Не возьму на себя смелость описывать древнегреческий мир. Известно, люди жили мифом. Хорош он тем, что позволяет жить, иначе жить еще и не умели. И дело не в количестве богов, а в целостном восприятии мира с которым боги и люди составляли неразрывное единство. Это позволяло идентифицировать себя с окружающим миром и спасало от страха. Миф не рухнул, ведь мифологичность это неотъемлемое свойство нашего ума, равно как его способность мистического постижения, как его рациональность. Просто пришло время рацио, и миф стал постепенно отходить в сторону.

Не позволяй, чтоб тебе накопившая опыт привычка
Веру внушала лишь в то, чему учат нас лживое зренье,
Гулом наполненный слух и язык. Только разумом должен
Ты проверять осторожно все то, что ныне поведать
Я собираюсь тебе…¹

Первые греческие философы это уже вполне рациональные люди, но все же люди мифологической культуры. Поэтому им важно было понять миф, рационально его обосновать и вписать в новую картину мира. Отсюда устремления элеатов к единству мира, отсюда представление о Едином, отсюда их неприятие движения. Вот изощренная логика новонарожденного рационального ума: разум и ничто иное свидетельствует о неподвижности бытия. Разум! А действительно, поскольку «нет ничего кроме сущего» и поскольку мысль всегда есть мысль «о чем-то», постольку «мысль и то, о чем мысль одно и то же». Поскольку же нет предела мысли и поскольку невозможно помыслить Ничто, постольку «мыслить и быть одно и то же». То, что открывается в разумении, то и есть бытие. И только то.

Одно и то же - мышление и то, о чём мысль,
Ибо без сущего, о котором она высказана,
Тебе не найти мышление. Ибо нет и не будет ничего,
Кроме сущего...

Мысль внепространственна и временна. Мысль внепространственна, поэтому мышление представляется как нечто беспредельно единое. Вот это умопостигаемое Единое Парменид и называет бытием, понимая его как всё сущее, как единство всего, что есть². Это мир бытия идей - где идеи, это истинное бытие - где истина. С помощью разума, а не чувств, мы постигаем сущее. Мысль временна, сама. Поэтому в мире идей не может быть никаких изменений, никакого движения. Удивительно, но у древних греков этот тезис вызывал куда меньше затруднений, чем у современного человека, привыкшего к «движению мысли». Но там, где есть только созерцательная мысль, любые изменения, действительно, можно трактовать как покой. И все оттого, что время временит себя само.

Но истинно лишь “есть”; оно не порождено и не преходяще,
цело, однородно, неподвижно и бесконечно.
Оно не было, оно не будет, а все существует одновременно,
все существует теперь, – ибо какого рождения хочешь ты искать для него?

Следовательно, любое знание есть настолько знание, насколько оно есть видение неизменного в призрачном мире меняющихся вещей. Движения нет, поскольку абсурдно, если полагаться на разум. Единое не может двигаться, и элеаты великолепно демонстрировали иллюзорность чувственного мира своими парадоксами. Но стрела летит и убивает. Что убивает? Стрела одна не может находиться в разных местах, потому что в воздухе первоедином и едина с ним. Убивает не стрела, убивает бытие, рок. А вот это логично и понятно – лучник, стрела, жертва, сам воздух составляют единство, об изменениях которого бессмысленно говорить, ибо никто не может взглянуть на мир извне. Так движется стрела, привязанная к дереву – с ростом дерева. Миф запрещает делить на части. Он живой. И бытие. Единое бытие, мир идей. Это умный мир, мир мышления. Но не очень удобный - мир, окруженный противоречиями. Ведь ради единства пришлось ограничиться умопостигаемым сущим, и признать ложным все остальное множественное и дробимое, изменчивое и подвижное.

Платон пошел дальше, он установил, что Единое, чтобы существовать, непременно должно быть множественным, и показал, как возможно непротиворечиво помыслить существование Единого - различив его от материального Бытия. Тогда Единое станет Иным, станет иным мышлением и одновременно нашим чувственным миром или миром становления. Но для этого онтологически необходим мир материальных вещей. Тем самым Платон конституировал, прежде всего, вещный мир, а не мир идей, как принято думать. Заодно, кстати, и дуализм метафизики. Платон открыл дорогу метафизике, он виноват. Хотел как лучше, а получилось… так. Как это получилось, сё отдельная история. Но с тех пор вся западно-европейская традиция философской мысли сплошная метафизика, стремящаяся изжить свой имманентный дуализм. Вот, тонет в болоте бессмысленного бла-бла-бла, торчат уже лишь уши Деррида. Люблю его. Последний метафизик? Так или иначе, пора нам возвращаться к мифу, сделав круг. Вперед, к Платону. Это наша культура.

Свою онтологию Платон строил с мечтой о Благе, из Блага исходил. А к нему нет пути без единства. Единство невозможно без идей, ведь сами вещи в единое не соединишь, в свою очередь, существование идей невозможно без вещей. Идея – это единство, вещь - это целостность, и они становятся перед нами как единое целое. Следовательно, наряду с миром вечных и неизменных идей и вдобавок к миру вещей необходим мир становления. Необходимы три этих мира. Так Платон нашел выход из ловушки единства бытия и мышления, категориально разделив Единое, Бытие и Иное. При этом он сохранил главный постулат Парменида: «и ничто никогда не заставит что-либо возникнуть из не-сущего…». Смешно, что через 2000 лет, если не врут календари, мы оказались в наших представлениях позади не только Платона, но и Парменида. Какая разница, что перевернули все наоборот и верим теперь в тотальность движения и в мысль как чистое движение? Черпаем то мы наше бытие из жалкого не-сущего Ничто! Спасибо Гегелю. Правда, научились ценить и выделять инварианты в мире. И то…

Сказанным я подвергаю сомнению распространенное мнение, будто Платон обосновал необходимость мира идей как некоей прослойки между разнообразием вещей и единством духа. Нет, Платон обосновал множественные вещи, это вещи благодаря Платону получили бытийный статус. Не в прослойке, а в слойке Иного – мнения, разумения и наши чувства. За единство отвечает Единое, но в этом Платон не оригинален. От мифа, от Единого к обоснованию реальности движения отдельных вещей эволюционировала философская мысль. Шла мысль по пути рационализации мифа и пришла, увы, к дуализму. Люди решили, что Платон разделил миф на идею и вещь. И с тех пор мучаются, пытаются их соединить, причем не ради мифа и забыв про миф. Вместо того, чтобы искать «третьего», сам миф. Сейчас мы наблюдаем кризис рациональности. Миф возвращается... Закономерно, конечно. Стадии развития мышления. Не стоит нам пренебрегать ничем, и всему нужно находить свое место.


Для пущей ясности - Платон "положил" нам вещи.

1. Цитаты из поэмы Парменида «О природе»

2. Разумеется, Парменид понимает бытие как сущее. Это Хайдеггер нам свернул мозги своей ontologische Differenz («онтологической дифференциацией»), различив понимание бытия сущего и сущего. Как известно, особых успехов на этом пути не достигнуто. И немудрено. Но сама попытка примечательна тем, что указывает на неудовлетворительное состояние метафизической онтологии, сводящей все и вся к единственной категории бытия, и только к ней (кстати, онтология буквально это «речь о сущем», не о бытии).

Ссылка по теме - о Пармениде.