеру, т.е. они были основаны на агрессивных, практически воинственных принципах. Более того, они доминировали в церковной жизни с момента своего возникновения, ими также были обусловлены нормативные тексты, регулирующие существование и функционирование всех Церквей с того времени.

Сейчас мы имеем возможность заново исследовать причины, вызвавшие эти экклезиологические отклонения. Будучи очень различными по своему происхождению и мировоззрению, они похожи друг на друга, и также продолжают сосуществовать, однако, не создавая никакой общности или единства между собой.

Основной общий знаменатель — это то, что я назову со-территориальность, т.е. отдельные Церкви, относящиеся к одной и той же территории. Это исключительно серьезная проблема, сформировавшаяся в течении второго тысячелетия — того тысячелетия, которое преподнесло нам бесчисленное множество неразрешимых вопросов исключительно экклезиологического характера. Напротив, первое тысячелетие, которому пришлось иметь дело с христологическими вопросами, решило большую их часть. Другими словами, когда христологические проблемы возникали в течении первого тысячелетия, Церковь была в состоянии решить их соборным путем, но теперь мы не способны сделать то же самое с экклезиологическими проблемами, которые возникли в течении второго тысячелетия.

Итак, нас интересуют три вида следующих экклезиологических учений: (1) экклезиология крестовых походов (13-й век); (2) экклезиология Реформации (16-й век); и (3) экклезиология православного этнофилетизма (19-й век).

1. Экклезиология крестовых походов (13-й век: от разрыва общения к расколу)

Как экклезиологическое событие, взаимный разрыв общения в 1054 касался только двух патриархатов: Патриархата Рима и Патриархата Константинополя. Однако, этот разрыв общения распространился на другие патриархаты Востока, после того, как крестоносцы охарактеризовали его как раскол. Только позднее стало ясно, что этот термин указывал на совершенно новую ситуацию, при которой, с экклезиологической и канонической точки зрения, было возможно легитимизировать создание новых Церквей, претендующих на статус патриархата, на территориях существовавших ранее патриархатов и Церквей Востока. Разрыв общения сам по себе не мог оправдать такой процедуры. В действительности, политическое движение крестоносцев дало новый толчок разрыву общения в 1054. Объявление раскола (т.е. канонической и экклезиологической ситуации при которой часть Тела Церкви считается отделенной от целого, и следовательно считается несуществующей в данной местности) дало новое направление создаваемому им экклезиологическому порядку. Таким образом были созданы два вида Церквей наряду с уже существующими патриархатами востока: (1) латинские патриархаты, которые были вначале учреждены в Иерусалиме в конце 1-го крестового похода в 1099, позднее за ними следвал латинский Патриархат Антиохии в 1100; и (2) — не-автокефальная³ Католическая Церковь Кипра, образованная в 1191. Сам по себе этот факт (если мы предполагаем, что у нас был разрыв общения, но не раскол) порождает имплицитно — но также и официально — экклезиологическую проблему со-территориальности. Однако, подобная беспрецедентная ситуация на этом не заканчивается. Наряду с данными латинскими церковными структурами также создавались обрядовые патриархаты и восточно-католические церкви (марониты, мелхиты, сирийские католики и т.п), все под юрисдикцией Патриархата и Папы Римского, но вне его нормальной территориальной юрисдикции, и на одной и той же территории.

Эта юрисдикция распространялась «за пределы»: будучи всего лишь в ситуации разрыва общения, тем не менее, новые латинские и обрядовые патриархаты создавались на канонических территориях Восточной Церкви. Таким образом, она приняла форму «равнобедренного треугольника», поскольку, хотя патриархаты и были равны между собой, они все подчинялись и зависели от Патриархата Рима. Данная экклезиологическая аберрация, прежде немыслимая, сохранилась и по сей день, что подтверждается существованием двух различных видов Церкви на одной канонической территории, а также существованием двух совершенно независимых сводов канонического права, не сообщающихся один с другим.

Именно в это время возникла новая концепция первенства Патриархата и Папы Римского — совершенно отличная от церковного опыта первого тысячелетия. Патриарх и Папа Римский стал первым среди нижестоящих, со вселенским приоритетом юрисдикции, в то время как в экклезиологии и обычае Церкви первого тысячелетия, первый Патриарх (президент) церковного сообщества пяти Патриархатов, соборного пятидержавия, установившегося во время Четвертого Вселенского Собора в Халкидоне (451), был первым среди равных. Другими словами, структура пирамидального типа заменила структуру, которая более походила на созвездие. Это, однако, совершенно другая проблема, которая находится за рамками данного текста.

Начиная с 13-того столетия, экклезиология Католической Церкви ввела впервые в истории христианства такую экклезиологическую форму, которая демонстрировала двойную со-территориальность. С одной стороны, она делит одну и ту же территорию с патриархатами, с которыми она находится или не находится в общении, с другой стороны, она существует на той же территории, что и другие Церкви, использующие иной обряд. Последние, однако, находятся в полном общении — или, как это уже привычно называется, в единстве с Римом, хотя они все сосуществуют как церковные структуры и единицы на той же самой территории. Таким образом, к концу Средневековья мы приходим к существованию Католических Церквей различного обряда на одной и той же территории.

Это то, что можно более точно назвать «внутренней» со-территориальностью. Мы здесь также обнаруживаем существование латинского Римо-Католического патриархата вместе с другими обрядовыми Римо-Католическими патриархатами, в местах, где патриархат уже существовал (как например в случае с Иерусалимом). Это можно назвать внешней со-территориальностью. Такая двойная со-территориальность, возникшая благодаря политической ситуации, созданной крестовыми походами, стала правилом, и сохраняла себя в таких же структурах до самой Реформации. В период с 13-того и по 16-тый век, с одной стороны, мы имеем экклезиологическую «моно-территориальность» и единую юрисдикционность в Западной Европе на территории Патриархата Рима, в то время как с другой стороны мы видим поощрение последним церковной со-территориальности, которой сопутствует практика множественных юрисдикций за его пределами, на территориях других Церквей Востока. В этих областях, начиная с того времени, установились и сосуществовали и внешняя и внутренняя со-территориальность. В этих новых способах бытия Церкви можно с достаточным основанием проследить зачатки глобальной экклезиологии — начавшейся, в частности, сразу же после Реформации.

Несмотря на политическое давление эпохи, совершенно другая позиция преобладала на христианском Западе: это была богословски обоснованная позиция, диктуемая предчуствием возобновления церковного общения и разрешения экклезиологичческой проблемы. Два Собора, Лионский Собор (1274) и Ферраро-Флорентийский (1438-39) созвали епископов, которые были в ситуации разрыва общения, хотя не были в ситуации раскола (иначе не было бы смысла созывать эти соборы). Продолжающееся расселение монахов на горе Афон до начала 14-того столетия также ясно показывает, что желание экклезиологического решения для этого разрыва общения было все еще живо, несмотря на политически обоснованное со-территориальное поведение, которому все еще можно было в то время противостоять.

Страницы: 1 2 3 4 5 6

Проф. В. С. Вертоградов

Основания, заимствуемые из Евангелия, истории апостольской и Церкви Вселенской

Основания, заимствуемые из Евангелия

Главнейшее отличие римско-католического вероучения от православного заключается в догмате о папе, как видимой верховной и непогрешимой главе церкви — Божьем Наместнике на земле.

Учение это, развивавшееся в Западной Церкви во все продолжение средних веков, окончательно провозглашено папою Пием IХ-м на Ватиканском соборе 1870-го года.

Странность и неверность этого догмата для здравого христианского рассуждения очевидна из самых простых соображений. Для церкви имеющей своим главою Самого Иисуса Христа (Ефес. 5, 23), всегда пребывающего с нею до окончания века (Мф. 28, 20), очевидно нет надобности' ни в какой другой главе. У церкви, божественного тела Христова, не может быть человеческая глава. Никто из людей смертных не может быть главою великого тела, имеющего пребывать во все роды века веков (Еф. 3, 21), обнимающего собою не только бесчисленные ряды' поколений, живущих на земле, но и бесчисленные сонмы верующих, отошедших от мира. Все самые высокие, самые святые христиане не более, как члены церкви; сами апостолы называли себя служителями церкви (Колос. 1, 24 — 52).

Равным образом и высокое свойство непогрешимости, очевидно, не может быть приписано никому из смертных людей. Римские католики, называя папу главою церкви и непогрешимым, приписывают ему власть и свойства, приличествующие одному Богу, т. е. как бы обоготворяют смертного человека.

На чем основывается римское учение о папе, как верховной и непогрешимой видимой главе церкви?

Римско-католические богословы утверждают, что сам Иисус Христос, бывши во время своей земной жизни главою основанной им церкви, после себя оставил верховную власть над церковью апостолу Петру, давши ему особенные преимущества пред другими апостолами, высокое свойство непогрешимости, ключи от царствия небесного, сделавши его как бы князем апостолов — монархом всего христианского мира.

В доказательство этой мысли римские богословы указывают преимущественно на три места из Евангелия:

1. Когда Иисус Христос, пришедши в страны Кесарии Филипповой, спрашивал учеников своих, за кого иудеи и сами апостолы почитают Его? Симон Петр, первый из всех апостолов, сказал ему: «Ты еси Христос Сын Бога Живаго». Тогда Иисус Христос сказал ему в ответ: «Блажен ты Симон, сын Ионин; не плоть и кровь открыли тебе это; но Отец Мой сущий на небесах. И Я говорю тебе: „ты Петр (каменный) и на сем камне Я созижду церковь Мою, и врата ада не одолеют ее. И дам тебе ключи царства Небесного, и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» (Мф. 16, 13 — 19).

Из смысла приведенного рассказа видно, что высокие обетования, высказанные здесь апостолу Петру, относятся собственно не к личности Петра, а к его исповеданию—к самой вере христианской, первым исповедником которой здесь явился апостол Петр, но которую разделяли в то же время и все другие апостолы и которая сделалась достоянием всего христианского мира. Петр первый исповедал Христа Сыном Бога Живаго. Это было высокое и святое убеждение, поистине не плотню и не кровию, т. е. не обыкновенным человеческим соображением, а Самим Отцем Небесным открытое людям. Это высокое исповедание — эта вера во Христа, как Сына Божия, стала в человечестве твердым камнем, на котором основалась церковь христианская и стоит до сего времени и будет стоять до скончания века. Симон первый исповедал эту веру и потому первый назван камнем (Петром), взятым от Господа в созидание церкви. Но эта вера не была только личным убеждением Симона.

Это общее убеждение всех других апостолов и всех верующих христиан. Поэтому и другие апостолы, как содействовавшие распространению и утверждению веры во Христа, называются в священном писании: основаниями, на которых зиждется церковь (Еф. 2. 20; Апокал. 21, 14), и все верующие христиане могут быть названы камнями, из которых составляется великое здание Церкви (1 Петр 2, 5). Но самым первым основанием—краеугольным камнем на котором утверждается это здание, равно как и единою главою венчающего его, может быть назван только Сам Иисус Христос (Еф. 2, 20 — 22; 1 Петр 2, 6 —7; 1 Коринф. 3, 11; Еф. 1, 22).

Вера во Христа открыла людям доступ — дала ключи в царство Небесное.

Петр, первый исповедавший веру во Христа, первый и получил высокую власть вязать и разрешать грехи. Но затем и другим апостолам, имевшим одну веру с Петром, так же сказано от Господа: «Что свяжете на земли, будет связано на небесах, и что разрешите на земли, будет разрешено на небесах» (Мф. 18, 18; Иоан, 20, 22 — 23). Апостолы передали эту власть пастырям церкви и она всегда неизменно сохраняется в Церкви, как сохраняется самая вера во Христа.

2. В последней беседе с учениками на тайной вечери Иисус Христос, прекратив возникший между учениками спор о первенстве и, обещав им за терпение и преданность Ему высокую награду в будущем Небесном Царстве, обратился с особенными словами к апостолу Петру: „Симон, Симон! сатана просил, чтобы сеять вас, как пшеницу. Но я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя, и ты, некогда обратившись, утверждай братьев твоих" (Лук. 22, 31-32).

В этих словах римские богословы также видят указания на особенные преимущества Петра перед другими апостолами. По их мнению, Иисус Христос высказывает здесь ту мысль, что Петр, оставшись после Него главою Его последователей, и наделенный свыше высоким даром непогрешимости в вере, должен быть руководителем в вере и для других апостолов и для всех христиан. Но из самого смысла и связи речи очевидно, что здесь нет и речи о каких либо преимуществах, обещаемых апостолу Петру, а есть только печальное предостережение и предсказание о предстоящем ему искушении и падении. Смысл всей речи таков: «Доселе вы были верны мне, пребывали со много в напастях моих (ст. 28-29). Но вот теперь вам предстоит великое искушение. Сатана желал бы рассеять вас от меня, как пшеницу. И ты, Петр, готовый более всех других уверять меня в своей преданности, особенно поддашься искушению, первый изменив мне. Но я молился, чтобы Господь подкрепил вас в искушении, чтобы ваша поколебавшаяся вера не оскудела до конца. Пройдет время искушения, и вы опять обратитесь ко Мне. Помни это, Петр! Ты более всех поддашься искушению; сам изведав человеческую слабость и восставши (обратившись) от падения, будь внимателен к другим, утверждай в вере братьев твоих».

Петр так и принял эти слова, не как обещание преимущества, а как предостережение от падения — ибо вслед за тем усиленно начал уверять Господа, что готов идти за Ним в темницу и на смерть (ст. 33). А Господь в ответ на это еще яснее сказал, что он в эту ночь трижды отречется от Него, и затем еще раз всем апостолам подтвердил, чтобы они были готовы к искушению (ст. 34-38). Нужно принять еще во внимание, что Господь пред этой речью только что обличил в учениках своих стремление к преимуществам (ст. 25-27). Можно ли думать, чтобы вслед за этим обличением Он стал в виду всех давать одному из учеников преимущество перед другими?

Страницы: 1 2 3

В ежегодных международных Свято-Михайловских чтениях, которые в этом году носят название «400-летие явления Крупецкой иконы Божией Матери: свидетельства о стоянии народа белорусского в вере», принял участие Архиепископ Белоцерковский и Богуславский Августин, председатель Синодальной богословско-канонической комиссии Украинской Православной Церкви.

Архиепископ Белоцерковский и Богуславский Августин

В течение двух десятилетий Владыка Августин возглавлял Львовскую кафедру.

Читать далее »

Мы никогда не должны называть униатов самостоятельной церковью. Они являются членами Римо-католической Церкви

 

Антоний Миронович,
доктор исторических наук

 

В нынешнем году темой Международных Свято-Михайловских чтений в столице Беларуси стали вопросы сопротивления народа Беларуси униатской экспансии в 17 веке, а также изучение последствий Брестской унии и упразднения унии на Полоцком соборе 1839 года.

Читать далее »