Считается, что история европейской цивилизации - это марш по пути прогресса, а тот вид, что она приняла к настоящему времени - единственно возможный и оптимальный для всего человечества. Само же становление современной цивилизации связано с переходом от натурального хозяйства к товарному производству благодаря эпохе великих географических открытий, рождению национальных государств и протестантизму, приведших, в конце концов, счастливую Европу к Промышленной Революции.

Начнем с того, что натуральное хозяйство существует только в мозгах историков и экономистов, полагающих, что развитие человечества есть движение от простого к сложному по пути непрестанного прогресса.

Пожалуй, самые последовательные из всех протестантов - менониты, не менявшие свой уклад века с XVI. Теоретически эти менониты и заняты тем самым гипотетическим натуральным хозяйством, направленным исключительно на удовлетворения своих потребностей, однако, потребности менонитов, увы, оказываются выше возможностей их удовлетворения, потому существует и существовало всегда у менонитов товарное производство. Кроме частных ферм, есть у них и общественная запашка, выручка с которой идет на содержание кузницы, церкви, школы, больницы и устройство дорог. Отличаются от нас менониты только одним: исполнительная власть принадлежит в их общинах старейшинам, а законодательная и судебная - всей общине, место налогов занимает труд на общественной запашке, сам же земледельческий труд считается у менонитов самым престижным занятием. Где прогресс, а где регресс? А самое главное: где натуральное хозяйство?

Натурального хозяйства не бывало и прежде XVI века. Рабовладельческие хозяйства - хозяйства исключительно товарные, причем, крупнотоварные. Именно в них появляется механизация в виде всяких сеялок-веялок, прочих жаток и водяных мельниц, а затем эти хозяйства вместе с технологиями приходят в упадок. Не потому, что "рабский труд непроизводителен", а оттого, что приток свежих рабов на рынок иссякает, а производство рабов недостаточно продуктивное занятие, место рабов заступают колоны - те же рабы, но отпущенные на беспривязное содержание. Их хозяйство и можно было бы считать натуральным, кабы и им не приходилось подобно менонитам объединяться в общины, чтобы ковать своих лошадей, лечиться, содержать сирых и убогих и учить своих детей грамоте, да и немалую часть своего времени они проводили не в занятиях по самообеспечению, а в производстве товарной продукции своего арендодателя..

Примерно с этим набором мы и переползаем в феодализм, а там, кроме хозяйствующих на чужой земле крепостных, арендаторов и прочих вилланов, мы обнаруживаем и свободных хозяйствующих субъектов - свободных крестьян, объединенных в общины, производящих немалую часть тогдашней товарной продукции и вовсе не желающих заниматься натуральным хозяйством, ну, совсем как те менониты...

И последнее о натуральном хозяйстве. Мне не известна ни одна выжившая община, пытавшаяся им заниматься, хотя и известны общины вымершие. Ближайший тому пример - старообрядческая община на Еринате, от коей осталась одна Агафья Лыкова.

В нашей цивилизации само слово civilis (городской, цивилизованный) противопоставляется слову paganus (деревенский, языческий), бо наша цивилизация - цивилизация исключительно городская и христианская. "Деревенский" ассоциируется у нас с понятиями "темный", "отсталый", "зависимый", "патерналистсткий" и прочими подобными. В то же время, Ксенофонт Афинский, автор Домостроя был примерно такого же мнения о жителях городских (то есть, тех, кого мы теперь почитаем исконно городскими жителями), утверждая, что "занятие так называемыми ремеслами зазорно и, естественно, пользуется очень дурной славой в городах. Ведь ремесло вредит телу и рабочих и надсмотрщиков, заставляя их вести сидячий образ жизни, без солнца, а при некоторых ремеслах приходится проводить целый день у огня. А когда тело изнеживается, то и душа становится гораздо слабее. К тому же ремесло оставляет очень мало свободного времени для заботы о друзьях и родном городе. Поэтому ремесленники считаются непригодными для дружеского сообщества и плохими защитниками отечества. А в некоторых городах, особенно в тех, которые славятся военным делом, даже и не дозволяется никому из граждан заниматься ремеслами." Некоторые города - это, например, почти все города Персии, Древней Греции, Рим и все города, как это не покажется странным, живущие позднее согласно Римскому праву, причем занятие торговлей было в них столь же почтенным занятием, если речь не шла о сбыте продукции своих полей и пастбищ.

Оказывается, купцы и ремесленники - вовсе не основатели городов, более того, вплоть до начала второго тысячелетия от Р, Х, вплоть до победы коммунальных движений в этих городах, даже в них эти занятия считались, увы, зазорными. В России же эти занятия и позже не пользовались авторитетом, доказательством тому служит перевод того же Домостроя аккурат в тот момент, когда в европах начиналась индустриальная революция. Сама же эта революция началась опять-таки не благодаря купцам и ремесленникам, а благодаря тому обстоятельству, что сельдь ушла из Балтики в Северное море. Рыболовы отстроили и Амстердам, и Антверпен, и Брюгге, и Роттердам, но... самым благородным занятием и эти рыболовы считали земледелие Что делать тоскующему о земледелии богатому рыбаку, сидящему на болотах у моря? Единственное - отвоевывать себе у болот и моря землю. Отсюда берут начало знаменитые польдеры и плотины, а они-то и привели, в конце концов, к той самой революции, прогрессу и цивилизации.

Что утверждал Ксенофонт устами Сократа? Есть лишь два достойных настоящего мужчины занятия: земледелие и защита своего дома. Что полагают менониты? Да то же самое. Всяк из них земледелец, и у всякого наготове оружие для своей защиты. Осталось нам выяснить, при чем здесь Библия, и почему у нас язычники стали погаными.

Паг - древнеримская община, центр пага - храм. Храм - место не только для молений, храм по совместительству еще и лазарет, и приют для обездоленных, и школа, и местный архив (ага, надобно отметить, что как только землю общины поделили на семейные участки, так появилась у общинников жуткая тяга к грамоте, в сельских школах, скажем, в Англии учили не только английской грамоте, но и латинской, а менониты и в Мексике своих детей до се немецкому учат). Кроме того, храм еще и ломбард, и местный банк, да еще и место для собраний общины, на коих вовсе не вопросы веры обсуждаются. Короче говоря, всем этим хозяйством может заведовать лишь тот, кого община приемлет, свой, а потому общиной и выбираемый. Пока мы язычниками были, нам все одно было, кому храм посвящен: приходила новая власть, говорила, де, наш бог Марс. Хорошо, - отвечали мы, - а наш бог - аватара Марса, и звать его Марслюпус. Иное дело, когда нас крестить пришли. С Христолюпусом тут дело не выгорает, потому мы и сопротивлялись, как могли, так что, вскоре место пары civilis/paganus заняла пара cristianus/paganus. В общем, все кончилось ко всеобщему удовлетворению: епископов на все паги не хватило, потому остались мы при своем пресвитере, коего все так же общим сходом в храме и выбирали. Кстати, европам было в этом отношении проще, поелику те пресвитеры благодати не имут, в отличие от наших попов.

Север Европы при своих выборных пресвитерах так и дожил до середины второго тысячелетия, покуда не объявился в этих краях в качестве правителя Карл V, или Первый, это, смотря с какой стороны на него смотреть. Он и устроил плиз католической церкви, дозволив епископам тех пресвитеров назначать. Пока дело протестантизма ограничивалось вопросами теологии и морали, народ безмолствовал, но тут уж бесчинство верхов католических задело каждого порядочного земледельца, потому победа Реформации была бы здесь обеспечена и без секуляризации церковных имений. В общем, наступил этот Карл на больную мозоль, наши цари в те эпохи были несколько поумнее, предоставив право новгородцам самим себе попов выбирать.

А теперь еще раз прошу обратить внимание на функции местных храмов, помимо их существования как молельных домов: лазарет, приют, школа, архив, банк. Помните? Менониты пашут часть своего пахотного времени на эти лазареты, приюты, школы и архивы, а излишки от их пахоты оседают в их церкви. Ну, поскольку пашут, решило зарождающееся национальное государство, то эти земли и не общины вовсе, а церкви, как и все те лазареты, приюты, школы и архивы. Таким образом государство и обеспечило приток последователей сельскому попу Менно Сименсу, отказывающих государству в праве на суд, на свою присягу и службу, вот с XVI века те последователи так и живут.

"Ремесло оставляет очень мало свободного времени для заботы о друзьях и родном городе." Ксенофонт Афинский, если не забыли, изобретатель термина "экономика", что мы переводим как "домострой". "Забота о друзьях" - издержки перевода, забота о ближнем, скорее, о библейском ближнем, а дружеское сообщество - та самая община, а не сообщество собутыльников. Город предоставлял бывшему аграрию выбор: стать бездельником, найдя себе покровителя, и сохранить городское гражданство или, утратив гражданство, заняться торговлей или ремеслом и платить все подушные, подводные, акцизы и прочие подати. Естественно, что большинство склонялось к первому варианту, получая прокорм от стола покровителя, государства и храма. Вот эти-то бездельники и состаляли большую часть демоса полисов и плебса муниципий, зато у них было очень много времени для заботы о ближних и родном городе. Надо ли при этом удивляться, что все демократии заканчивались тиранией? Ни демос, ни плебс ни единым медяком не пополняли городской бюджет, все громче требуя справдливого его распределения. Вот, наконец, и являлся тиран. Жестокий, но справедливый, способный отнять и поделить.

Чего добивались горожане во время коммунальных движений, охвативших всю Европу от юга Франции до Фландрии? Создания городских общин, включающих в себя всех горожан независимо от рода занятий, права на самостоятельное определения городского гражданства, права на установление налогов, их сбор и распределение, права на самооборону, права на свой суд, свой архив и свою казну, короче говоря, тех самых прав, что имела в то время... община сельская, во французском просторечии - коммуна. Вот такое, оказывается, поганое происхождение у городского самоуправления. Того же происхождения и все схемы социального страхования, не предусматривавшие участия в нем государства, прогрессирующие вплоть до той поры, пока... право голоса однажды опять не обрели бездельники, требующие справедливости наполнения и распределения общего бюджета, в итоге мы и получили инструмент, способный обрушить всю экономику - социальное государство. Прогресс и Цивилизация!