Если возникновение коактации вследствие завоевания вполне объяснимо, то эволюция традиционной кооперации в традиционную коактацию требует некоторого пояснения. Итак, королева Либуше выходит замуж за пахаря, приведенного конем. Не знаю, почему Ромул убил Рема, но, полагаю, что убил он его по той же причине, по какой пахарь Каин убил скотовода Авеля. Матриархат с его чисто женским мотыжным земледелием сменяется патриархатом, - мужья взялись за рукоятки сох, влекомых скотом, и вытеснили жен из полеводства, дочери Либуше пришлось уступить брату свои права на корону и землю, а Рему и Авелю - сойти со сцены.

Чтобы прокормить одну большую семью (15-20 семей в нашем понимании) требуется около 60 гектаров посевов. Одной сохой с парой волов, можно вспахать за 45 дней 12 гектаров, стало быть, для обработки 60 гектаров требовалсь пять пахарей, в то время как мотыжить эти гектары приходилось всем трудоспособным женщинам семьи. Но пахота - это лишь часть работы, только для того, чтобы обмолотить зерно с тех гектаров впятером, потребовалось бы более четырех месяцев, потому большая семья сохраняется еще длительное время вместе с общим для всей семьи полем и постоянным годовым запасом продуктов.

Казалось бы, поскольку земли большой семьи переходят от отца к сыну, тут-то и должна кооперация смениться коактацией, но при смене системы наследования ни одно из составляющих свойства личности качеств индивидов, входящих в большую семью, - ни имущество, ни жизненные силы, ни свобода целеполагания - не затрагивается в большей степени, чем при матриархате, напротив, наследник хозяйства большой семьи, его господин, мало того, что вынужден принимать хозяйство независимо от собственной воли вместе с обязанностью делиться своим имуществом с членами семьи, пахать вместе с ними и заботиться об их процветании, но они еще могут и попросту изгнать из семьи своего господина, если хоть одним из пунктов этого "общественного договора" он пренебрегает.

Из множества последствий сельскохозяйственной революции выделим несколько: во-первых, матрилинейность исчисления родства сменяется патрилинейностью; во-вторых, мужчины-потомки главы семьи получают право возглавить семью предка; и, в третьих, пожалуй, основное, заложившее фундамент всех последующих политических конфликтов, разделившее население на имущих и неимущих - прежде эффективная система отбора и продвижения харизматиков в племенные и семейные лидеры перестает действовать, а их место в племенной иерархии занимают наследственные главы семей. В скором времени и место главы племени становится наследственным.

Если в Чехии переход к патрилинейной династии прошел относительно гладко (не считая полумифической попытки женской сецессии в Девине), то, скажем, в Египте на него так и не решились: от Изиды до Клеопатры царицы получали в мужья братьев, а Риме такой переход едва не обернулся катастрофой: царствующий Луций Тарквиний Приск был убит сыновьями прежнего царя Анка Марция, царствовавший после Луция Сервий Тулий был низложен сыном Луция и убит (правда, молодой Луций Тарквиний приличия все-таки соблюл, заблаговременно женившись, хотя и без санкции Сената, на дочери Сервия). Ополовиненный Луцием Тарквинием Сенат (судебный и исполнительный орган, в который входили те самые главы больших семей), наконец, изгнал его из Рима, на том же основании, что изгонялся незадачливый глава семьи, объявив узурпатором, и провозгласил создание республики, уничтожив на пять столетий само понятие пожизненного правления.

Вернемся к теме в следующем анекдоте.