Вместе с Кипарисом вернемся к окончанию второй гипотезы и обратим внимание на следующее отнюдь не случайное обстоятельство - как много места Платон отводит рассуждениям о времени. В «Пармениде», вообще, роль времени чрезвычайно велика, и начиная с первой гипотезы на свойствах времени основываются ключевые выводы. Не удивительно, ведь сказано:

Парменид. Итак, если только единое причастно бытию, оно причастно и времени.

А кончается этот длинный отрывок второй гипотезы словами:

Парменид. В силу всех этих соображений единое, с одной стороны, и есть и становится и старше и моложе себя самого и другого, а с другой - не есть и не становится ни старше, ни моложе себя самого и другого.

Что ж, если откинуть платоновскую риторику, то вскрывается, что:

1. Единое само по себе («различающееся единое») моложе себя и всего другого, это то, чего как бы и нет еще для нас. Небытие.

2. Существующее Единое или Иное (собственно, становление) как наше настоящее «не есть и не становится ни старше, ни моложе себя самого и другого». Парадоксальный на первый взгляд факт при внимательном рассмотрении делается очевидным: становление не становится! Оно не есть ни старше, ни моложе, оно просто есть. «Вдруг»!

3. Так что же у нас старшее? Бытие. Ага, не лишенное единства по причастности ему материальное бытие всегда старше себя и остального. Наша наличность нам старшая опора, и потому мы не боимся на нее вступать и вообще иметь с ней дело.

Медитируем над формулой:

Целое Единое = Иное = (Единое – Различение – Бытие)

Не возьму на себя смелость описывать древнегреческий мир. Известно, люди жили мифом. Хорош он тем, что позволяет жить, иначе жить еще и не умели. И дело не в количестве богов, а в целостном восприятии мира с которым боги и люди составляли неразрывное единство. Это позволяло идентифицировать себя с окружающим миром и спасало от страха. Миф не рухнул, ведь мифологичность это неотъемлемое свойство нашего ума, равно как его способность мистического постижения, как его рациональность. Просто пришло время рацио, и миф стал постепенно отходить в сторону.

Не позволяй, чтоб тебе накопившая опыт привычка
Веру внушала лишь в то, чему учат нас лживое зренье,
Гулом наполненный слух и язык. Только разумом должен
Ты проверять осторожно все то, что ныне поведать
Я собираюсь тебе…¹

Первые греческие философы это уже вполне рациональные люди, но все же люди мифологической культуры. Поэтому им важно было понять миф, рационально его обосновать и вписать в новую картину мира. Отсюда устремления элеатов к единству мира, отсюда представление о Едином, отсюда их неприятие движения. Вот изощренная логика новонарожденного рационального ума: разум и ничто иное свидетельствует о неподвижности бытия. Разум! А действительно, поскольку «нет ничего кроме сущего» и поскольку мысль всегда есть мысль «о чем-то», постольку «мысль и то, о чем мысль одно и то же». Поскольку же нет предела мысли и поскольку невозможно помыслить Ничто, постольку «мыслить и быть одно и то же». То, что открывается в разумении, то и есть бытие. И только то.

Одно и то же - мышление и то, о чём мысль,
Ибо без сущего, о котором она высказана,
Тебе не найти мышление. Ибо нет и не будет ничего,
Кроме сущего...

Мысль внепространственна и временна. Мысль внепространственна, поэтому мышление представляется как нечто беспредельно единое. Вот это умопостигаемое Единое Парменид и называет бытием, понимая его как всё сущее, как единство всего, что есть². Это мир бытия идей - где идеи, это истинное бытие - где истина. С помощью разума, а не чувств, мы постигаем сущее. Мысль временна, сама. Поэтому в мире идей не может быть никаких изменений, никакого движения. Удивительно, но у древних греков этот тезис вызывал куда меньше затруднений, чем у современного человека, привыкшего к «движению мысли». Но там, где есть только созерцательная мысль, любые изменения, действительно, можно трактовать как покой. И все оттого, что время временит себя само.

Но истинно лишь “есть”; оно не порождено и не преходяще,
цело, однородно, неподвижно и бесконечно.
Оно не было, оно не будет, а все существует одновременно,
все существует теперь, – ибо какого рождения хочешь ты искать для него?

Следовательно, любое знание есть настолько знание, насколько оно есть видение неизменного в призрачном мире меняющихся вещей. Движения нет, поскольку абсурдно, если полагаться на разум. Единое не может двигаться, и элеаты великолепно демонстрировали иллюзорность чувственного мира своими парадоксами. Но стрела летит и убивает. Что убивает? Стрела одна не может находиться в разных местах, потому что в воздухе первоедином и едина с ним. Убивает не стрела, убивает бытие, рок. А вот это логично и понятно – лучник, стрела, жертва, сам воздух составляют единство, об изменениях которого бессмысленно говорить, ибо никто не может взглянуть на мир извне. Так движется стрела, привязанная к дереву – с ростом дерева. Миф запрещает делить на части. Он живой. И бытие. Единое бытие, мир идей. Это умный мир, мир мышления. Но не очень удобный - мир, окруженный противоречиями. Ведь ради единства пришлось ограничиться умопостигаемым сущим, и признать ложным все остальное множественное и дробимое, изменчивое и подвижное.

Платон пошел дальше, он установил, что Единое, чтобы существовать, непременно должно быть множественным, и показал, как возможно непротиворечиво помыслить существование Единого - различив его от материального Бытия. Тогда Единое станет Иным, станет иным мышлением и одновременно нашим чувственным миром или миром становления. Но для этого онтологически необходим мир материальных вещей. Тем самым Платон конституировал, прежде всего, вещный мир, а не мир идей, как принято думать. Заодно, кстати, и дуализм метафизики. Платон открыл дорогу метафизике, он виноват. Хотел как лучше, а получилось… так. Как это получилось, сё отдельная история. Но с тех пор вся западно-европейская традиция философской мысли сплошная метафизика, стремящаяся изжить свой имманентный дуализм. Вот, тонет в болоте бессмысленного бла-бла-бла, торчат уже лишь уши Деррида. Люблю его. Последний метафизик? Так или иначе, пора нам возвращаться к мифу, сделав круг. Вперед, к Платону. Это наша культура.

Свою онтологию Платон строил с мечтой о Благе, из Блага исходил. А к нему нет пути без единства. Единство невозможно без идей, ведь сами вещи в единое не соединишь, в свою очередь, существование идей невозможно без вещей. Идея – это единство, вещь - это целостность, и они становятся перед нами как единое целое. Следовательно, наряду с миром вечных и неизменных идей и вдобавок к миру вещей необходим мир становления. Необходимы три этих мира. Так Платон нашел выход из ловушки единства бытия и мышления, категориально разделив Единое, Бытие и Иное. При этом он сохранил главный постулат Парменида: «и ничто никогда не заставит что-либо возникнуть из не-сущего…». Смешно, что через 2000 лет, если не врут календари, мы оказались в наших представлениях позади не только Платона, но и Парменида. Какая разница, что перевернули все наоборот и верим теперь в тотальность движения и в мысль как чистое движение? Черпаем то мы наше бытие из жалкого не-сущего Ничто! Спасибо Гегелю. Правда, научились ценить и выделять инварианты в мире. И то…

Сказанным я подвергаю сомнению распространенное мнение, будто Платон обосновал необходимость мира идей как некоей прослойки между разнообразием вещей и единством духа. Нет, Платон обосновал множественные вещи, это вещи благодаря Платону получили бытийный статус. Не в прослойке, а в слойке Иного – мнения, разумения и наши чувства. За единство отвечает Единое, но в этом Платон не оригинален. От мифа, от Единого к обоснованию реальности движения отдельных вещей эволюционировала философская мысль. Шла мысль по пути рационализации мифа и пришла, увы, к дуализму. Люди решили, что Платон разделил миф на идею и вещь. И с тех пор мучаются, пытаются их соединить, причем не ради мифа и забыв про миф. Вместо того, чтобы искать «третьего», сам миф. Сейчас мы наблюдаем кризис рациональности. Миф возвращается... Закономерно, конечно. Стадии развития мышления. Не стоит нам пренебрегать ничем, и всему нужно находить свое место.


Для пущей ясности - Платон "положил" нам вещи.

1. Цитаты из поэмы Парменида «О природе»

2. Разумеется, Парменид понимает бытие как сущее. Это Хайдеггер нам свернул мозги своей ontologische Differenz («онтологической дифференциацией»), различив понимание бытия сущего и сущего. Как известно, особых успехов на этом пути не достигнуто. И немудрено. Но сама попытка примечательна тем, что указывает на неудовлетворительное состояние метафизической онтологии, сводящей все и вся к единственной категории бытия, и только к ней (кстати, онтология буквально это «речь о сущем», не о бытии).

Ссылка по теме - о Пармениде.

После многочисленных, но безуспешных попыток вытянуть Ономатодокса на серьезный разговор, мне приходится констатировать существующие между нами разногласия в том виде «как они есть», увы. Эти разногласия сводятся к следующему:

1. Онт полагает, следуя неоплатоникам, Единое Благом, я же эти категории не смешиваю, находя тому подтверждения у Платона. Да и слова совсем разные.
2. Онт считает возможным разделять Одно и Единое, для меня же это категорически неприемлемо. Слово одно.
3. Онт рассматривает основных категории как полностью независимые и абсолютно «непересекающиеся» по смыслам пять начал Единого, «пять чистейших элементов». Фактически, эта аксиома, ибо доказательства минимальны или отсутствуют вовсе. Берется с «потолка» (пусть и с «потолков» Платона и Лосева). Причем, Бытие то чистое, прям гегелевское, то, глядишь, вполне по бытийному с ним обращаются - мол, нет в Одном никакого Бытия. А откуда ж взяться, если чистое? Но вот Единому чистоты добавить, это пожалуйста. Почему, отчего? Алогичность налицо. На мой взгляд, разумеется. А у меня никакой чистоты, у меня логика порождения категорий, в которой образуются как зависимые, так и логически независимые категории (хотя независимость условна, по существу, все зависимо) – шесть начал Блага. Категорическая полнота вытекает из минимальной достаточности и необходимости. Какое либо смысловое «непересечение» не рассматривается совсем, ибо трактуется как нонсенс. Категории дополняют друг друга смыслами. Исследуем СЛОВА.
4. Онт отрицает категорию Ничто, трактуя ее как зависимую. Я считаю ее необходимой. Отсюда совершенно разный подход к пониманию категории Тождества ( следовательно, и Различения). В моем понимании Тождество это абсолютно внебытийная категория, хотя и необходимая для осуществления мироздания. Миром в моей онтологии правит Различение. Казалось бы, это существенное расхождение с Платоном, но оно практически сводится на нет, если обратить внимание как Платон понимал тождественность. Это не принципиальное расхождение.
5. Онт ищет имя Единого-Блага ради бессмертия. Я проламываю к нему путь - туда и обратно - ради Бытия. «Развернуть» Бытие категориями Блага - вот ближайшая задача. Прикладная тоже, впрочем :)

Из вышеизложенного вытекают все остальные расхождения, в том числе и терминологические. Я считаю неприемлемыми выражения подобные «Единое полагает себя в Ином», «положить Бытие в Инобытии» и прочие извороты. Разумеется, я нахожу в них смысл, ибо умею «переводить», но они большинству людей смысл лишь туманят в лучшем случае, а чаще всего вводят в заблуждение. Иное это «Единое существующее», и нечего накручивать. Философия должна быть понятной человеку хотя бы в ее поверхностных смыслах, если она вообще может быть понятной. И Платон нам в этом пример. Сложное – в простом.

С этого момента «выкрики из зала» от Ономатодокса не принимаются. Разумеется, только до тех пор, пока он не изложит свою позицию в развернутом виде, пригодном для критики. С сектантами нам не по пути. А с Лосевым мы уж как-нибудь сами…

Несмотря на всю оригинальность платоновских построений, мы должны признать, что Платон продолжил традицию Парменида. Ведь Платон не просто переосмыслил категорию Единого с помошью дополнительных категорий Бытия и Иного, он замкнул эти категории в единое кольцо. И стало ясно, почему «ничто никогда не заставит что-либо возникнуть из не-сущего…».

“Но истинно лишь “есть”; оно не порождено и не преходяще,
цело, однородно (μουνογενές), неподвижно и бесконечно.
Оно не было, оно не будет, а все существует одновременно,
все существует теперь, – ибо какого рождения хочешь ты искать для него?
Как и откуда оно умножится?
Что оно рождается из не-сущего – того не дозволю ни сказать, ни помыслить,
ибо несказуемо и немыслимо, что бытие не существует:
какая необходимость заставила бы его раньше или позже начаться из ничего.
Таким образом, оно должно лишь или быть, – или не быть,
и ничто никогда не заставит что-либо возникнуть из не-сущего…
Вселенная есть связь, ибо сущее сливается с сущим.
и пребывает прочно в самой себе;
мощная необходимость удерживает ее в узах границы.
Поэтому нельзя сказать, что она не завершена,
ибо в ней нет недостатков, а будучи не-сущей, она была бы лишена всего”.

Из поэмы Парменида «О природе»

Парменидовская вселенная это вселенная сущего, постигаемого умом, это всецело вселенная мышления, вселенная Единого-Бытия. "Она неизменна". Но наши мысли всегда в движении, мы привыкли так заявлять. На самом деле это условное, да и скверное выражение. Мысль одна лишь сменяет другую, ведь мысль временна сама и одномерна. Нельзя говорить о движении мысли, это иллюзия вроде движения на экране в кино. Двигаться можно только относительно чего-то, а вот чего-то как раз и нет. Кроме "сейчас". Но думать "сейчас" можно только одну мысль, поэтому нельзя сравнить "сейчас" насколько "отъехали" от прошлого "сейчас", для этого его надо возвратить в "сейчас" настоящее. Конечно, мысль можно записать. Но кто уверен, что "сейчас" мы взглянем на нее под тем же углом? Так не разумнее ли считать, что в мышлении нам лишь кажутся изменения, а смена мыслей это не изменение-движение самой мысли, но лишь иллюзия, проистекающая от несовершенства нашего ума? Вот в тумане проступают вещи, то эти, то другие... они же неподвижны, а наше впечатление зависит от внимания и интенции ума. Так или иначе, но изменение мысли выразить невозможно, еще никому не удавалось. Отсюда проистекает логика Парменида и неподвижность Единого-Бытия. Ибо разумность есть высший критерий, и «разумение есть то же самое, что Бытие». Ничто немыслимо вовсе, потому не существует.

Платон "расщепил" Единое-Бытие, тем узаконив движение. У Платона есть Единое, есть материальное Бытие. Есть даже Небытие, есть становление под именем Иного. Нет лишь того, что так пугало Парменида - нет Ничто. Настолько нет, что нет вообще, его и как стихии Блага нет. Одно кольцо сложилось у Платона, продеть в него другое не удалось…

Из обсуждения второй гипотезы Парменида:

П а р м е н и д . И вот если мы выберем из них, хочешь - бытие и иное, хочешь - бытие и единое, хочешь - единое и иное, то не будем ли мы брать при каждом выборе два таких [члена], которые правильно называть <оба>?
А р и с т о т е л ь. Как это?
П а р м е н и д. Вот как: можно ли сказать <бытие>?
А р и с т о т е л ь. Можно.
П а р м е н и д. А можно ли сказать также <единое> ?
А р и с т о т е л ь. И это можно.
П а р м е н и д. Но не названо ли таким образом каждое из них?
А р и с т о т е л ь. Названо.
П а р м е н и д . А когда я скажу <бытие и единое>, разве я не назову оба?
А р и с т о т е л ь. Конечно, оба.
П а р м е н и д. Следовательно, если я говорю <бытие и иное> или <иное и единое>, то я всегда говорю о каждой [паре] <оба>. Не правда ли?
А р и с т о т е л ь. Да.
П а р м е н и д. Но возможно ли, чтобы то, что правильно называется <оба>, было бы таковым, а двумя нет?
А р и с т о т е л ь. Невозможно.
П а р м е н и д. А когда перед нами два, есть ли какая-либо возможность, чтобы каждое из них не было одним?
А р и с т о т с л ь. Нет, никакой.
П а р м е н и д . Но каждая из взятых нами [пар] представляет собою сочетание
двух [членов]; следовательно, каждый из них будет одним.
А р и с т о т е л ь. Очевидно.
П а р м е н и д. Если же каждый из них один, то при сложении какой угодно
единицы с любым парным сочетанием не становится ли все вместе тремя?
А р и с т о т е л ь. Да.

Почему Платон из нескольких пар предлагает выбрать любую? А потому что он связал члены всех этих пар необходимостью различения. Бытие и Единое тоже различны. Поэтому у него так легко получается и необходимость числа. А вот сама причинно-следственная цепочка оказалась сокрыта. И если серьезно, то ничегошеньки нам Платон о природе числа не объяснил.

Покажем же, что число это прямое следствие различения (которое, в свою очередь, требует слово). Пусть сказано Одно. Или любое одно слово. Ну, сказали и сказали. Если слово одно, слово в пустоте, слово ни о чем, то ничего и нет, вроде как ничего и не произошло. Стоп. Разве слово может быть ни о чем? Это уже некая вещь, но не слово. Итак, одна вещь – не вещь. А слово? Если слово «о чем», то сразу появляется нечто иное. Тут простор для выбора, в зависимости от «о чем». Можно сказать очень просто – появляется смысл, который требует иного слова. Смысл это то, что с мыслью, рядом с ней, что оформлено мыслью. Мысль не бывает одна, и если одна уже есть в форме слова, то рядом должна появиться другая, другое слово, чтобы одна мысль могла отличить другую, ибо мысль это различение, тем существует. Но другое слово еще надо придумать, и если у нас появляются два разных слова, то появляется два - см. Платона. А там ничего не понять.

Поэтому вернемся к одному. Разве нельзя думать одно слово? Конечно, оно беспредельно. Лишь нужно его повторять, различая в том разные смыслы. Одно. Одно и одно. Одно, и одно, и одно. Но как это сделать, чтоб различение могло состояться, чтоб втуне не пропал результат? 1, 2, 3,4, 6. Число. То, что за словом. И не слово, и не знак. Но уже можно оперировать смыслом. В единичке смысл единички. В двойке – двойки. И так далее… По одному первому слову различение рождает число. Не надо больше, чем одно. Многого слов нужно тогда, когда хотят объяснить, как люди считают баранов. «Там» же не пересчет, а необходимость быть, и конструировать Бытие. Осталось выяснить, зачем нужно думать. И почему это слово одно? А чтобы не провалиться в Ничто. Ведь рядом страшное Тождество.

Стало быть, одно слово и различение порождает число. Множатся смыслы. Это Логос, осмысленность… Бытие. Попробуйте проделать то же с любой одной простой вещью. Ничего не получится, в лучшем случае - Хаос.

Как и было сказано, различение это наше все…

Место для обсуждения терминологии. Пока так:

Единое - Инобытие, Сверхбытие, Иное Бытие – тут обитают вечные идеи.
Оно же Одно = Все Многое.
Это мир единства, одиночества. Вечный. Неизменный.

Иное - Чистое бытие, Единое Бытие, «существующее Единое» – тут живут наши идеи, эйдосы и образы, наверное, и числа.
Оно же Все = Одно Многое.
Это мир целостности, множественное единство или целое единое, как его называет Платон. Изменяется во времени.
Иное это абсолютно Иное, в том числе иное себе. Только Все как некое бытие, может отличаться от себя и не отличаться, поскольку только Все содержит и не содержит все.

Бытие - Иное Единое - тут находятся наши тела и прочие вещи.
Оно же Многое = Все Одно.
Это мир множественности, непосредственной наличности. Двигается в пространстве.

Небытие - «различающее Единое» - место для еще ничем не-ставшего, здесь творится материя. Мастерская. Числа? Видимо, отсюда они сразу отправляются в Иное минуя Бытие.
Трудно постигается умом, недоступно чувствам. Алогично. Граница Сверхбытия (Единого)/Чистого бытия (Иного)/Бытия. Метастабильно.

Различение - категория отношения Одного и Иного, что ведет к Бытию, ко Многому.

Тождество - категория отношения Одного и Иного, ведущего в Ничто, к Ничему.

Почему Бытие я называю непосредственным? А в нем частенько напряжение ума не помогает, и происходит с нами нечто неопосредованное мыслью в голове. Удары ж Бытия непосредственны вполне...

Здесь уместно одно замечание, возможно, и для будущей дискуссии:
Слово это идея (эйдос), категория (понятие) и вещь (образ). Мы воспринимаем слова как таковые, не только их понятийную ипостась. Это нужно всегда помнить. Мы говорим словами об эйдосах (очемность речи), и используем при этом понятия – конкретные значения слов (чтойность речи). В наших рассуждениях мы насыщаем понятия смыслами, увязывая их сеткой знаков, и пытаемся уловить сами идеи, набрасывая на них понятийную сеть. Тем лучше понимаем, что мы говорим и о чем говорим. В этом и смысл рассуждений…

Выше перечислены основные категории. Прежде всего, это наше главное, непосредственное понимание слов, первичные о них представления. Что такое Единое? Ну, оно едино, одно... А Бытие? Оно многое, то, «что есть» – вот, в наличности, в чем нет сомнений для непредубежденного ума. Но не только это. Исходя из рассуждений, мы эти категории трактуем, уясняем лучше. Оказывается, что Единое можно называть Иным Бытием, то есть, это в некотором смысле тоже бытие, по крайней мере, нечто очень близкое к возможности его бытийного понимания. А вот то, что положено нами Бытием, это Иное Единому. Далее, по сути к бытию относится категория Иное… никак ее нельзя изъять из привычного нам понимания бытия. Выходит, что категория Единое оказалась шире нашего исходного понимания единого, а категория Бытие (как категория!), наоборот, уже возможного понимания бытия. Но при этом мы одинаково лучше поняли, и что такое «Единое» как таковое, слово, и что такое «Бытие», слово. Мы приблизились и к пониманию их эйдосов. Как-то так…

ОДНО - ИНОЕ

\ /

БЫТИЕ

Во 2 гипотезе полагается, что Единое существует. И почти с самого же начала обсуждения Платон объясняет, что означает это «существующее Единое». Это значит, что Единое, причастно Бытию. То есть, здесь Единое и Бытие взяты вместе в некоем отношении, называемом Платоном причастностью.

П а р м е н и д. Не утверждаем ли мы, что единое причастно бытию, благодаря чему и существует?
А р и с т о т е л ь. Да.

Парменид. И именно поэтому существующее единое оказалось многим.
А р и с т о т е л ь. Так.

Мы еще ничего не знаем про многое, у нас несколько другая логика, мы пока занимаемся причастностью. А по этому поводу Платон далее пишет:

П а р м е н и д. А что, если мы охватим разумом само единое, которое, как мы утверждаем, причастно бытию, но возьмем его только само по себе, без того, чему, по нашему утверждению, оно причастно,- окажется ли оно единым только или будет также многим?
А р и с т о т е л ь. Единым. По крайней мере, я так думаю.
П а р м е н и д. Посмотрим. Бытие не должно ли неизбежно быть отличным от него и оно само отличным от бытия, Коль скоро единое не есть бытие, но как единое ему причастно?
А р и с т о т е л ь. Должно.
П а р м е н и д. Итак, если бытие и единое различны, то единое отлично от бытия не потому, что оно - единое, равно как и бытие есть что-то иное сравнительно с единым не потому, что оно - бытие, но они различны между собою в силу иного и различного.
А р и с т о т е л ь. Совершенно верно.

Совершенно верно, Единое и Бытие различны в силу отношения между ними, назовем его Различением, и благодаря возможности Иного. Но пока нас интересует только причастность, потому констатируем - Единое причастно Бытию посредством Различения.¹ Итак, Единое различается – Бытием и из бытия. Таким образом, в нашей формуле «Единое существует» задействованы три описывающие ее категории – Единое, Различение, Бытие. Части образовавшегося целого это Единое и Бытие, они скреплены Различением. То есть, это не просто части и категории, это взаимоувязанные по природе целого «Единое существует» части и категории. Поэтому в этом целом каждая часть сохраняет природу этого целого, иначе она не может рассматриваться как его органическая часть, а лишь как изолированный из целого кусок целого или его порождение.² Так, часть Единое как часть целого должна будет продолжать различаться и потому «существовать», сохранять причастность Бытию. А взятое в этом целом Бытие всегда будет Бытием различенного Единого (или Бытием, различенным от Единого). Продолжая эти рассуждения, мы легко убедимся, что «Единое существует» беспредельно и представляет собой бесконечное множество или многое. Оно состоит из многих частей, но само оно целое, и потому имеет предел.

С другой стороны, «существующее Единое» есть самое настоящее бытие постольку, поскольку это Бытие различается от Единого, или поскольку это именно Бытие является нам как результат различения Единого. Понятно теперь, откуда появилось Многое, ведь Бытие это Многое (формальное определение категории Бытие). Но точно также можно сказать, что «существующее Единое» есть единое, поскольку различается то Единое, это не что-либо, а именно Единое различается от Бытия и Бытием. Таким образом, «существующее Единое» и едино, и много - и в частях, и целое.

Но этого мало. Совершенно очевидно, что «существующее Единое» это и не Единое, взятое само по себе, и не Бытие, взятое само по себе. Ибо все эти категории присутствуют в нашей формуле во взаимосвязи, в отношении Различения. Следовательно, «существующее Единое» это нечто Иное, иное и Единому, и Бытию. Обратим внимание что мы по ходу дела выяснили - само предположение о «существующем Едином» включает в себя и положение об Ином. Это свойство Различения порождать Иное. Итак, что же может быть иным как одному Единому, так и Многому? Очевидно, что это некое единство бесконечно многого или бесконечно многое единство, многое одно. Но именно таким предстает для нас Все, и только Все. Итак, «существующее Единое» это неизбежно Все. Можно сказать иначе: при существовании чего-то Одного существует и Все. Разумеется, и все числа (здесь это лишь оговорка, подразумевающая последующие доказательства.

В результате мы приходим к следующему: «существующее Единое» и есть для нас Бытие. Оно же и есть для нас Единое. При этом оно Иное, чем Единое и чем Бытие. Оно для нас одно и целое, оно для нас многое и в частях, и оно для нас все – единство всего, что есть. Это именно то, что нас окружает сейчас, и что мы воспринимаем сейчас. Некоторые называют это бытием в становлении. Действительно, все становится, меняется, различается... Действительность - это наша реальность. Поэтому я предпочитаю говорить о Чистом Бытии. Само же по себе Бытие как Многое и только Многое это мертвечина, говорят – наличность. Это та непосредственность, о которую можно ушибиться. Годится для обмена, не жить. «Сущее, тебя настоящим гнетущее». За что не хватишься – того и нет.

Но мы отвлеклись на Бытие. А нельзя ли сделать вывод о «Едином самом по себе» в этом «существующем Едином»? То есть, нельзя ли посмотреть на Единое в нашей формуле без Бытия, не на Единое как Единое-Различение-Бытие, а просто на различающееся Единое? Обратим внимание еще раз, как это Платон формулирует:

П а р м е н и д. А что, если мы охватим разумом само единое, которое, как мы утверждаем, причастно бытию, но возьмем его только само по себе, без того, чему, по нашему утверждению, оно причастно,- окажется ли оно единым только или будет также многим?

И в дальнейшем он будет говорить в основном именно об этом «различающемся Едином» самом по себе. А это именно тот случай, когда можно легко находиться и в себе самом, и в Ином, отличаться от себя и не отличаться, а также отличаться от Иного и не отличаться от него. Посудите, такое Единое в Ином как часть само собою находится и тем от него отличается. Чем? Бытием. Как эта же часть в себе собою является единым (не целым), и тем от себя не отличным. Но все же и от себя отличается, поскольку уже различающееся, а больше различаться и не с кем. А от Иного не отличается потому, что как всякое Единое от Иного оно может отличаться только Бытием, но в Ином Бытие есть, и в различающемся Едином не может не быть, ибо тогда оно бы не было различающимся – содержащим в себе Многое.³

К сожалению, Платон не всегда оговаривает, о каком именно Едином он ведет речь, поэтому надо быть предельно внимательным, и не путать «различающееся Единое» с Единым-Различением-Бытием, не говоря уж про Единое как таковое. Не исключено, что где-то там Платон и схитрил на публику. Но взгляд его, тем не менее, оказался проникновенным:

П а р м е н и д.Таким образом, само единое, раздробленное бытием, представляет собою огромное и беспредельное множество.
А р и с т о т е л ь. Очевидно.
П а р м е н и д. Следовательно, не только существующее единое есть многое, но и единое само по себе, разделенное бытием, необходимо должно быть многим.
А р и с т о т е л ь. Именно так.

Как заключил Платон, такое умозрительно выделенное «различающееся Единое» раздроблено Бытием. Оно уже не целое, как не может быть целым нечто взятое в отношении... без относящегося. Но тут лучше сказать поточнее или помягче – не раздроблено Бытием, а оно самим Различением предразличено, ибо и не поймешь, бытие ли уже это, что дробит. Вроде предпродажной подготовки осуществляется, в общем. Еще не товар, и уже товар. Еще не Бытие, и уже Бытие. Это и есть «Мелко дробленое Небытие» - море-окиян материи чисел, в котором плавают три кита x,y,z. Любопытно, что про различающееся Бытие (само по себе, в отрыве от Единого) уже так не скажешь, что его дробит Единое. Платон и не говорит. Бытие – слитно.

( Примечания и общий вывод: )

( Предыдущее. )

Upd 4:
Онт: Одно, Бытие и Иное - никаким образом не причастны друг другу. Чтобы причаститься друг к другу в различных комбинациях они должны провзаимодействовать посредством категорий Тождество и/или Различие. Об этом в "Пармениде" говорится и это место Лосев оговаривает как темное...

Ну, Лосев тоже хорош темнила… А если посмотреть в свете истины, то все и прояснеет :) Также станет ясно, что Одно, Бытие и Иное не могут быть не причастными друг другу. По первому слову, по первому…

Кактус продолжает радовать: При этом не так важно, как сам Платон рефлексирует и понимает то, что он делает… Наверное у него еще слабо развита рефлексия своего движения, и он не может артикулировано показать свою логику и категории, но это не значит, что у него их нет

Без комментариев.

Nic: Так, что здесь нет никакой логической ошибки, если мыслить как Платон, т.е. диалектически.

За упоминание имени Платона повесить на рее вверх ногами. И отгонять птиц.