- Я душой
Матерьялист, но протестует разум.-
С улыбкой он казался светлоглазым.
И Пушкин вдруг подумал: "В этом соль!"

Он думал: "И, конечно, расцветет
Его талант, при должном направленье,
Когда себе Россия обретет
Свободу и достойное правленье".
- Позвольте мне чубук, я закурю.
- Пожалуйте огня.
- Благодарю.

http://intrada-books.ru/ivinsky/demole.html

Интересно мне, как гения воспринимают окружающие. Сейчас Пушкину отдают и философию, и политическое мышление большой зрелости, и мудрость. Именно что слово на вес золота. Но вот хотя бы Вигель видел иначе. Всего лишь быстро пишущий талантливый поэт. Понятно, что таких историй множество. Что же заставляет современников не видеть, кто рядом с ними - а потомкам дарит такое чудесное зрение. Потомки ведь ничуть не умнее современников - но им дано увидеть, что же тогда происходило.

Как это объяснить?

Может быть, фильтр? Время подчеркивает незначительные различия. Миллионы уходят в безвестность, чтобы на волос превосходивший их казался титаном.

Тогда что же отбиралось в данном случае?

Именно в случае Пушкина? Думаю, поэтический дар, что же еще.

Не понятно, почему ему отдают философию и т. д.

Очень бы легко сказать - мол, зря отдают. Мода, традиция и пр. Но мне кажется, что все же не зря. Не совсем зря. Тут закрадывается та штука, о которой говорилось некоторое время назад. Когда себя судят по замыслам, а других - по реализации. Все современники по отношению ,друг к другу в неравноправном положении в этом смысле - современник на других смотрит так, на то, что ими сделано, а о себе думает, что он имеет в виду. И лишь по прошествии долгого времени все это ухаодит так далеко, становится таким уже непонятным, во что трудно вжиться - и тогда всех тех прежних людей оценивают только за то, что они сделали, помыслы их становятся совсем непонятными.

Готов согласиться, что не зря, но как это понять? Разве У П. есть философия?

Ну вот Хайдеггер говорил, что философия есть у Гельдерлина. Давняя традиция - находить философию в поэтических текстах. Отчего же найти философии и у Пушкина? Если искать, то, конечно, найдем, где наша не пропадала. - Начинает работать метод интерпретации. Пушкин уже так отдалился, настолько непонимаем - ну что мы понимаем про начало 19 века, если про СССР уже ничего не понятно - что ему можно приписать практически всю рациональность культуры того времени. У него все можно отнять - и всё ему приписать, это зависит от интерпретатора, от читателя. Тем самым это - вопрос активности познающего. Если хочется это сделать - можно. Если не хочется - можно не делать.

А кто предложил толковую реконструкцию философии П.?

Нет, ничего такого я не знаю. Кто был бы Хайдеггером для Пушкина - может, и нет такого. Не в курсе.

А почему не Жуковский или Баратынский?

Философы-то? Да и они тоже. Отчего же найти философии у Боратынского, очень даже можно найти. Просто популярность на порядок ниже, потому желание выкапывать философию из поэзии меньше. А так-то можно.

Применительно к Баратынскому "тоже" странно - он-то как раз действительно философский поэт, и искать ничего не надо. Пушкина же считают философом либо на тех же основаниях, что и православным поэтом (раз наше всё, значит - всё), либо за "к чему стадам дары свободы" и "недорого ценю я громкие права".

Я не спорю. Да, Баратынского считают философским... Почему не считать. Если Вас почему либо обидело "тоже", я за него не держусь. Пусть Пушкин будет "тоже".

Похоже, Пушкин повлиял на развитие мышления. Не очень понимаю как именно.

Ну, чтобы не пропадало и на правах общего трепа... Мне бы казалось, он развернул русское мышление, то есть мышление на русском языке, несколько галльским образом - стали ценны красота слога - конечно, не любая, это потом долго уточнялось, легкость речи, целостность - а поскольку за все надо платить, то среди допустимых грехов - поверхностность. То есть Пушкин за уши оттащил русский слог от немецкой тяжеловесности. Можно вспомнить ну хоть Велланского. Понятно, что н Пушкин один и там много чего - но его авторитет работал, кажется, на такой вот эсеистический образ мышления, легкий, красивый, впечатлительный и впечатляющий, целостный и немного поверхностный - как, скажем, всегда в вину русским философам ставилось, что они не создают немецкого типа всеобъемлющих систематизированных работ. Первые повороты на такой маршрут, мне кажется, можно отслеживать еще с Пушкина. То есть целостность достигалась, а систематичность, артикуолированность, проработанность в деталях, глубина проходки - жертвовалась.

Видимо, этот оттенок был. Сам он опирался не совсем понятно на что (Библию по французски читал; английские журналы, не зная произношения, понимал; сказка о золотом петушке, по-моему, про Джундайсабур). Но кроме этой картины есть и другое ощущение. Мне кажется, что за его речью стоит своеобразное мироощущение, оно разумное и по-своему гармоничное. В этом смысле оно глубже речи. Эта логика, возможно, гораздо умнее лично Пушкина. Похоже, что она в известном смысле галльская. Рассуждения других литераторов (и историков?) ограничивались умом субъекта, а тут, возможно, нет. Далее произошло то, что его выделили (уже Гоголь: "Пушкин не оставил к себе лестницы") и стали вливать свое сознание в его тексты. Это то, что Гёте называл "амальгамировать свое мышление с объектом", и его слово стало на вес золота.
Если вернуться к мысли о немецкой тяжеловесности, то Гёте амальгамировал свое сознание с процессами природы (это воспитывает мысль), а Велланский, видимо больше с мыслью Шеллинга?

Ну, Велланский, разумеется - Шеллинга.

Насчет некоего разума превыше ума, который стоит за речью Пушкина - охотно соглашаюсь.

Шеллинга, а не природы?
Как ни странно, (галльская) поверхностность у П. есть.

Можно повернуть и так в России не смогла родится своя рациональность.
Есть галльская и немецкая, слабым отражениям которых служат английский утилитаризм и американский прагматизм, это падение и вырождение вершин европейской рациональности.

А Пушкин показал путь как объединить тяжеловесный немецкий ум с галльским сердцем.
Но это так и не состоялось две вершины не объединились, а просто образовали две впадины в которых мы живем.


Да будет проклят правды свет,
Когда посредственности хладной,
Завистливой, к соблазну жадной,
Он угождает праздно! — Нет!
Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман...
Оставь герою сердце! Что же
Он будет без него? Тиран...

Я думаю и Лосев и Аверинцев и многие, многие пытались прорваться к этой новой рациональности, но не склалось, танец пчел не состоялся,но мне безумно интересно и больно смотреть на людей которые лезли к вершине, людей которые обладали несравненно более сильным мышлением, падая то проявляя слабость сердца, то несвободу ума от веяний эпохи априорных форм, их трагичные ошибки гораздо более милы мне чем правота людей удобно расположившихся в низинах.
И можно учится думать и смотреть почему истина мышления была так неустойчива, какими качествами нужно обладать, что выправлять в себе,как направлять работу над собой, каким человеком быть бесценный сокровища которые мало кому нужны либо от не критичного поклонения, либо от убийственного скепсиса, либо от того что уже просто не понять язык и само мироощущения этих людей.

своя рациональность? Да, думаю, пока такая в России не родилась.

Наверное, это Гершензон - и его "Мудрость Пушкина".

Я не уверен, что тут уместны споры... Но мне кажется. что Хайдеггер, при всех его особенностях, был философ, нравится он или нет - это другой вопрос. Гершензон же при любом к нему отношении, даже симпатизирующем, вроде бы к такой профессии не относится. Журналисты могут писать сколь угодно красивые названия, но тут речь именно о серьезном философском отношении. Впрочем, не важно.

Да, конечно - я просто о том, что, наверное, с него и начинается поиск философии в пушкинских текстах.

Не Вл. Соловьев?

Да, и правда, гм...

Есть такая фишка, философское осмысление опирается на поэтическое, Платон на Гомера, Кант на Гете. А так как за летчиком адекватного осмысления не последовало, то все неосмысленное/домысленное ему и приписано.

Вам пригрезилось - такого не было.

Как так пригрезилось? "Стих Пушкина красен, как вареный рак, сладок, как сотовый мед, питателен, как гороховый кисель, вкусен, как жареная тетерька, упоителен, как рижский бальзам, и едок, как сарептская горчица".

Что же показывает эта цитата?

Этот писаревский прикол иллюстрирует, ИМХО, что все что можно было приписать, было приписано.

Философия не приписана. Платон и Кант на Гомера и Гёте не опирались.

Цитатки я мог бы и подкатить, но тут ими можно только иллюстрировать незамысловатую мысль. Которая состоит в том, что философский текст лишен смысла вне культурного контекста. Как не крути, а философу нужен общий язык с читателем, который и создается современной им литературой.

Прежде чем, однако, прямо говорить о характере, следует начатьс некоторых замечаний об истории, об историческом движении. Можно представить себе в качестве исходной посылки для дальнейшего, что люди погружены в то, что мы могли бы назвать мифосемиотическим совершением. Такому совершению, или процессу, видимо, присущи три неотрывных друг от друга аспекта или ракурса.

1. Одна его особенность — в том, что основания всего этого процесса(его «почему», «откуда» и «куда» и т. д.) не известны людям в каждыйотдельный исторический период; многое (но не все) становится ясным спустя время, задним числом. Люди как бы движутся в таком пространстве, где почти все скрыто от них туманом, или в таком коридоре, где им почти не видно стен.

2. Другая его особенность, или сторона, — в предначертанности этого совершения, в той предначертанности, с которой разворачивается происходящее. Это создает впечатление закономерности, целенаправленности, стало быть, осмысленности процесса. Здесь как бы logos, свернутый смысл, расходится в mythos, в повествование, — разворачивается изначально заданный логос. Мы можем разбирать известные параметры процесса, контуры пространства. Весьма естественно ощущать дело так,что мы все время касаемся такого смыслового процесса, в котором есть своя связь и в котором этой связью объединено огромное множество значимых моментов.

3. Третья особенность, или сторона, — в том, что совершение, совершающееся, все время осмысляется, но (сообразно с первой и второй особенностями-аспектами процесса) никогда не бывает и не может быть осмыслено прямо, непосредственно, а всегда осмысляется лишь косвенно,опосредованно, через иное — иносказательно. Иначе говоря, те представления о совершающемся, какие приобретают люди, указывают напроисходящее, суть которого не осмысляется как таковое, «в себе». Тогда эти представления суть указания, намеки, знаки или, как часто говорят, символы; однако это последнее слово не слишком пригодно — оно чрезмерно обязывающе, оно отвлекает внимание на самого себя. Причиной этого служит то, что слово «символ», как обработано оно в европейской традиции, предполагает чувственную воплощенность смысла (откуда такая настоятельность его бытия для себя) — в противоположность абстрактности понятия и большей отвлеченности даже аллегории. Но и абстрактное понятие может выступать как то, в чем осмысляется исторически совершающееся.
http://ec-dejavu.ru/c/Character.html

Спасибо за цитату. Должен сказать, мне эти метафоры ничего не объясняют.

Да конечно, что бы понять, нужно смотреть как Михайлов выстраивает смыслы, что он пишет о Гете, он его сопоставляет с Пушкиным, там внизу я давал цитату.
Впрочем у Гете ведь тоже не было никакой философии в контексте Канта-Гегеля и все же многие ее находят.

Думаю, что касательно Гёте и сравнения его эпохи с античностью Михайлов прав, но это ничего не меняет.
У Гёте находили философское содержание уже Шеллинг и Гегель, Гёте был естественник.

В слабом варианте мешает форматность, современники всего лишь читатели и писатели журналов.

<<< Класс читателей ограничен, и им управляют журналы, которые судят о литературе как о политической экономии, о политической экономии как о музыке, то есть наобум, понаслышке, безо всяких основательных правил и сведений, а большею частию по личным расчетам.>>>
http://www.rvb.ru/pushkin/01text/07criticism/02misc/1038.htm

Можно сказать, что в новое время человек стал писать свой дневник жизни в журнальном формате, как правило руководствуясь интересами своей личности, что само по себе есть сильное форматное ограничение, по сравнению с соучастием в космической мистерии в средние века.

Другое в сильном варианте.

В статье «Судьба классического наследия на рубеже XVIII–XIX веков» А . В Михайлова дана цитата из Герреса: «Не только у входа в Рай поставлен пламенеющий херувим, но и на всякой границе, где одна эпоха переходит в другую, грозит нам огненный меч»

<<здесь можно от себя добавить такой пример к тем, что находим мы на страницах книги; князь Вяземский, бывший на Бородинском поле своего рода прототипом Пьера Безухова, не принял «Войну и мир» психологически и эстетически. Нам сегодня претензии Вяземского непросто понять: для нас уже выровнены различия двух отдаленных эпох, что «сошлись» в этой книге, — эпохи изображенной и, так сказать, изображающей, 60-х годов, и их «веяний», по Константину Леонтьеву, писавшему о том же; т. е. различия художественных языков двух эпох — а прошло между ними всего полвека. Но для Вяземского эти различия были живы, и не что-то еще, а художественный язык романа Толстого его отвращает: например, обилие ненужных и принижающих величие тех событий подробностей, — и, к нашему удивлению, Вяземский воспринимает «Войну и мир» как «протест против 1812 года». Что делать историку литературы с этим сегодня? Очевидно, надо понять и Толстого, и Вяземского, понять неслучайные основания ~ раздражения последнего на великий роман. А для этого представить нечто вроде обратного перевода реакции Вяземского на родной ему язык его прежней эпохи, на полвека назад.

Обратный перевод с языка нашего понимания на иные языки иных эпох — возможен ли он, возможно ли проникновение в иные культуры через границы эпох?>>
http://lib.rus.ec/b/349419/read#t1

Этот суровый Ангел с огненным мечом, не позволяет современникам даже думать определенные вещи, да и языка нет они очевидны только из далекого будущего.
Или так люди одной эпохи спят, по отношению к будущему и могут только вскрикивать во сне как Ницше или рассказывать друг другу сны.
Но и мы во многом спим по отношению к прошлому нам не понять этих людей.
В силу нашего переустройства.

Какие есть фантастически выходы в силу нашей слепоты.
Нужен институт святых-которые исследуют развитие духа в истории- институт интерсубьективное, обоснованное знание.
Доказательное знание, для людей, которые долгими усилиями доросли до человечности.
Нужна не релятивная антропология, развитая морфология души и ее изменения в истории.
Отсюда наука перевода, поднятая на уровень настоящей науки будущего, можно видеть недоразвитие этого органа в семиологии всякой.
Возможно, поискать в наличной культуре зачатки таких институтов, не получающих развитие нужных органов, как некая слезливость и чувствительность присуща очень жестоким, грубым и неразвитым людям.
Как Щедровицкий совершенно не понимая кто он такое есть, и что есть такое человек- создает концепцию развития мышления в истории.

Вигель не мог знать, что Пушкин делает с русским языком, Аверинцев уже мог.

Возьмем С.С Аверинцева. М.Л Гаспарова и А.В Михайлова из этой троицы, я вижу гением был Михайлов, а кто то считает по другому.
Вот через сотни лет и узнаем, слепота современников, нас с Вами вот в чем вопрос, мы спим в отношении очевидных в будущем вещей

А что Михайлов говорит о том, что Пушкин сделал с нашим языком?

Ну пересказать невозможно нужно читать то что Михайлов писал о Гете.

<<<В обход привычных определений – романтизма и реализма – Михайлов вводит своё понятие европейской классики (и просит его не смешивать с классицизмом XVII–XVIII веков) – как особое неповторимое и скоропреходящее состояние равновесия древнего и нового, традиционного, риторического, «готового» слова и слова, прямо направленного на жизнь, «равновесия слова и жизни», – и высшими проявлениями этого состояния европейской классики на рубеже столетий и эр он называет Гёте и Пушкина. Пушкин – «в центральной, фокусной точке европейского развития в исторически единственный, неповторимый момент».[10] В центральной, фокусной европейской точке, а не только в историко—литературном ряду своей литературы, хотя бы и на самом почётном месте; в точке, а не в ряду. Пребывание в точке этого равновесия может быть только мгновенным.
http://lib.rus.ec/b/347738/read

Да, умница.