- Всё, запись пошла. Кто хотел попасть в историю и опоздал – я не виноват, - Джаянт встал перед висящей в воздухе стереокамерой. Сделал пару движений рукой, проверяя исправность управления, прокашлялся и начал:

- Научная группа Лады Смирновой, межпланетный сверхпространственный информационный пробой, попытка номер первая. Дальше что? – обернулся к Ладе.

- Ты же сам вызвался обращение сочинить! – удивился Мохаммед.

- Это я не подумав, - невозмутимо ответил Джаянт. – Ладно, буду импровизировать. Итак, товарищи зрители, то, что вы сейчас увидите, сделано без единой репетиции, и мы сильно рискуем опозориться, но…

Когда флаер завис над скрывающими землю кронами деревьев на высоте метров в тридцать, Лада уже была в грузовом отсеке, пристегивая поясной карабин к кольцу на конце тонкого эластичного троса.

- Опять собираешься лететь? – раздался в ушах голос Самира. Пилот старательно и не без ехидства изображал удивление. В самом деле, любовь к подобным трюкам более приличествует подросткам, нежели женщине в возрасте за тридцать. Но Лада все равно легла на пол отсека, раскинула руки в стороны, закрыла глаза, расслабилась и скомандовала:

- Давай!

Люк распахнулся, и она полетела вниз. Две секунды свободного падения, не подсчитала – просто отметила Лада уже в воздухе. Две секунды – ничтожный промежуток времени при наличии опоры под ногами, и прочувствовать всю его мучительно-сладкую длительность можно только в воздухе. За две секунды можно издать торжествующий крик, ощутить спиной, затылком, руками, всем телом стремительный напор воздуха, почувствовать себя одновременно и центром мироздания, вокруг которого вращается всё сущее, и ничтожной песчинкой, затерянной на краю вселенной. Можно даже определить, когда кончатся эти две секунды, чтобы в нужный момент ухватиться за карабин, изменить положение тела и приготовиться  к испытанию на себе силы упругости троса, к унизительному, но, к счастью, недолгому болтанию вверх-вниз, служащему расплатой за абсолютную свободу полета.