tapirr

В следующих 2  постах будет статья Бренера и Шурц о сопротивлении. В качестве предисловия пару слов.

Я не особый любитель крайне-левого дискурса. В нём много "пурги" и откровенного идиотизма (пусть и облечённого в "умные"слова - т.н. птичий язык). Но умеренная левизна мне близка. Левизна - это приоритет человека над корпорацией, личности над государством, свободы над необходимостью...

Равновесие между левым (интересом человека) и правым (интересом денежного мешка, интересом власти) создаёт в обществе правильное равновесие, считаю я. Потому что иентерес только лишь человка как таковго, не сдерживаемого ничем создаёт хаос, и пол-беды, если бескровный (потому что у леваков  - так я называю крайне-левых - отсутствует иммунитет к насилию. См. в нижеследующем тексте :

"Универсализирующая власть уже давно вбивает всем в головы, что насилие - это абсолютное зло, а ненасилие - это всегда справедливость. Но это ложь. Необходимо различать насилие сверху и насилие снизу. И если субтильное насилие сверху есть привычная практика институализированной власти, то брутальное насилие снизу - это ропот угнетенных, в который нужно вслушиваться, вслушиваться, вслушиваться..." http://tapirr.livejournal.com/1556920.html

Тут столько стразу ассоциаций...  И В.И. Ленин, призывавший различать национализм нации угнетённой и национализм нации угнетающей (доля истины в этом есть), и А.Блок, "слушавший музыку Революции" (мрак кромешный, безумие). Главное же: насилие не есть абсолютное зло, но оно зло, могущее быть терпимым только если оно творится  -в интересах общества (теми, кого общество на это уполномочило).

Если же оно направлено против общества - то оно уже совсем не "субтильно". И восстановление правильного положения - дело общества. Но восстановление это не должно идти путём "насилия снизу" (т.е. криминального, революционного).

Если восстановление порядка невозможно, следует говорить о сопротивлении. Ненасильственном. Так совпалоЮ что именно в эти дни, когда я нашёл эту статью, один френд-христианин публикует под замком свои соображения о  сопротивлении и насилии.

Оттуда:

"Пощечина
По правой щеке трудно нанести иной удар, нежели тылом правой кисти. (А левая рука зарезервирована для "нечистых" дел и не применяется. В Кумранской общине даже жестикуляция левой наказывалась.) Удар тыльной стороной - не сражение равных соперников, а унижение (которое и по Закону заслуживало двойного наказания). То есть унизительная пощечина тому, кто не смеет (не имеет власти) ответить. От господина - рабу, от оккупанта - туземцу, от мужа - жене (в той культуре) и т.д. Пощечина, которую сильный (обладающий властью) дает слабому.

Рубашка
Люди тогда - как видно из евангельских притч вообще - нередко разорялись и были в долгах. Суд мог отнять все. Описанный случай - у человека нет ничего, кроме одежды (верхнюю одежду Закон запрещал отбирать, это его постель и порой - дом). Так что это мерзкий суд над бедным, у которого забрали все.

Поприще, или тысяча шагов
Идет себе римлянин в поход с тяжелым мешком, видит еврея: "Поди-ка сюда, неси вот это". Унизительно и противно, но было тогда законной практикой. (Подобным образом Симона Киринейского ни с того, ни с сего заставили нести крест, не спрашивая, чего он хочет, - человека после трудового дня.) Правда, строгое правило с серьезными наказаниями ограничивало такую помощь одним поприщем - расстоянием в 1000 шагов. За второе римлянина могли сурово наказать.

Что общего в этих трех ситуациях? Несправедливость, унижение, неспособность ответить (разве только восстание замыслить). То есть это обращено к слабому и бедному, которому недавно объявлено о его блаженстве. В ситуации социальной несправедливости.
Реальные слушатели Нагорной проповеди, собственно, почти все и были из тех, кому дают пощечины, а не наоборот. (Правда, они могли бить жен, а те детей и так далее.) Рыбаки и крестьяне, те, для кого слишком реально разориться и остаться без рубашки.

И во всех гротескных примерах люди на самом дел противятся злу довольно активно: во всех трех случаях доводят ситуацию несправедливости до абсурда.
Это не пассивного принятие происходящего. Это альтернатива двум вещам: 1. согласию со злом и 2. насилию. Третий путь, вполне эффективный, только не слишком комфортабельный - путь креста. На современном языке лучшее известное слово - ненасильственное сопротивление.
Угнетаемый "бедный" преувеличивает, доводит до абсурда, удивляет противника, срывает его сценарий. Так что угнетатель теряет контроль над ситуацией и впадает в недоумение, встретив неожиданное действие: жертва не играет в его игры (а в случае пассивного подчинения или бунта - все равно играет). Это ответ свободного человека, лишенного власти.

Правда, чтобы играть по этим правилам, есть одно весьма дорогостоящее условие: не бояться. Без этого все как-то нехорошо выходит."

И ещё:

"То есть такие победы были возможны (а это, напомню, начало 1 века). Явно стихийные и не подготовленные "акции", когда речь шла о том, что слишком дорого стоит.
И слова Иисуса к тем самым людям того времени о щеке, рубашке и поприще, как и многие другие, этого тоже касались: Он показывал путь конкретного сопротивления злу, путь мира. Это не только "личная аскеза". Это сопротивление и Кесарю, и зилотам ( мы скажем: и тираническому государству, и революционерам-насильникам - tapirr). Его не послушались, и все кончилось плохо."

Приложение
Флавий, Война 2,9

2 . В Иудею Тиберий послал в качестве прокуратора Пилата. Последний приказал однажды принести в Иерусалим ночью изображение императора‚ называемое римлянами signa. Когда наступило утро‚ иудеи пришли в страшное волнение; находившиеся вблизи этого зрелища пришли в ужас‚ усматривая в нем нарушение закона (так как иудеям воспрещена постановка изображений в городе); ожесточение городских жителей привлекло в Иерусалим много- численные толпы сельских обывателей. Все двинулись в путь по направлению к Кесарии к Пилату‚ чтобы просить его об удалении изображения из Иерусалима и об оставлении не- прикосновенной веры их отцов. Получив от него отказ‚ они бросились на землю и оставались в этом положении пять дней и столько же ночей‚ не трогаясь с места.

3. На шестой день Пилат сел на судейское кресло в большом ристалище и приказал при- звать к себе народ для того будто‚ чтобы объявить ему свое решение; предварительно же он отдал приказание солдатам: по данному сигналу окружить иудеев с оружием в руках. Увидя себя внезапно замкнутыми тройной линией вооруженных солдат‚ иудеи остолбенели при виде этого неожиданного зрелища. Но когда Пилат объявил‚ что он прикажет изрубить их всех‚ если они не примут императорских изображений‚ и тут же дал знак солдатам обнажить мечи‚ тогда иудеи‚ как будто по уговору‚ упали все на землю‚ вытянули свои шеи и громко воскликнули: скорее они дадут убить себя‚ чем переступят закон. Пораженный этим религиозным подвигом‚ Пилат отдал приказание немедленно удалить статуи из Иерусалима.